Глава 22. Дир Ясин

1. Цель операции: Дир-Ясин

История Войны за Независимость будет неполной и даже искаженной без описания боя за Дир-Ясин. Психологические последствия этого боя сделали его одним из центральных событий всей войны. Но еще важнее оказались последствия политические. Можно с уверенностью сказать, что политическую (и особенно партийную) историю Израиля невозможно понять, не зная "истории Дир-Ясина". До сегодняшнего дня она остается одним из краеугольных камней политического сознания левых кругов Израиля. Мы начнем с описания взятого из полуофициальной "Истории войны за Независимость" ("Маарахот", 1975).

В "истории Дир-Ясина" факты перемешались с идеологией. "Идеологический отдел" социалистического сионизма видел в "резне" доказательство своей правоты в борьбе с "сектантами". В Дир-Ясине "сектанты" якобы доказали свою истинную сущность - антигуманизм, нечеловеческую жестокость и т.д. Деление мира на черную и белую половины должно быть совершенным: если ЭЦЕЛЬ и ЛЕХИ представляли "силы тьмы", то Хагана и ПАЛЬМАХ автоматически оказывались "силами света". Между ними не могло быть никакого контакта. Но, как мы увидим, в реальной истории контакты были и неоднократно. Этот факт составляет одну из главных тайн "истории Дир-Ясина". Уже это маленькое замечание показывает, с какими трудностями приходится сталкиваться историку, желающему исследовать этот эпизод. Он настолько "насыщен" политикой и идеологией, что сплошь и рядом к свидетельствам очевидцев необходимо подходить с большой осторожностью: сознательно или бессознательно они проходили "идеологическую правку".

С начала войны и до середины июня Хагана и ПАЛЬМАХ не проводили активных акций против "сектантов, но не было и сотрудничества. Особенно сложным было положение в Иерусалиме. Еврейские силы были слабы, в городе не хватало оружия. Неопределен был и политический статус района. Город должен был оставаться под контролем ООН. На деле "мандат ООН" существовал только на бумаге. И арабы, и евреи стремились захватить как можно больше "международной территории". Особенность Иерусалима была еще и в том, что еврейские и арабские кварталы города были перемешаны. Первая фаза борьбы шла в самом городе, в блокаде "чужих кварталов", в нападениях вдоль "пограничной линии" и в попытках создать непрерывную территорию.

В рядах ЭЦЕЛя в Иерусалиме было около 120 вооруженных бойцов. В начале войны ЭЦЕЛЬ провел в Иерусалиме несколько террористических операций. Последние из них были неудачны, и организация временно прекратила активные действия. Наравне с Хаганой подразделения ЭЦЕЛя занимали позиции вдоль "границы", патрулировали на улицах и т.п. Более активны и удачливы были боевики ЛЕХИ. В январе-феврале они произвели серию взрывов в арабских кварталах Лифта, Шейх-Бадер (ныне территория Кнессета) и Ромема, после чего арабы бежали оттуда. Так был установлен абсолютный еврейский контроль над въездом тель-авивского шоссе. Считалось, что ЛЕХИ насчитывали всего 80 активных бойцов, но и этого количества было достаточно для ведения диверсионной войны.

Существовало ли оперативное согласование между "сектантами" и Хаганой? В этом нет сомнения. Рассказывает командир иерусалимского ЭЦЕЛя Мордехай Раанан: "Шалтиэль предложил определенное согласование. Наши люди будут участвовать в обороне Иерусалима и оперативно будут подчинены Хагане, однако сохранят самостоятельные формации. Хагана обеспечит нас оружием, продуктами и военной формой. Я отверг это предложение, отметив, что действия Хаганы в Иерусалиме определяются указаниями из Тель-Авива, причем, официальное руководство ишува согласилось на раздел страны и на интернационализацию Иерусалима. Тогда Шалтиэль спросил, что я предлагаю. Я предложил иное оперативное согласование, при котором военные действия будут определяться конечной целью, т.е. освобождением всего Иерусалима и присоединением его к Еврейскому государству. Для этого, прежде всего, требовалось улучшить связь с приморским районом, т.е. расширить "коридор" вдоль шоссе, а так же захватить квартал Шейх-Джарах и укрепить базу на горе Скопус, чтобы контролировать коммуникации с Йерихоном и Шхемом. Я заявил, что мы будем готовы принять участие в осуществлении этого плана".

Эта стратегическая линия была известна ЛЕХИ и одобрена ею. ЛЕХИ также вела переговоры с Шалтиэлем. Командир ЛЕХИ Йеhошуа Залтер: "Шалтиэль предложил, чтобы наши люди действовали против арабских деревень в горах Иудеи. Я ответил: "Есть более насущные проблемы в Иерусалиме. Захват этих деревень не даст нам ничего. Мы хотим действовать в Иерусалиме: в Старом городе, кварталах Катамон и Шейх-Джарах. Если ты хочешь удалить нас от города, это тебе не удастся". Но я не хотел полностью прервать связи. Поэтому каждый раз, действуя в квартале Катамон или в других местах, мы согласовывали операцию с Хаганой".

В марте Шалтиэль доложил Бен-Гуриону о достижении "локального соглашения" с ЭЦЕЛем и ЛЕХИ. Бен-Гурион передал это известие Галили, и тот немедленно телеграфировал Шалтиэлю: "У локальных соглашений есть "нелокальные" последствия. Ты не имеешь права заключать соглашения с "сектантами" без согласия центра". Йеhошуа Ариэли, офицер штаба Шалтиэля, свидетельствует, что "до Дир-Ясина было сотрудничество с ЭЦЕЛем". Известно, что ЭЦЕЛЬ участвовал в операции "Килшон" (14-16 мая, гл.34, прим.4), следовательно, сотрудничество имело место и после Дир-Ясина.

По-видимому, Шалтиэль в общих чертах принимал планы "сектантов" в отношении борьбы за Иерусалим. Именно так можно объяснить его инициативу по взятию Кастеля (гл.21). Перипетии боя подробно изложены в предыдущей главе. Бой был тяжелым, и Шалтиэль, будучи инициатором операции, видимо, чувствовал личную ответственность. Он предложил организациям "сектантов" послать своих бойцов подкреплением на Кастель. Те согласились при условии, что сотрудничество будет утверждено в Тель-Авиве, и что Хагана обеспечит их оружием. На этой стадии переговоры были прерваны. Командир отделения разведки ЛЕХИ: "У нас была встреча во время боев за Кастель. Он сказал: "Если вы хотите помочь, берите Дир-Ясин".

Почему именно Дир-Ясин? Дир-Ясин, как и Кастель, мог держать под огнем тель-авивское шоссе. Дир-Ясин находился в тылу Кастеля, контролируя связь с арабскими кварталами Иерусалима. Таким образом, взятие Дир-Ясина было логично с точки зрения оперативной и тактической. Но существовала и определенная моральная проблема. В 1929 г. Дир-Ясин был враждебен евреям. В 1948 г. деревня была нейтральной, мухтар (староста) деревни был осведомителем Хаганы. Но вместе с тем, клан эль-Хусейни оказывал давление на жителей деревни. По данным разведки, в деревне стали появляться люди в иракской военной форме.

Оперативный офицер бригады "Эциони" утверждает, что он сказал Шалтиэлю: "Это мирная деревня, и ее жители не мешают нам". Но это - позднее свидетельство. Сохранилось подлинное письмо Шалтиэля от апреля 1948 г., адресованное командирам ЭЦЕЛя и ЛЕХИ: "Мне стало известно, что вы собираетесь осуществить операцию в Дир-Ясине. Я хочу напомнить вам, что взятие и удержание Дир-Ясина является частью нашего общего плана. У меня нет никаких возражений, при условии, что вы будете в состоянии удержать затем деревню".

План операции был таков. Атака начнется на рассвете. Отряд ЛЕХИ будет двигаться с севера, отряд ЭЦЕЛя - с востока. Дополнительный расчет ЭЦЕЛя оседлает холм Хушраф (ныне "Яд ва-Шем") и блокирует связь с арабским кварталом Эйн-Карем. Предполагали, что бой будет легким, и отказались от элемента внезапности. В магазине Переца Эпштейна за 67 палестинских лир был взят напрокат мегафон, чтобы призвать жителей деревни сдаться без боя. Встал вопрос, что делать после взятия деревни. Есть свидетельство, что люди ЛЕХИ предложили убить пленных, чтобы запугать арабов и поднять моральный дух евреев Иерусалима. Бен-Цион Коhен (ЭЦЕЛЬ) говорит, что были предложения убить всех, кто будет сопротивляться: "Можно было видеть, что желание мстить было велико после поражений (разгрома и резни конвоев) в Атарот и Нэбэ-Даниэль". Было решено дать самые строгие указания об обращении с пленными, если они не будут сопротивляться, и переправить их в арабские деревни.

8 апреля ЭЦЕЛЬ тренировался в домах брошенного квартала Шейх-Бадер. Бойцов учили бросать гранату и "прочесывать" комнату из автомата, прежде чем войти в нее. Командир батальона "Михмас" передал просьбу Шалтиэля: атаковать на рассвете 9 апреля, чтобы помочь захватить Кастель и провести конвой. 9 апреля пришлось на пятницу, а в ЛЕХИ было много религиозных и, как правило, операции "согласовались с субботой". Но на этот раз было решено начать атаку в предложенное время, несмотря на опасность, что бой может затянуться до наступления субботнего отдыха.

60 бойцов ЛЕХИ и 72 бойца ЭЦЕЛя должны были выйти на операцию. Каждое отделение (10 человек) получило по три винтовки и по три автомата, 40 патронов на винтовку, 100 патронов на автомат и гранату на каждого второго бойца. Остальные шли в бой без оружия, рассчитывая взять его у павшего товарища или у араба. Оружие было доставлено из тайных складов ЭЦЕЛя, ЛЕХИ поставила взрывчатку. Автоматы (стэны) были произведены в подпольных мастерских ЭЦЕЛя и не отличались высоким качеством. В универмаге "Шварц" бесплатно получили большое полотнище флага. Древко позаимствовали в одном из центральных зданий Иерусалима; прежде на нем развевался флаг британской империи.

Взвод ЭЦЕЛя начал движение в 1:00. По дороге они встретили патруль Хаганы. "Мы сказали им, что идем атаковать Дир-Ясин. Они пожелали нам удачи". В 4:15 взвод занял исходные позиции около деревни. Отделение Иеhуды Трейбиша заняло холм Хушрафа, контролируя дорогу на Эйн-Карем. Взвод ЛЕХИ продвигался к деревне с севера. Шимон Монита: "Давид Эфрати и я вели колонну. Наткнулись на арабов, которые шли на работу, и обстреляли их. Мы промахнулись, и они скрылись. Подошли к деревне". Взвод приготовился начать атаку по условному знаку: очереди трассирующих пуль. Между очередью и атакой должны были подойти грузовик с мегафоном и призвать жителей деревни капитулировать без боя. Поскольку деревню должны были атаковать ночью с двух сторон, существовала опасность, что бойцы начнут стрелять друг в друга. Поэтому был установлен пароль: "Боевое единство (Ахдут hа-Лохемет)". По случайному стечению обстоятельств пароль стал причиной преждевременной атаки. Бен-Цион Коhен (взвод ЭЦЕЛя): "Часовые деревни крутились между домами и говорили между собой. Один из них обратился к приятелю: "Йа, Махмуд! (О, Махмуд!)". Командир отделения ослышался, ему показалось, что это боец ЛЕХИ произносит первую часть пароля "Ахдут". Он ответил, как и положено: "hа-Лохемет". Арабский часовой закричал: "Махмуд! Яhуд! (евреи)". Не осталось никакого выбора, и в 4:20, за полчаса до установленного срока, я приказал выпустить условленную трассирующую очередь и начать атаку".

Грузовик с мегафоном приехал в 5:00, в точности по плану, но было уже поздно. 67 палестинских лир были выплачены зазря. Бой уже начался. Михаэль Хариф: "Мое отделение атаковало и уже прошло первые дома деревни. Мы поднимались по улице, и впереди я увидел человека в хаки. Я думал, что это один из наших. Я побежал к нему и крикнул: "Иди к тому дому". Вдруг он повернулся, направил на меня ружье и выстрелил. Это был иракский солдат. Он ранил меня в ногу. Я не мог командовать. Отошел назад, в один из дворов той части деревни, что уже была захвачена".

Офицеры Хаганы создали нечто вроде штаба, чтобы наблюдать за происходящим. Элияhу Арбель: "Когда появились первые раненые, начался балаган. Часть людей хотели отступить. Командиры не владели боем - каждая группа действовала в одиночку". Атакующие просили помощи. Йона Файтельсон: "Был отдан приказ помочь им". В боевом журнале Хаганы записано: "ЛЕХИ добились успеха, наступая от Гиват-Шауль. ЭЦЕЛЬ застрял. Докладывают о заметном сопротивлении. Есть убитые и раненые".

Нахум Грос из отделения "фурманов" свидетельствует: "Рано утром в Шнеллер пришло известие, что ЭЦЕЛЬ проводит операцию в Дир-Ясине. Они выжаты, усталы и просят помощи. Мы считали, что эта деревня угрожает иерусалимскому шоссе, и нельзя допустить, чтобы она попала в руки арабов. Для нас было естественно помочь захватить деревню". Другое свидетельство: "Утром мы получили приказ выехать из Шнеллера в Дир-Ясин. Мы взяли с собой 2-дюймовый миномет. Нас было четверо. У каменоломни нас ждал боец ЛЕХИ. Мы слышали, как в мегафон призывали арабов прекратить огонь. Нам указали сектор обстрела и дом мухтара. Там, где падали наши мины, прекращался огонь. Тут появился связной Шалтиэля и приказал немедленно возвращаться в Шнеллер. Трое вернулись, а четвертый (Ави Эльдад) остался".

Наступил день. Бойцы ЭЦЕЛя поднимались по улицам деревни, арабы вели по ним огонь с крыш домов, из окон, с балконов и окрестных холмов. Перед атакой считалось, что двери домов деревянные, и что удастся взломать их прикладами. Это была ошибка - двери были железные, и их приходилось взрывать. Арабы, сидевшие в домах, погибали или получали ранения. Несмотря на тренировки, бойцы ЭЦЕЛя не умели вести бой в населенном пункте. Они не владели техникой перебежек и огневого прикрытия, поэтому было много раненых.

Моше Мизрахи: "Я услышал крики "Индак! (стой)". Мы залегли. Одиночный выстрел. Чуть-чуть продвинулись вперед. И тут же автоматные очереди. У них были позиции на крышах и за окнами. Мы увидели группу из семи человек в хаки. Обстреляли их, они рассеялись. Тогда начался огонь из окон, и мы боялись пошевелиться. Я был ранен. В тылу была масса раненых. Командир операции, раненный в ногу, тоже был там. Я видел арабского ребенка, он плакал, и я передал его женщине-арабке".

У ЛЕХИ дела шли более успешно. Заливанский: "Мы взрывали двери желатином. Бросали внутрь гранаты и полосовали все огнем. Так были убиты и ранены арабы в ходе боя. В одном доме мы нашли офицера-югослава (из мусульман Боснии, служивших в вермахте) и иракского солдата. Они были живы. Их опознали по документам. Мы их уничтожили". Шимон Монита: "Снайпер в доме мухтара мешал нам. Стэны, полученные от ЭЦЕЛя, не действовали. Командир отделения Замир пристроился за грудой камней и собрал стэны заново. Бойцы не получили подготовки для такого рода боя. Порой бросали гранату, не выдернув чеки". Реувен Гринберг: "Арабы сражались как львы, отличались точной стрельбой издалека. Женщины под огнем выходили из домов, подбирали оружие и относили на позиции".

Улица в Дир-Ясине

Отделение ЭЦЕЛя заняло холм Хушрафа. Вооруженные арабы, бежавшие из Дир-Ясина, дошли до холма, и начался бой. Эфраим Яакоби погиб, еще двое получили ранения. Патроны кончились, и отделение отступило. В 7 часов в Гиват-Шауль пришло известие, что арабы посылают подкрепление из Эйн-Карем. Мордехай Гихон поднялся на холм Хушрафа. Гихон: "Арабы, атаковавшие отделения ЭЦЕЛя, видимо, уже ушли. Мы видели, как арабы бегут из Дир-Ясина, и видели арабов на пути в деревню. Мы считали, что организуется подкрепление. Огнем пулемета Шпандау мы блокировали им дорогу, возможно, попало и бойцам ЭЦЕЛя, которые находились в секторе огня. В 8:30 мы вернулись в Гиват-Шауль".

Со складов ЛЕХИ привезли взрывчатку для взвода ЭЦЕЛя. Тогда начали взрывать дом за домом. Дома обрушивались на жителей. Так постепенно оттеснили арабов к дому мухтара. ЭЦЕЛЬ не был готов к эвакуации такого большого количества раненых. Из домов вынесли кровати, уложили на них раненых и велели пленным жителям нести их в Гиват-Шауль. Среди "носильщиков" были старики и женщины. Думали, что арабы не будут стрелять по своим, но арабы стреляли и ранили несколько "носильщиков" (свидетельство Городничика). В штаб Хаганы пришел связист ЭЦЕЛя и сказал: "Если вы не поможете, мы пропали". По телефону Шалтиэль просил Табенкина прислать броневики для эвакуации раненых. Броневики были посланы. Водителями были люди ЭЦЕЛя, перешедшие в ПАЛЬМАХ. Поздней Шалтиэль объяснил Галили: "Они умоляли о помощи. Мы были вынуждены помочь им".

Мы помним, что атакующие получили по 40 патронов на винтовку и по 100 на автомат. Боеприпасы скоро начали приходить к концу. Командир квартала Гиват-Шауль дал им немного патронов, кроме того, они самовольно взяли пулемет Луис. Лапидот: "Мы нашли в деревне склад боеприпасов, он спас положение".

Иеhошуа Городничик нашел в одном из домов 20 обойм к брэну. Взвод ЛЕХИ обнаружил 6000 патронов к винтовкам Маузер. Барзилай и Эдельштейн поехали в лагерь Шнеллер и обменяли их на 3000 патронов "303" (к английским винтовкам).

В полдень 15 "фурманов" на тендере и двух броневиках приехали в Дир-Ясин из лагеря Шнеллер. У них были два миномета и три пулемета. Ваг, командир отделения "фурманов": "Там у них было 25 человек, прижатых к земле ружейным огнем. Командиров не было. Я выпустил 3 мины в дом, откуда арабы вели огонь. Огонь прекратился. Я получил указание быть готовым прикрыть эвакуацию раненых, но ни в коем случае не вмешиваться в боевые действия". Аран, командир второго отделения: "Чтобы забрать раненых, было необходимо подавить огневые позиции. Ваг решил войти в деревню. И я был того же мнения".

Кальман Розенблат: "Мы переходили от дома к дому. Бросали гранаты внутрь прежде, чем заходили. Бойцы ЭЦЕЛя и ЛЕХИ иногда присоединялись к нам, а иногда говорили: "Раньше воевали мы, теперь повоюйте вы". Давид Готлиб (ЛЕХИ): "За один час пальмахники сделали то, чего мы не смогли сделать за несколько часов. У них было хорошее оружие, и они действовали эффективно". Аран: "В деревне был адский огонь. Пришел связной Шалтиэля и приказал немедленно оставить деревню. До дома мухтара мы не дошли". На прощание пальмахники были приглашены на кумзитц (вечеринку) "в честь совместных действий". Разгорелась дискуссия - допустимо ли принять приглашение "сектантов"? Проблему решил Моше Даян. Он случайно приехал в тот же самый вечер и собрал "фурманов" на беседу.

Пальмахники привезли с собой "трофеи". Хадаса Авигдори вернулась в лагерь из отпуска: "Девочки еще спали. Я увидел, что Л. примеряет вышитое арабское платье. Я удивилась и спросила, откуда оно? Мне ответили, что Л. привезла платье из Дир-Ясина. Оттуда привезли всякие "находки". Меня еще спросили: "А "кукареку" во дворе ты случайно не слышишь?". Меня тошнило от позора и гнева. Я встала и вернулась к родителям".

Командиры ЭЦЕЛя и ЛЕХИ рассказали корреспондентам об участии ПАЛЬМАХа. На следующий день командиры Хаганы рассказали тем же корреспондентам, что ПАЛЬМАХ не участвовал в бою.

Дом мухтара был занят только на следующий день, в субботу 10 апреля, и на его крыше был водружен израильский флаг из универмага Штраус на древке от британского флага.

Жители Дир-Ясина бежали из деревни. 700 беженцев пришли 9 апреля в Эйн-Карем и соседние арабские деревни. По бегущим стреляли еврейские пулеметы (Хагана) с холма Хушрафа. Из страха перед этими пулеметами часть жителей остались в деревне. Среди них было мало мужчин; они были убиты в бою, или бежали, или отступили на соседние холмы и продолжали стрелять по атакующим. В 9:30 около 40 стариков, женщин и детей посадили на грузовики и отвезли на базу ЛЕХИ в квартале Шейх-Бадер.

Сара Плаи: "На базе нас было двое, Аминам и я. Все остальные были в Дир-Ясине. Мы отвели их в большой склад и заперли на замок. Аминам на их глазах перезарядил автомат, чтобы они видели, что мы серьезны, и не делали глупостей. Они были напуганы и почтительны с нами. Они просили воды. Мы принесли им воду и мясные консервы. Женщины рыдали. К вечеру вернулись наши люди. Пленных посадили на грузовики и отвезли в Восточный Иерусалим".

Через три дня служба информации Хаганы докладывала Шалтиэлю: "Часть женщин и детей отвезли в Шейх-Бадер. Среди пленных была молодая женщина с младенцем. Часовые лагеря убили младенца на глазах матери. Она потеряла сознание. Ее тоже убили". Иеhошуа Затлер (ЭЦЕЛЬ): "Это был не информативный доклад, а фабрикация. Определенные круги в Хагане и левых партиях решили превратить захват Дир-Ясина в политическое, культурное и национальное событие".

Бой за Дир-Ясин продолжался. В захваченной части деревни девушки-бойцы ЭЦЕЛя и ЛЕХИ занимались пленными. Яфа Бадиан: "Мужчин сажали на грузовики и отвозили в разные места. Раз за разом возвращались машины и забирали их в Восточный Иерусалим". Шимон Монита: "Жители Еврейского Иерусалима были тогда в подавленном состоянии. Грузовики с пленными проехали по улицам города, и это зрелище подняло моральное состояние жителей". Через несколько дней Шалтиэль писал в документе, предназначенном для внутреннего пользования: "Вид пленных повысил энтузиазм евреев".

Иначе выглядели эти перевозки в иерусалимской газете "Актуальные проблемы" (от 15 апреля): "Они организовали транспортировку пленных, включая женщин и детей, по улицам города. Пленных везли в открытых грузовиках с поднятыми руками, держа у виска пистолеты и автоматы. Еврейская публика, в своей массе, относилась к этому зрелищу с отвращением и презрением. Хагана прекратила этот "парад" и позаботилась о доставке пленных в арабский район". В 1972 г. Габриэль Штерн писал в газете "Аль hа-Мишмар" ("На посту", газета партии МАПАМ): "В тот день, в апреле 1948 г., со своей позиции на улице Невиим, я видел это омерзительное обращение с теми, кто спасся от резни".

Шимон Монита: "На следующий день, в субботу утром, я прочищал деревню в паре с Меиром Галеном. Мы услышали детский плач. Вошли в дом и обнаружили, что там прячутся около 30 женщин и детей. Их посадили на грузовик. Один старик не мог идти. Кто-то из людей ЛЕХИ сказал мне: "Пристрели его". - "Пристрели его сам" - ответил я. Никто не выстрелил. Его тоже посадили в грузовик. К вечеру в Дир-Ясине не осталось арабов".

В полдень 9 апреля, в штаб ЛЕХИ в Гиват-Шауль привели араба, переодетого женщиной. Кто-то из присутствующих убил его выстрелом в голову. Гидон Сариг рассказывает, что жители квартала бросили его труп в костер. Это видели местные и иностранные корреспонденты, командиры Хаганы и жители еврейского Иерусалима, пришедшие в Гиват-Шауль. Видимо, тогда начали рождаться первые слухи о резне. Брурия Хофман, жительница Иерусалима: "Были слухи о варварствах в Дир-Ясине. Отрезали уши". Дневник Хадасы Авигдори: "Все время приходят слухи о слепой дикости и жажде крови, об убийствах женщин, детей и стариков, об издевательствах над пленными и об убийствах".

Шалтиэль послал в Дир-Ясин Мордехая Гихона с заданием убедить атакующих прекратить резню и немедленно похоронить убитых. Гихон: "Март, командир батальона иерусалимской бригады, сказал мне: "Возьми взвод и установи порядок в Дир-Ясине. У нас говорят, что там режут. Если это правда, мы хотим, чтобы не осталось трупов. Пусть похоронят. Пусть ведут себя, как цивилизованные солдаты". Я полагаю, что выбрали меня, потому что опасались, что "сектанты" будут сопротивляться, и дело может дойти до стрельбы. Искали "нейтрального" командира, который был бы верен Хагане, но без "старых счетов" с "сектантами". Я понял, что не хотят слишком портить отношения. Еще не дойдя до деревни, мы увидели, как волокут тела в карьер к востоку от деревни. В деревне были десятки тел и "сектанты" убирали их с дороги. Я сказал им, что не надо бросать тела в ямы и пещеры, потому что первым делом их будут искать там. Я был с английской армией в Европе и был готов услышать что угодно о немцах. В отношении наших войн и наших бойцов я был наивен. Теперь я знаю, что такие дела делались".

Мордехай Раанан (ЭЦЕЛЬ): "Я сказал Лапидоту (ЛЕХИ): "Посмотрим, удастся ли очистить это?" Наши ребята сломались в ходе работы. Они поднимали бетонные блоки и камни и вытаскивали куски тел. Это было ужасно. Они вытащили несколько кусков на улицу и на этом они кончились. Лапидот сказал: "Абсурд требовать от них делать это. Я не могу. Всё". Я сказал: "Всё? Так всё!" Тела остались на улице, а я вернулся в Гиват-Шауль".

В 7 часов вечера Раанан передал сообщение корреспондентам: "Деревня Дир-Ясин занята после уличных боев. Взяты пленные". Корреспонденты спросили о числе убитых. Раанан ответил: "К настоящему моменту насчитали 256 убитых арабов". На основе этого заявления Би-би-си сообщила из Лондона: "250 убитых, половина из них женщины и дети". В 1987 г. Раанан сказал: "В тот день я не знал и не мог знать точного числа убитых. Никто не считал тогда тел. По общей оценке их было 150, я назвал число 256. Я знал, что его опубликуют и хотел напугать арабов не только в Иерусалиме, но и во всей стране. Эта цель была достигнута. Так родилось это число. Газетчики публицисты и историки отнеслись к нему как к фактическому материалу. Никто не удосужился выяснить точное количество". Эти слова были сказаны автору, который в числе прочего, решил попробовать установить точное число жертв.

К вечеру 10 апреля большая часть бойцов ЭЦЕЛя и ЛЕХИ оставили деревню. Оставшиеся приготовились отразить возможную контратаку и разделили трофеи: сахар, муку, масло и прочие продукты в значительных количествах, а также стадо коз, много кур, золото, английские фунты, доллары и украшения. Иеhуда Меринберг (ЛЕХИ) и Иеhошуа Гольдшмидт (ЭЦЕЛЬ) поделили трофеи между организациями.

Первые известия командование Хаганы в Тель-Авиве получило от Меира Паиля. Так, по крайней мере, утверждал автору Паиль в 1971 г. Он сказал, что начал свой доклад цитатой из поэмы Бялика о кишиневском погроме. Впоследствии он писал, что лично был в Дир-Ясине в день атаки и послал Галили отчет о 250 убитых, многие из которых были уничтожены после окончания боя. В 1989 г. Паиль утверждал, что его доклад не называл числа убитых. Командир Паиля Давид Коhен (Авни) свидетельствует по памяти, что Паиль упомянул число 250 убитых, и продолжает: "Число показалось нам преувеличенным. Мы спросили, как он его получил? Паиль ответил: "Я не считал их всех, но есть отчет знающих людей". Другими словами, это все то же заявление Мордехая Раанана, командира ЭЦЕЛя.

Утром 11 апреля Дир-Ясин посетил Жан де Ренье, глава делегации Красного Креста в Иерусалиме. Его сопровождал Моше Барзилай, служивший в Отделе информации Хаганы. Барзилай: "Еврейский офицер британской полиции сообщил нам, что ходят слухи о резне, и что представитель Красного Креста хотел бы посетить деревню. Я надеялся с помощью де Ренье рассеять эти слухи". Де Ренье упоминает командира (Птахия Заливанский), который был "молод, вежлив и корректен". Де Ренье продолжает: "В глазах его был странный блеск, жестокий или холодный. По его словам они через мегафон приказали арабам капитулировать и покинуть деревню. "Те, кто не выполнил приказ, получил то, что им причиталось. Не стоит преувеличивать. Есть лишь несколько убитых и мы похороним их, когда кончим очищать деревню". От этих слов у меня застыла кровь в жилах.

"Красный Маген-Давид" предоставил в распоряжение де Ренье грузовик и санитарную машину, вместе с ним в Дир-Ясин приехал д-р Альфред Энгель. Энгель: "В домах лежали убитые, всего около 150 человек - мужчины, женщины и дети. Это было ужасно. Я не видел следов издевательств или изнасилования. Было очевидно, что атакующие переходили из дома в дом и стреляли в людей с близкого расстояния. Я пять лет служил в немецкой армии (1914-1918), но не видел столь тяжелого зрелища".

Девушку и старуху де Ренье отвез в Восточный Иерусалим. Его грузовик был полон телами убитых. Арабы отказались принять тела (из опасения реакции жителей), но попросили позаботиться о достойном погребении. Де Ренье вернулся в Дир-Ясин и убедил командиров похоронить убитых в братской могиле. Барзилай: "Де Ренье сказал: "Жарко! Сожгите тела или похороните их с известью". Извести у нас не было, и мы решили сжечь". Монита: "Мы должны были сначала снять тела с грузовика. Они пролежали уже 24 часа. Никто не хотел этого делать. Я поднялся на грузовик и спустил три тела. Больше я был не в состоянии. Облили их нефтью. Думали, что сгорят, но не вышло. Остались обгорелые тела. Это и есть источник рассказов об "издевательствах".

Де Ренье обратился в Сохнут, ему ответили: "У нас нет контроля над ЭЦЕЛем и ЛЕХИ". В своей книге де Ренье писал: "Они (люди Сохнута) не сделали ничего, чтобы не дать определенным людям совершить невыразимое преступление". 12 апреля Сохнут послал в Дир-Ясин двух врачей: Авигдори и Дориана. Отчет врачей: "В карьере (у Дир-Ясина) видели пять женских тел и двух мальчиков 14 - 15 лет - застрелены. В лощине 25 тел, одно на другом, дети и женщины. Не осматривали все тела. Все одеты. Все части тела целы, не обезображены. Не похоронены". Иеhуда Лапидот: "Я остался ответственным за деревню. Пришли Авигдори и Дориан и сказали, что они посланы от Сохнута. Есть слухи о резне и варварствах. Они сказали, что доложат только правду". Имеется масса свидетельств арабских беженцев о систематических убийствах, и о том, что арабы были вооружены только охотничьими ружьями. Англичане составили доклад по этим свидетельствам: "Нет сомнений (!), что евреи совершили много сексуальных ужасов. Много школьниц были изнасилованы и затем зарезаны. Насиловали и старых женщин. Ходит рассказ о девушке, которую буквально разорвали пополам. Младенцев резали и убивали. Отрезали уши ради серег". Эти свидетельства не подтверждаются обследованиями врачей Авигдори, Дориана и Энгеля.

Сколько арабов было убито в Дир-Ясине? Как ни странно, их число удается установить с большой долей достоверности. Мы уже видели, что Мордехай Раанан называл две цифры: 150, по оценке бойцов, и 250, которую он назвал корреспондентам. Эта вторая цифра "попала в прессу" и принята почти во всех исследованиях и официальных документах. У них нет иного источника, кроме заявления Мордехая Раанана.

Автор предпринял попытку опросить свидетелей. Мордехай Гихон, офицер разведки Хаганы, сказал: "Я не считал убитых. Там были четыре ямы. Я оценил, что в каждой по 20 тел (итого - 80) и еще несколько десятков тел в карьере. Я "бросил число" - 150. Офицер разведки Йона Файтельсон был в Дир-Ясине 10 апреля. Он видел 80 убитых. Йеhошуа Ариэли командовал юношеским подразделением, которое хоронило убитых. В апреле он рассказал жене, что они похоронили 70 тел и взорвали дома, где были еще 40 (итого - 110). В 1981 г. житель Дир-Ясина Самир сказал в интервью: "В тот день собрали 94 тела". Д-р Энгель говорил о 150 убитых. Выяснилось, что арабский университет в городе Бир-Зейт опрашивал беженцев Дир-Ясина и пришел к цифре - 110 убитых.

По-видимому, это число можно считать более или менее точным. Итак, 110, а не 250. Можно, конечно, сказать, что особой разницы нет, но все же - во всех официальных, научных и достоверных источниках говорят о 250 и, как уже было сказано выше, никто из авторов этих "солидных" источников не удосужился проверить истину. Все просто списывали один у другого. Это, по крайней мере, учит нас, чего стоит официальная история и современные историки.

Почти общепринято, что в Дир-Ясине была резня. "Резня" - это значит, что после боя были убиты пленные и (или) гражданское население. Этот базисный факт усиливается сообщениями о насилиях, издевательствах и т.п. За границей обвиняют "евреев вообще". Израильские источники сначала проводили строгое разделение на "сектантов" (ЭЦЕЛЬ и ЛЕХИ), ответственных за резню, и "организованный ишув", который никакого отношения к Дир-Ясину не имеет. Более того, несколько командиров Хаганы утверждали, что они своими решительными действиями сумели прекратить (или предотвратить) резню. Только позднее израильская историография начала "замалчивать" резню или находить ей всякие косвенные оправдания.

И все же, была ли резня? Нет сомнения, что в ходе боя за Дир-Ясин погибло много гражданских лиц: женщин, детей и стариков. Однако вопрос стоит не об этом, а о резне, т.е. были ли убийства после боя? В моем исследовании "История Войны за Независимость" (том 4, гл.16) я собрал все имеющиеся свидетельства, касающиеся этого вопроса. Не повторяя их здесь, приведу конечный вывод: нет достоверных свидетельств о массовых убийствах после окончания боя. Зато я приведу недостоверное свидетельство, принадлежащее перу все того же Меира Паиля. Мы специально говорим "перу", потому что речь идет о литературном сочинении, и именно литературность должна вызвать сомнения в его достоверности. Итак, Меир Паиль: "Я видел расчеты людей ЭЦЕЛя и ЛЕХИ, переходящие из дома в дом и стреляющие из томиганов (американский автомат) во всех, кто находился там. Я не чувствовал разницы в поведении ЭЦЕЛя и ЛЕХИ. Мужчин (арабов) я почти не видел - я полагаю, что большинство бежало в начале боя - в основном там были женщины, старики и дети. Их убивали группами. Загоняли в угол комнаты и выпускали очередь. Около полудня они захватили 15 или 20 мужчин (в одной из версии рассказа - 25), которые, насколько я видел, были без оружия, посадили их на грузовик и повезли в сторону Иерусалима. Я слышал потом, что их возили по улицам, вроде парада победы. Были крики, распаляющие страсти. Из публики кричали: "Возьми 10 лир и дай мне убить одного!" Но они не дали (читателю уже стало легче, но не тут-то было). Они вернули арабов в деревню и убили их в карьере между деревней и кварталом Гиват-Шауль. Их я видел собственными глазами в полдень. (Что именно он видел: как сажали на грузовик в полдень, или как расстреливали после полудня?) Резня в деревне продолжалась несколько часов. Никто из командиров не кричал и не останавливал. Я кричал и искал командиров с помощью моего приятеля из ЛЕХИ, который пригласил меня. Они спросили моего приятеля: "Кто это?" Он ответил: "Это мой товарищ по ПАЛЬМАХу". Я закричал напористо: "Вы сошли с ума? Вы делаете ужасные вещи!" И тогда один из командиров ЛЕХИ сказал мне: "Это не твое дело", а другой спросил меня: "А что нам с ними делать?" Я сказал: "Отвезите их в арабский район".

Я не могу сказать, пришли ли они в себя сами по себе, или мои крики повлияли на кого-то. Во всяком случае, я видел, что они собрали оставшихся женщин и детей в здании школы. Их число было 250 или 300. Я слышал споры: взорвать ли школу вместе с людьми. После полудня они отвезли всех в Иерусалим и отдали в арабский район города. Я ушел оттуда. По дороге я видел, как люди ЭЦЕЛя и ЛЕХИ с лицами убийц (вспомним "глаза преступницы" у де Ренье) выходят из деревни с курами, овцами и прочей добычей (как и "фурманы", по свидетельству Хадасы Авигдори)".

Мы предоставим читателю сравнить это свидетельство с приведенными выше и самому делать выводы. Но, разумеется, мы обязаны привести и свидетельства об убийствах пленных. Кое-что уже приводилось выше. Приведем и другие. Мордехай Раанан: "В 11 часов мы возобновили бой. Взорвали первый дом. Примерно через каждые четверть часа мы взрывали следующий дом. Мы не имели понятия, кто был в этих домах. Мы видели в них укрепленные пункты. Так мы подошли к дому, рядом с которым лежал Ифтах. Когда мы добрались до него, оказалось, что он уже мертв. Недалеко от его тела занял позицию молодой боец с брэном в руках. Мы предупредили жителей дома, что будет взрыв. Они вышли на улицу с поднятыми руками. Там было девять человек, в том числе женщина и ребенок. Вдруг боец нажал на спусковой крючок брэна и выпустил всю обойму. Очередь скосила арабов. "Это за Ифтаха! За Ифтаха!" - "Что ты делаешь?" крикнул я ему. "У одного было ружье и он собирался стрелять". Другие подтвердили его слова".

Не только "сектанты" убивали в Дир-Ясине. Кальман Розенблат, командир расчета ПАЛЬМАХа: "Наш водитель привел араба в зеленом комбинезоне. На допросе выяснилось, что он из Иерусалима. Он прятался в шкафу в школе. Водитель застрелил его. Мы были поражены. Все были настроены против водителя, но ничего ему не сделали. Если бы Ваг (командир отделения) был там, он не отделался бы так легко". Пальмахник Гидон Сариг рассказал, что его товарищ зашел в комнату, заметил движение в шкафу и выстрелил. Мертвый араб выпал из шкафа.

Разведчик Хаганы Исраэль Нахат сидел в арабском кафе в Эйн-Карем. Нахат: "Беженцы прибыли из Дир-Ясина и рассказали, что евреи обнаружили арабских бойцов, переодевшихся в женскую одежду. Один из них понял, что попался, вынул револьвер и убил еврейского командира. Товарищи командира в гневе начали стрелять во все стороны и убили арабов. Я нарисовал еврейского солдата, убивающего штыком арабскую женщину. Я не объяснил, что эта женщина была в действительности мужчиной. Рисунок я передал в газету и прибавил на словах, что в Дир-Ясине вырезали 600 женщин, 500 мужчин и 400 детей. Я сознательно преувеличил число, чтобы напугать арабов. Рисунок был опубликован в одной из газет".

Событиям в Дир-Ясине "повезло": они оказались в центре сложного узла политических, военных и партийных проблем. Партия "Ахдут hа-Авода", которая была главным "патроном" ПАЛЬМАХа, после конгресса в Базеле (1946 г.) оказалась вне силовых центров, принимавших политические решения. В аналогичном положении была и еще более "левая" партия "hа-Шомер hа-Цаир". В январе 1948 г. они объединились в партию МАПАМ, считая, что вместе они получат больше шансов на успех. Их "козырной картой" был ПАЛЬМАХ. 3 декабря лидер МАПАМ Ицхак Бен-Аhарон провозгласил: "Еврейские массы должны объединиться в чувстве общей ответственности и обеспечить гегемонию рабочего движения". Меир Яари говорил, что социалистические партии обязаны стать во главе государства, иначе "будут поставлены в опасность независимость государства, целостность сионистской мечты и ее реализация". Но Бен-Гурион не торопился делить власть с левыми конкурентами. Он, правда, говорил о возможности "составить на 10 лет пролетарский блок восьми рабочих партий", но на деле предпочел коалицию с партией общих сионистов и блоком религиозных партий.

Правые и религиозные партии стремились добиться официальных соглашений с ЭЦЕЛем и ЛЕХИ и включить в коалицию ревизионистов. В том же направлении "давил" на Бен-Гуриона и Аба-Хилель Сильвер, лидер американского еврейства, который обеспечил избрание Бен-Гуриона на пост председателя Сохнута. 16 января он заявил на пресс-конференции, что американские евреи требуют "объединения всех сил". Требования Сильвера Бен-Гуриону было нелегко игнорировать. Левые сионистские партии чувствовали угрозу своему политическому существованию. На учредительном съезде МАПАМ говорили в основном об опасности соглашения с "сектантами". Меир Яари сказал, что "придется выбирать между гегемонией пролетариата и коалицией с реакцией, которая приведет к гражданской войне". Он выразил мнение, что Бен-Гурион стремится "оправдать фашистско-террористические организации и включить их в общий фронт обороны (ишува)". 6 февраля МАПАМ создала комиссию по делам войны и полиции. В нее вошли политические деятели: Яаков Хазан, Меир Яари, Моше Снэ и др., офицеры Хаганы: Исраэль Галили, начальники отделов генерального штаба, а также Исраэль Бар, помощник Игаэля Ядина.

Тем временем, более или менее успешно продвигались переговоры с ревизионистами, и соответственно возрастала нервозность в МАПАМ. "Восстанем против фашистского предательства!" "Мы должны появиться перед ООН как самостоятельная сила со своей собственной концепцией правления". Мы должны потребовать, чтобы портфели министров внутренних дел и полиции были в наших руках. Тогда мы сможем организовать борьбу с "сектантами", - так писали и говорили лидеры партии. Приходится констатировать, что для них самым страшным было не поражение в борьбе за дороги и не отказ правительства США от поддержки идеи Еврейского государства, но призрак соглашения между Хаганой и ЭЦЕЛем. Все средства были хороши, чтобы торпедировать это соглашение. Ареной генерального сражения должно было стать заседание Исполнительного комитета сионистского движения и тут, как нельзя более кстати, случилась "резня" в Дир-Ясине. Она немедленно стала аргументом в электоральной борьбе. Мордехай Гихон составил первый официальный отчет о событиях в Дир-Ясине. Отчет был объективным, или в терминологии тех дней "недостаточно сионистским". Гихон свидетельствует, что Меир Паиль побудил его написать новый отчет, который был представлен штабу Давида Шалтиэля. 16 апреля в журнале "бе-Махане" была опубликована статья "Позор Дир-Ясина" за подписью "Авраhам" - то была конспиративная кличка Паиля. Статьи в журнале не появлялись без утверждения Исраэля Галили, начальника Центрального командования Хаганы и одного из лидеров МАПАМ.

Но эти маневры не помогли. На заседании Исполнительного комитета 9 апреля соглашение с ЭЦЕЛем было утверждено. Четверо (МАПАЙ) проголосовали против, девять (ревизионисты, общие сионисты и религиозные) - за. Трое воздержались, и трое не участвовали в голосовании. Соглашение было затем утверждено на общем голосовании в апреле (39 - за, 32 - против, 4 - воздержавшихся).

Так называемая "резня" в Дир-Ясине стала частью общественного сознания арабов. Это породило две разных (с еврейской точки зрения) тенденции. Прежде всего "резня" требовала мести. 13 апреля на пути в анклав на горе Скопус был разгромлен и вырезан еврейский конвой. Это был акт мести за Дир-Ясин. Так понимала его и английская армия, которая не вмешалась в происходящее.

С другой стороны, страх охватил жителей деревень, особенно в районе Иерусалима. После первых выстрелов, они бежали, опасаясь за свою судьбу. Парадокс заключался в том, что ПАЛЬМАХ получил легкие победы и военную славу за счет "варварства" сектантов, которых он не переставал поносить.

Давид Шалтиэль был соперником ПАЛЬМАХа. Он являлся креатурой Бен-Гуриона и, следовательно, по всем данным, был врагом МАПАМ. Тем не менее, и он не был заинтересован в публикации правды о Дир-Ясине. Ему было очевидно, что рано или поздно Бен-Гурион начнет борьбу с ревизионистами, и что "Дир-Ясин" будет ему тогда необходим. С другой стороны, в "истории Дир-Ясина у него было "рыльце в пушку", ибо, как мы знаем, операция была одобрена им. Отсюда вытекает "личная версия" Шалтиэля: сектанты атаковали Дир-Ясин на собственный страх и риск.

Шалтиэль не ошибся. Бен-Гурион действительно в скором времени начал политическую атаку на ревизионистов и военную - на сектантов. "Дир-Ясин", разумеется, стал "оружием" Бен-Гуриона во внутренней борьбе. Но Бен-Гурион использовал Дир-Ясин и в борьбе с арабским миром. Вопреки общепринятому мнению, Бен-Гурион не верил в мощь ЦАХАЛа и в то, что ЦАХАЛ сможет одержать победу в серьезной войне против арабских армий. Поэтому, чтобы удержать арабские страны от нападения на Израиль, Бен-Гурион хотел запугать их.

Рассказывает Шимон Монита: "Спустя много лет (после 1948 г.) мне стало известно, что командир Службы информации Исер Беэри получил мой отчет о событиях в Дир-Ясине. Бен-Гурион знал правду. В 50-х гг. я работал в канцелярии главы правительства помощником по делам арабов. Я попросил Бен-Гуриона о личной беседе, и он согласился. Но, узнав, что я собираюсь говорить о Дир-Ясине, Бен-Гурион тут же отменил встречу. Как я полагаю, он понял, что я собираюсь рассказать правду. Бен-Гурион хотел, чтобы мы выглядели "жестокими евреями". Он думал, что это будет нашим секретным оружием, которое остановит арабов. Это будет нашей "атомной бомбой". Я считаю, что в шуме вокруг Дир-Ясина он видел психологическое оружие, которое сослужило нам хорошую службу. Меир Паиль и Менахем Бегин не ответили на мое предложение вернуться к этой теме".

16 марта 1969 г. министерство иностранных дел Израиля выпустило в свет брошюру о Дир-Ясине. В ней доказывалось, что большинство публикаций о Дир-Ясине не соответствуют действительности. В 1971 г. лондонская газета "Таймс" напечатала статью, критикующую ЭЦЕЛЬ. Менахем Бегин опубликовал ответ, в котором он приводил цитаты из брошюры. Ицхак Леви, в прошлом начальник разведки в Иерусалиме, посоветовал ему "не распространять ложные версии о Дир-Ясине, потому что в этом случае нельзя будет избежать публичного обсуждения, и вся ответственность ляжет на тебя". Копии письма получили Голда Меир, Моше Даян и Аба Эвен. Бегин ответил статьей в газете "Маарив" и предложил Леви опубликовать свою версию. Генеральный директор министерства иностранных дел писал Шаулю Авигуру, который считался "серым кардиналом" партии МАПАЙ: "Тебе наверняка будет интересно узнать, что эта брошюра изъята из обращения, и что я дал указание не использовать ее в дальнейшем". 10 мая Аба Эвен в официальном письме сообщил Исраэлю Галили, что "указанная брошюра была не больше, чем пропагандистским материалом, предназначенным исключительно для внутреннего пользования, и ни в какой мере не может считаться официальным документом".

Нет сомнения, что и сегодня "резня в Дир-Ясине" присутствует как фон в коллективном сознании "левых" и "прогрессивных" сил Израиля. Они не сомневаются, что "правые" убивали пленных в Дир-Ясине. Поэтому (для них) нет сомнения, что "ревизионисты" жаждали арабской крови в Бейруте в 1982 г. Поэтому очевидно (для них), что только непреклонная гуманистическая позиция "левых" защищает палестинских детей от варварства "право-клерикальных поселенцев". Это не преувеличение. Газета "Давар" (орган Гистадрута, фактически - партии Авода) не постеснялась опубликовать стихотворение поэта-коммуниста (еврея), описывающее как "поселенцы" замешивают мацу на крови палестинских детей. Чтобы не было сомнений: речь идет об Израиле конца 80-х гг. XX века, а не об антисемитской литературе средневековой Европы.

Не зная этих базисных фактов, невозможно понять психологии "левых" Израиля. Излишне говорить, что они не имеют представления о том, что на самом деле произошло в Дир-Ясине. Ниже в разделе V мы увидим, что и историю ПАЛЬМАХа они не знают. Коллективное сознание Израиля и особенно его "лево-прогрессивного" крыла продолжает питаться манипулятивными мифами, созданными умелыми пропагандистами левых партий. Факты реальной истории в нем не присутствуют. Что же удивительного в том, что Израиль проигрывает своим противникам в психологической войне?