Глава 33.Бунт генералов

1. Перемирие в Иерусалиме

Бои в Иерусалиме вызвали оживленную деятельность на уровне политическом и дипломатическом. В 1946-47 гг. в Америке верили, что раздел “Палестины” произойдет более ли менее “гладко”. В ходе событий эта наивная мечта разбилась. Теперь Америка отказалась от поддержки идеи создания Еврейского государства, хотела сохранить статус-кво и, прежде всего, остановить военные действия(1). Ареной американской деятельности была Организация Объединенных Наций, где Сохнут имел своих представителей.

Англичане хотели "благополучно" закончить эвакуацию и доказать самим себе и всем, кому это было интересно, что они до последней минуты были способны поддерживать порядок в стране (2). Поэтому англичане пытались, прежде всего, добиться хотя бы временного прекращения огня. Посол Британии в Аммане Ален Керкбрайд обратился к королю Абдалле с просьбой использовать его влияние для достижения перемирия на несколько дней. Абдалла ответил послу: "Евреи нападают на арабские деревни. Если евреи не будут атаковать, мы тоже не будем". Генеральный секретарь английской администрации сэр Генри Гарней заявил (2 мая) казначею Сохнута Элиэзеру Каплану, что английская армия готова силой обеспечить линию прекращения огня в Катамоне. Английское командование пошло на беспрецедентный шаг. Оно ввело в Палестину дополнительные английские силы, чтобы заставить евреев прекратить борьбу. 30 мая из Бенгазии (Ливия) по воздуху перебросили 250 морских пехотинцев. С Кипра корабли привезли 1000 солдат в Хайфу, и из базы в городе Рафиах (Египет) тяжелые танки поднялись в Иерусалим.

Организация Объединенных Наций тоже начала самостоятельную игру. Ее усилия были сосредоточены на Иерусалиме, коль скоро резолюция от 29 ноября отдавала город и его окрестности “под суверенитет” этой организации. Пока еврейская сторона находилась под угрозой поражения, ООН "соблюдала нейтралитет". Она не торопилась организовать снабжение (еврейских) граждан подведомственного ей района. Конвои грузовиков прорывали арабские заслоны кровью еврейских бойцов. Но положение изменилось после того, как наметились определенные успехи Хаганы. В Иерусалиме организовался "совет консулов". Он принял на себя задачу реализовать "суверенитет ООН". Прежде всего, совет хотел бы остановить еврейское наступление и увековечить блокаду изолированных еврейских кварталов(3). Консулы договорились с английскими властями и предложили обеспечить гражданское снабжение города при условии, что не будут переправляться военные грузы. Для Бен-Гуриона, который предвидел вторжение регулярных арабских войск, это означало обречь еврейский Иерусалим на гибель или капитуляцию.

Арабы, потерпев ряд поражений, находились в тяжелом положении. Арабские силы в Иерусалиме были ослаблены, отношения между местными арабами и добровольцами Армии Спасения становились натянутым, начала просыпаться старая вражда между религиозными общинами. Вместе с тем, через две недели ожидалось вторжение арабских армий. В этих условиях перемирие было выгодно арабам. Посол США в Египте докладывал госдепартаменту, что Арабская Лига согласна на прекращение огня в Иерусалиме при условии, что в городе и его окрестностях полностью прекратятся все военные действия, обе стороны будут разоружены и будет зафиксирован статус-кво. При этом разумеется, арабы не забывали о своей главной цели. 1 мая, уже после падения Катамона, Ален Керкбрайд сообщал из Аммана в Лондон: "Ответственные офицеры всех арабских армий собрались в Аммане. Они потребовали, чтобы Арабский Легион вторгся в Палестину немедленно, не дожидаясь остальных. Глава правительства отверг их требования (4). Арабские руководители опасаются, что евреи овладеют всей Палестиной еще до окончания мандата".

Все эти планы сходились в одном: в конкретном требовании прекращения военных действий и фиксации сложившегося статус-кво. Именно это было неприемлемо для еврейской стороны. Перемирие означало бы, что еврейские кварталы останутся в блокаде накануне вторжения Арабского Легиона. Этого больше всего боялось Верховное командование ишува. Именно поэтому оно торопилось захватить Катамон. Бен-Гурион понимал, что в случае реализации этих “мирных планов” Еврейское Государство не будет создано. По его мнению, “симпатии всего мира” следовало обеспечить военными победами, а не покорностью Совету консулов, или диктату американских друзей.

Позиция ишува была достаточно слаба, потому что операция “Йевуси” не принесла кардинальных успехов. Начиная операцию, Бен-Гурион, видимо, слепо верил в военные таланты и знания Ицхака Садэ и считал, что ПАЛЬМАХ способен одержать решительную победу. Уже первые поражения 20 и 23 апреля показали, что он ошибался, дальнейшие операции только усугубили положение. Операция, задуманная как генеральное сражение, проводилась вяло, нерешительно и неумело. Между тем, арабы уже доказали, что они быстро оправляются от поражений.

В создавшемся положении у еврейского руководства не было особого выбора. В 16:00 2 мая было объявлено о прекращении огня в Иерусалиме на 48 часов. За это время должны были начаться переговоры о перемирии. Переговоры не начались, но крупных военных действий в Иерусалиме не было до полной эвакуации англичан (14.05.48). Однако и прекращение огня в точном смысле этого слова не соблюдалось ни одной из сторон. В ночь с 2 на 3 мая ПАЛЬМАХ атаковал (безуспешно) больницу Августа Виктория, арабы подтянули к Иерусалиму орудия и начали обстреливать город, время от времени к ним присоединялись и англичане. Было немало убитых и раненых среди бойцов и мирного населения.

Среди всей этой политической, дипломатической и военной “лихорадки” особняком стоят отношения между ишувом и королем Иордании Абдаллой. У каждой из сторон были свои интересы, но было и нечто общее: они были (в принципе) готовы разрешить обоюдные проблемы без войны. Еврейское государство, ограниченное территорией, отведенной ему решением ООН, не могло быть жизнеспособным. Присоединение Галилеи и Негева тоже не решало вопроса. Главной проблемой была ширина “центрального коридора". Укрепившись на западных склонах гор Самарии, арабские армии, без труда, могли бы разрезать страну пополам и взять Тель-Авив. Поэтому Легион был главной угрозой ишуву, не говоря уже о том, что он справедливо считался лучшей армией арабского мира (в 1948 г.), и в глубине души Бен-Гурион серьезно побаивался его, не слишком полагаясь на мощь ПАЛЬМАХа и Хаганы.

Король со своей стороны не хотел допустить крупного “кровопускания” своей армии. Арабский легион (как и прочие арабские армии) не имел значительных резервов. Победа над еврейским ишувом (может быть, приятная сама по себе) могла обойтись королевской армии слишком дорогой ценой: тогда пришлось бы опасаться и своих подданных и, что было еще опаснее, - своих соседей. Поэтому обе стороны были готовы “без шума” разделить между собой “Западную Палестину”, но Абдалла был также связан принципами арабской солидарности.

Уже давно сионисты вели тайные переговоры с Абдаллой. В принципе было достигнуто соглашение: евреи могут взять себе территорию, отпущенное им решением ООН (плюс еще кое-что), Абдалла аннексирует Иудею и Самарию. Галилея и Негев его не интересуют. Статус Иерусалима остался открытым. Бен-Гурион трактовал это в том смысле, что он имеет "право" захватить, сколько ему удастся. Вскоре выяснилось, что Абдалла вынашивал более обширные планы.

10 мая Голда приехала в Амман. 11-го числа она вернулась в Тель-Авив и привезла "черные вести": Абдалла сказал, что войну можно предотвратить только, если евреи откажутся от идеи провозглашения своего государства. По словам Голды, король "не отрицал, что имелась договоренность, но теперь он - только один из пяти. Он предложил следующий план: единое государство Палестины с автономией для еврейских областей. Через год вся страна переходит под его власть". Король был по-королевски щедр и обещал хорошо относится к еврейской общине. Сионистское руководство действительно было тогда сионистским и отвергло это предложение. Но теперь было ясно, что Легион примет участие в боях в Иерусалиме. Баланс сил резко изменился.

Для Бен-Гуриона это означало полное крушение его старых планов. Он надеялся с помощью дипломатических комбинации и уступок Абдалле нейтрализовать Легион. Теперь было необходимо изменить приоритеты фронтов и распределение сил. Бен-Гурион немедленно собрал Верховное командование и потребовал: "Превратить наши войска в подвижную (мобильную) силу, ускорить занятие иерусалимского шоссе и арабских "кантонов", готовиться к тотальной кампании против арабских армий". В этой программе можно услышать ясные нотки непонимания действительности. До конца мандата оставалось три дня. Ясно, что за три дня невозможно превратить армию из статичной в мобильную. Думать об этом нужно было раньше, исходя из принципа "планирования для худших условий".

Бен-Гурион правильно определил “центр тяжести” всей проблемы. И Америка, и ООН, и Абдалла вели бы себя иначе, если бы военное преимущество ишува было неоспоримо. ПАЛЬМАХ был сильнее своего противника (местных арабов и Армии Спасения), но не настолько, чтобы позволить сионистскому руководству вести успешную дипломатическую игру.

Мы уже знаем, что Бен-Гурион был невысокого мнения о боеспособности ПАЛЬМАХа. Но, судя по всему, он верил, что с местными арабами ПАЛЬМАХ в состоянии справиться. Мартовские поражения на иерусалимском шоссе принесли ему жестокое разочарование. Затем последовали победы начала апреля в Иерусалиме и Галилее, и престиж ПАЛЬМАХа снова поднялся. Бен-Гурион рассчитывал, что первые успехи будут развиты, но операция "Йевуси" вновь разочаровала его. В Иерусалиме следовало не просто победить, но победить быстро и убедительно. Однако на решающем “фронте”, в Иерусалиме ПАЛЬМАХ (под командованием Рабина) не приносил решительных успехов. Бен-Гурион начал чувствовать, что (как говорил Шекспир) "какая-то гниль завелась в королевстве” ПАЛЬМАХа и Хаганы. У него было только общее ощущение, что командование неправильно ведет войну, и что в существующей системе он нейтрализован. Бен-Гурион пришел к выводу, что он должен активнее вмешаться ведение войны. Он задумал и начал осуществлять серию реформ. Самой знаменитой из них был "роспуск" ПАЛЬМАХа, но и до него были осуществлены важные преобразования.

Первой "жертвой" Бен-Гуриона стал Исраэль Галили, и это можно было предвидеть заранее. В созданной самим Бен-Гурионом системе руководства войной Галили был "буфером" между ним и генеральным штабом. Поскольку Бен-Гурион хотел активно вмешаться в ведение войны, "буфер" начал мешать ему. 21 апреля на заседании руководства Сохнута Бен-Гурион объявил об упразднении должности главы Центрального командования и об отставке Галили. На заседании руководства Бен-Гурион говорил о деморализации в Иерусалиме. "Упадок боевого духа в Иерусалиме может повлиять на всю страну". Для поднятия морального духа населения нужно было, прежде всего, разрушить "ощущение блокады". Были необходимы регулярные конвои. Ему ответили, что сначала надо взять Дир-Айуб. Но с другой стороны, утверждали, что Дир-Айуб пока взять нельзя. Не чувствовалась и концентрации усилия, подобной, скажем, операции "Нахшон". Командование потеряло контроль над событиями, оно не понимало значения и возможных последствий дипломатической кампании вокруг Иерусалима. Он, Бен-Гурион, понимал это, но не знал, что же в точности происходит в его армии, и не мог влиять на нее. Таковы были основные аргументы Бен-Гуриона. Он думал, что генеральный штаб сознательно дезинформирует его, он не знал, что на самом деле положение было еще хуже. Никто не знал, что на самом деле происходит в Иерусалиме.

Игаль Алон все еще был командиром штаба ПАЛЬМАХа. 22 апреля он телеграфировал Рабину: "Сообщи, где ты, и как связаться с тобой. Три раза в день высылай отчеты о происходящем. Ни мы, ни генеральный штаб не знаем, что происходит там у вас". На следующий день, с опозданием, пришел первый отчет о поражении в Нэбэ-Самуэль. Алон начал догадываться, что Рабин находится в шоковом состоянии, и что на него нельзя полагаться. "Не посылай конвоев, даже на броневиках, без согласования с бригадой "Гивати" - приказал ему Алон. Такое согласование было нелегким делом, потому что "Гивати" была подчинена генеральному штабу, а "Харэль" - штабу ПАЛЬМАХа. Рабин нашел уникальный выход из положения - он не посылал никаких конвоев. Так началась блокада Иерусалима.

Рабин не посылал отчетов потому, что он был растерян, не знал что делать и боялся доложить о своей неудаче. Это была типичная инфантильная реакция. Таким же инфантильным образом реагировала и вся Хагана (и ПАЛЬМАХ) на требования Бен-Гуриона. Но Бен-Гурион в отличие от других, прежде всего, действовал. Уже 23 апреля, узнав о поражении при Нэбэ-Даниэль, он послал телеграмму Галили в Тель-Авив: "Пусть Ядин прибудет сюда для обсуждения действий против Дир-Айуб и открытия шоссе". Галили игнорировал это распоряжение. Когда Бен-Гурион это понял (что тоже потребовало времени), он обратился непосредственно к Ядину и потребовал его прибытия. Шесть дней провел Бен-Гурион в Иерусалиме, он беседовал с Шалтиэлем и получил от него отрицательную оценку действий бригады "Харэль" и штаба "Йевуси". К штабу "Харэль" был прикомандирован Бен Дункельман офицер канадской армии во Второй мировой войне. Бен-Гурион несколько раз приглашал его к себе. Дункельман крайне отрицательно оценил и ПАЛЬМАХ и Хагану. Эти оценки соответствовали мнению Бен-Гуриона, как оно сформулировалось в результате "семинара" 1947 г. Что касается Иерусалима, то Бен-Гурион понял, что центр тяжести следует вновь перенести на борьбу за шоссе, необходимо избавиться от “латрунской пробки” и возобновить конвои в Иерусалим.

25 апреля на заседании руководства Сохнута Бен-Гурион снова отмечал: "Колонна, прибывшая в Иерусалим в прошлый вторник (“кровавый конвой”), все еще не вернулась. Хагана должна очистить определенный участок шоссе. Это займет, наверняка, еще несколько дней". 26 апреля Бен-Гурион вернулся в Тель-Авив. Он конечно не предполагал, что "несколько дней" превратятся в семь недель. Но день шел за днем, а шоссе оставалось закрытым. Бен-Гурион должен был понять, что созданная им система командования неэффективна. Если он не понял этого сам, то ему "помогли".

Еще 9 апреля для участия в заседании Исполнительного Комитета сионистского движения в Иерусалим приехала делегация сионистского руководства. Члены фракции общих сионистов Америки и Англии потребовали создать "военный кабинет", который будет состоять из ограниченного числа представителей коалиционных партий. То была структура, опробованная в ходе Второй мировой войны в демократических странах. Члены делегации были потрясены тем, как ишув ведет войну, и хотели навести элементарный порядок. Для Бен-Гуриона это предложение было неприемлемо. Оно означало, что социалистические партии (МАПАЙ и МАПАМ) должны будут уступить часть своей власти несоциалистической партии Общих сионистов и религиозной партии МИЗРАХИ. Бен-Гурион выдвинул ряд формальных возражений и в конце намекнул, что может подать в отставку. "Военный кабинет" так и не был создан. Следует заметить, что для создания кабинета были и вполне объективные препятствия. В политическом руководстве фактически не было людей, подготовленных для этой роли. Снова выяснилось, что нельзя в последнюю минуту подготовить квалифицированные кадры для военно-политического руководства. Это надо было делать заранее, на протяжении многих лет. Кадры не были подготовлены из-за неверных идеологических установок социалистических партий в соединении с брутальным стремлением к абсолютной гегемонии. Вина за это полностью ложится на теоретиков (таких как Берл Каценельсон) и практиков (таких как Бен-Гурион) социалистического и “прогрессивного” сионизма. Но в 1948 г. говорить об этом уже было поздно. Не могло быть коллективного руководства, потому что не было квалифицированного коллектива. Был только Бен-Гурион - "единственный в поколении".

Теперь надо разобраться в структуре командования вооруженными силами ишува. В центре его находился генеральный штаб с его отделами. Одним из самых удивительных фактов Войны за Независимость было то, что Хагана и ЦАХАЛ имели генеральный штаб, но не имели начальника генерального штаба! Формально им был Яаков Дори, назначенный Бен-Гурионом летом 1947 г. Но Дори был болен и не мог исполнять свои обязанности. Как ни странно, это положение, по-видимому, устраивало Бен-Гуриона. Во всяком случае, он довольно скоро оставил попытки найти ему замену.

Генеральный штаб имел в своем подчинении бригады Хаганы и батальоны ПАЛЬМАХа. Но ПАЛЬМАХ (ударная сила ишува), был подчинен кроме того своему собственному штабу (по "странной ассоциации”, называемому Советом), во главе которого стоял Игаль Алон. Формально штаб ПАЛЬМАХа подчинялся генеральному штабу, но на деле, он мог вести (и вел) "самостоятельную политику", тем более, что он был связан с партией МАПАМ, пользовался ее политической защитой и руководствовался ее идеологией. Бойцы (и особенно командиры) ПАЛЬМАХа были воспитаны в духе элитарности. Они не хотели подчиняться приказам генерального штаба, и существовавшая структура командования предоставляла им широкие возможности в этом смысле.

Над генеральным штабом находилось Центральное командование во главе с Исраэлем Галили. В течение многих лет Галили был связан с Хаганой, но он не был командиром и не имел военного образования. Через него осуществлялась связь между Хаганой (подпольной организацией в эпоху мандата) и легальными политическими партиями. Сам Галили был тесно связан с партией “Ахдут hа-Авода”. В январе 1948 г. эта партия вместе с другими ультралевыми партиями образовала партию МАПАМ, противостоящую более умеренной партии Бен-Гуриона (партия МАПАЙ, ныне Авода). С этого времени порвалась "нить доверия" между Бен-Гурионом и Галили. Вся общественная жизнь ишува была пропитана духом партийности, партийной принадлежности и борьбы (обычно весьма грубой) между партиями и блоками партий (5). Поэтому Бен-Гурион не то, чтобы подозревал Галили в партийной протекционизме, - он просто не сомневался в нем (и был прав!), потому что и сам не был чужд этой “политической системе”(6).

Центральное командование подчинялось Совету обороны, который был создан на паритетных началах (в соотношении 50:50) социалистическими партиями и Гистадрутом (!). Эта структура автоматически означала, что Совет будет многочисленным, рыхлым и не способным к решительным действиям в трудных ситуациях. Рядом с Советом и чуть выше него стоял Бен-Гурион как человек, ответственный за "портфель безопасности" в Сохнуте (7).

Вся эта многослойная громоздкая структура была как будто специально создана не для эффективной работы, а для партийных дрязг и личной борьбы, которые, естественно, в ней и процветали. Единственным критерием в этой структуре были "личные отношения". На них все и строилось. Ветераны Хаганы и командиры ПАЛЬМАХа сплотились в довольно четко оформленную "клику" (8), противостоящую политическому руководству. Руководство "кормили" оптимистическими отчетами, а оно и не стремилось разобраться в том, что происходит на самом деле. Его вполне удовлетворяла партийная верность военных структур и их готовность в случае необходимости встать на борьбу с "сектантами".

До поры до времени не вмешивался в военные дела и Бен-Гурион. В 1946 г. он, наконец, понял, что ишуву предстоит реальный военный экзамен, а не очередной идеологический семинар Берла Каценельсона на тему, этично или не этично перейти от народной милиции к профессиональной армии. Поняв этот кардинальный факт, Бен-Гурион бросил в "мирный улей" Хаганы два увесистых камня. Первый - были ветераны Еврейской бригады. Его Хагана более ли менее сумела отразить. Второй камень был потяжелее первого - это был сам Бен-Гурион. Он присвоил себе мистический "портфель безопасности", потребовал отчетов и начал раздавать указания.

Нужно отметить, что стиль Бен-Гуриона всегда был диктаторским. Чувство такта у него отсутствовало, и общаться с ним было крайне тяжело. Он также любил вмешиваться в детали, которые обычно оставляют на усмотрение "специалистов". Приведем интересный эпизод. Бен-Гурион потребовал у Игаэля Ядина перебросить в Иерусалим два 3-дюмовых миномета. Ядин отказался: "Миномет не эффективен в горах". Бен-Гурион ответил с присущим ему сарказмом: "Я тоже читал книги". Профессиональный уровень этой “дисскуссии”, разумеется, ниже всякой критики. Миномет, безусловно, эффективен в горах, кроме того, никакой альтернативы минометам у Хаганы просто не было. Таким образом, Ядин всего лишь отстаивал свою “сферу влияния”, а Бен-Гурион, несмотря на все “прочитанные книги” (т.е. свой “семинар”) не нашел, что возразить Ядину по существу (9). В других случаях категорические требования Бен-Гуриона бывали просто катастрофичны. Во всем сказывалась “необкатанность” системы: структуру военно-политического руководства нужно было создавать за много лет до начала войны.

Вернувшись в Тель-Авив, Бен-Гурион пригласил к себе Галили, Эшколя и Эзриэли (представитель МАПАЙ в Центральном командовании). Он резко критиковал ПАЛЬМАХ, Хагану и систему командования. Стало ясно, что Бен-Гурион начал "большую игру". Будущее Галили и ПАЛЬМАХа оказалось под вопросом. Встреча четырех, организованная Бен-Гурионом, окончилась личной беседой с глазу на глаз с Галили.

Дневник Бен-Гуриона: "Я сказал ему, что я все время был недоволен структурой Хаганы, которая не соответствует требованиям войны. Но насколько это было возможно, я избегал изменений, чреватых партийными последствиями. Но сейчас мы стоим перед решающим этапом борьбы, и необходимо внести исправления, не считаясь ни с чем.
1) ПАЛЬМАХ - это армия частная, партийная и фракционная.
2) Есть командиры, которые не соответствуют своим должностям, и есть командиры, не использованные должным образом.
3) Нет военной дисциплины и достаточного военного обучения.
Имеется еще один недостаток, который, может быть, не связан с партийными платформами - малая агрессивность и неиспользование людей для наступления. Мы оставили аэродром в Лоде, и это была катастрофа, отсрочка атаки на Дир-Айуб не оправдывается отсутствием сил. Слишком много людей мы выделяем для целей пассивной обороны"(10).

Вечером Галили вернулся к Бен-Гуриону. Он предложил компромисс. Галили был согласен передать бригады ПАЛЬМАХа в прямое подчинение генеральному штабу и усилить военную дисциплину. Он рассыпал похвалы командирам бригад ПАЛЬМАХа (Ицхак Рабин - "Харэль" и Нахум Сариг - "hа-Негев"), а также командиру бригады "Кармели" (Моше Кармель). Все они были членами партии МАПАМ. Галили предложил сместить командира бригады "Голани" (Моше Дан, - “hа-Шомер hа-Цаир”) и командира бригады "Эциони" (Давид Шалтиэль - креатура Бен-Гуриона). Одновременно он предложил продвинуть двух офицеров Еврейской бригады (Шломо Шамир и Мордехай Маклеф). Не было прямой связи между предложениями Галили и успехами командиров на поле боя. Галили, видимо, не знал фактов, или, что не менее вероятно, руководствовался партийными соображениями. Касательно себя, Галили сказал, что "без достаточных полномочий он не видит смысла в своей работе".

Бен-Гурион ответил, что предлагаемые изменения не достаточны. На следующий день Бен-Гурион созвал новое совещание. Присутствовали руководители МАПАЙ и МАПАМ (11). Бен-Гурион повторил старые обвинения: ("ПАЛЬМАХ - партийная армия, генеральный штаб недостаточно агрессивен") и пригрозил отставкой. Галили объяснил положение отсутствием времени на подготовку к войне и слабостью военного руководства. Другими словами, Галили снова предложил компромисс. Атаковал Бен-Гуриона один из лидеров МАПАМ (в будущем генсек Гистадрута) Бен-Аhарон. Он, как и все, разгадал, куда направлял Бен-Гурион свой удар, но в отличие от других, не постеснялся "назвать ребенка по имени". Бен Аhарон требовал сохранить идеологический контроль над армией. Для этого армия должна была оставаться подчиненной партиям и Гистадруту: "Может случиться, что во главе правительства встанет кто-то, кто не будет представителем класса" (12). Бен Аhарон был прозорлив и честен, но он оказал Галили медвежью услугу. Бен-Гурион только и ждал этих слов. Теперь у него было доказательство партийности Хаганы и ПАЛЬМАХа. Подобную откровенность можно было позволить себе только в узком кругу единомышленников, но не перед Бен-Гурионом, который вел "политическую атаку" с целью уничтожить гегемонию МАПАМ в вооруженных силах. Но были и более объективные обстоятельства. После полудня Бен-Гурион получил известие о неудаче первой атаки на Катамон. Он записал в дневнике: "Получены тяжелые известия из Иерусалима". Вполне вероятно, что новая (можно сказать: очередная) неудача бригады “Харэль” (под командованием Рабина) побудила Бен-Гуриона пойти на риск немедленных реформ.

2. “Кризис Галили” и бунт генералов

2 мая Бен-Гурион письменно уведомил Галили, что с завтрашнего дня он, Галили, перестает исполнять свою должность. Галили ответил Бен-Гуриону также в письменной форме: он подтвердил, что прекращает исполнять функции главы Центрального командования. Таким образом, у Бен-Гуриона не было проблем с Галили. У него были проблемы с партией МАПАМ. Партия отказалась смириться с отставкой одного из ее лидеров и вынесла дискуссию на суд широкой публики. Партийный орган МАПАМ, газета "Аль hа-Мишмар" ("На посту") писала: "Действие Бен-Гуриона имеют целью превратить людей, которые годами стояли во главе сил безопасности (и вели их от провала к провалу! У.М.(13)), в актеров на вторых ролях и лишить их влияния на определение политики Хаганы". Во внутренних документах партийные лидеры выражались более четко: "Есть основание опасаться, что это только начало. Все признаки указывают на усиление тенденции к единоличной власти(14) и построение армии, как у всех(15)". Есть веские причины предполагать, что вскоре последуют новые увольнения командиров (в том числе и Рабина! У.М.) и попытка уничтожить ПАЛЬМАХ (16). Можно ожидать серии действий, направленных против позиций МАПАМ и “hа-Киббуц hа-Меухад” внутри Хаганы. Политическая комиссия МАПАМ решила бороться против новых тенденций внутри Хаганы. Одним из средств этой борьбы будет выражение вотума недоверия против единоличного ведения войны. Мобилизованные члены партии также должны выразить свое недоверие имеющимися у них средствами”. Еще не так давно "сектанты" обвинялись в том, что они осмеливаются не подчиняться руководству. При этом это руководство не было избранным (17), и ишув не был в состоянии войны. Сейчас МАПАМ, по сути, предлагала бунт армии против политического руководства во время войны. Впрочем, до "бунта в низах" дело не дошло.

"Дело войны" с Бен-Гурионом взяли на себя генералы генерального штаба (18). Третьего мая к Бен-Гуриону пришли четверо: заместитель начальника генерального штаба Цви Айалон, начальник оперативного отдела Игаэль Ядин, начальник отдела обучения Элияhу Бен-Хур и начальник отдела мобилизации Моше Цадок. Они заявили, что ввиду продолжительной болезни Дори Галили фактически являлся начальником генерального штаба, и что без него им будет “трудно работать”.

Два дня спустя они снова пришли к Бен-Гуриону. На этот раз к ним присоединился начальник отдела кадров Йосеф Авидар и Ицхак Садэ. Все шестеро убеждали Бен-Гуриона отменить увольнение Галили. Бен-Хур (член МАПАМ) угрожал подать в отставку. 6 мая (за 8 дней до провозглашения Государства Израиля и до вторжения арабских армий) Ядин, Бен-Хур, Аялон, Цадок и Авидар подали требование вернуть Галили в течение 12 часов. В противном случае они "будут вынуждены сложить с себя ответственность".

В своем дневнике Бен-Гурион назвал письмо безответственным актом, но, тем не менее, он был вынужден пойти на компромисс: Галили стал его советником. Впрочем, Бен-Гурион не определил точно, чем Галили должен был заниматься. Фактически он отложил решение кризиса на несколько недель.

Военно-политический комплекс ПАЛЬМАХ/МАПАМ пока что продолжал свое существование. Более того, несмотря на натянутые отношения между генеральным штабом и ПАЛЬМАХом, к нему присоединился даже Игаэль Ядин. Их общей целью была защита существующей системы от попыток реформ и изменений, задуманных Бен-Гурионом. В этой борьбе бюрократических сил за сохранение существующих должностей и иерархий, казалось, забыли о том, что идет война. Внутренний враг (Бен-Гурион) на время оказался не менее важным, чем враг внешний.

Со своей стороны Бен-Гурион не смог одержать победу по двум причинам. Прежде всего, он не подготовил альтернативного руководства вооруженными силами. Только эти люди имели практический опыт работы, поэтому они были "незаменимы" (тем более в ходе боев), в силу чего они, в известной мере, могли диктовать Бен-Гуриону.

В плане политическом Бен-Гурион был связан необходимостью коалиции. Вместо МАПАМ он мог бы опереться на ревизионистов и религиозные партии. Но такой коалиции противоречила вся предшествующая деятельность Бен-Гуриона ("Сезон", например). Руководство его партии (МАПАЙ) всегда предпочитало союз с левыми. Наконец, рядовых членов партии приучили ненавидеть ревизионистов и презирать религиозных (большинство и по сей день не освободилось от этих чувств). Иными словами, Бен-Гурион сам "загнал себя в угол", лишив себя возможности серьезного политического маневра.

Заплатил за все это ишув - поражениями, кровью и территорией.

-----------------------------------

1.Подробнее см. гл.1.
2. В гл.31 мы уже видели примеры активного вмешательства английской армии. Предлагалась и значительно более жесткая линия поведения (Монтгомери), но она не была принята. На местах, как и прежде, многое зависело от низовых командиров.
3. Интересно проследить подробности предложений и аргументации консула Франции Рене Невила: "Совет консулов установит перемирие без условий и обсуждений будущего статуса города. Переговоры будут вестись под эгидой Совета в течение 3 месяцев. Целью переговоров будет прекращение огня на полгода. В течение этого времени страна будет управляться чиновниками, подчиненными Совету. Арабы, разумеется, примут это предложение (ибо такова была политическая цель всей их борьбы в течение 5 месяцев), а евреи сделают глупость, если отвергнут его. Они могут потерять поддержку Запада, и у них останется только сомнительная помощь Восточного блока. Кроме того, появится опасность прямого военного конфликта с Британией. Даже, если предположить, что вы сумеете занять территорию, отведенную вам ООН, вы потеряете ее потом. Если вы примете предложение, даже не на очень легких условиях, вы сможете опереться на симпатию всего мира и постепенно увеличить свои силы. Арабы ослабнут, если им нечего будет делать".
4. Иордания вела особую игру, см. ниже.
5. Готовясь к созданию государства, партия МАПАЙ заранее составила списки кандидатов на разные должности. В картотеке имелась важная графа "партийность". Кандидаты отмечались как "беспартийные”, “члены партии", или "старые члены партии". Ответственным за эту операцию был Шрага Нецер, отец уже знакомого нам Моше Нецера. Понятие civil service (служба интересам всего общества) не было принято в ишуве. Жаботинский пытался бороться за него - и потерпел поражение. Бегин, придя к власти в 1977 г, пытался действовать, как будто оно есть - и получил саботаж чиновников. Особенно четкой партийной настроенностью отличаются средства информации Израиля. И это не случайно, если учесть, что значительная часть журналистов страны выросла в газете “Аль hа-Мишмар” (“На посту”), партийном органе партии МАПАМ.
6. Справедливости ради нужно сказать, что Бен-Гурион был "менее партиен", чем Галили, и Галили был "менее партиен" чем МАПАМ. Принцип "чем левее, тем ближе к (ленинско-сталинской) диктатуре" безусловно, верен в ишуве 1948 г., равно как и в Израиле наших дней.
7. В 1946 г. Бен-Гурион "придумал" этот портфель и тут же взял его в свои руки.
8. По отношению к "внешнему миру". Внутри велась борьба между ПАЛЬМАХом и генеральным штабом.
9. Инстинктивно мы ищем в диалоге одного “правого” и другого “неправого”. Но в этом (реальном!) эпизоде обе стороны “в основном неправы” и “чуть-чуть правы”. Из-за этого эпизод нелегок для восприятия, но зато он дает хорошее представление об атмосфере и уровне военного мышления в еврейском командовании 1948 г.
10. Бен-Гурион, без сомнения, ошибался. Примат оборонительной (пассивной) ментальности был прямым следствием многолетнего идеологического воспитания. Бен-Гурион не понимал этого, потому что он сам находился внутри круга той же идеологии. С другой стороны он все же чувствовал, что определенная связь с идеологией существует и поэтому упомянул ее, а заодно и “партийные платформы”. О фактической стороне дела. 22 апреля рота "Гивати" невзначай заняла аэропорт в Лоде. Она не использовала "случайную победу" - и аэропорт пришлось брать вторично. О том, как не брали Дир-Айуб, мы узнаем в следующей главе. Забегая вперед отметим, что 16 мая "Гивати" и "Харэль" заняли на один день Латрун и Дир-Айуб. Оба стратегических объекта были оставлены (!) и только через 2 дня были заняты Арабским Легионом. После этого ЦАХАЛ предпринял четыре наступления на Латрунский выступ. Сотни людей погибли, но Латрун остался в руках арабов до победы 1967 г. По соглашениям в Осло его вновь передадут арабам.
11. С точки зрения Бен-Гуриона все реформы были внутренним делом "социалистического крыла сионизма".
12. В знакомой системе ишува 1948 г. это значило: "не член социалистической партии". Предвиденное Бен-Аhароном "несчастье" случилось только в 1977 г.
13. ”Аргументация стажем” характерна для загнивающих бюрократических систем. Вступив в правительство Рабина бывший начальник генштаба Эhуд Барак сказал: “Когда Биби (Натанияhу) был в пеленках, Рабин уже командовал бригадой”. Определяющая идея (посылка) “апелляции к стажу” состоит в том, что система якобы всегда права, не может быть, чтобы командир бригады плохо командовал бригадой, коль скоро он был назначен руководством. Высказывание Барака очень важно: оно весьма точно определяет уровень его интеллектуальности и заодно способно объяснить, почему он не был в состоянии справиться с интифадой.
14. Ситуация, действительно, несколько напоминала классическую греческую тиранию. Напомним, что тираны от имени народа отнимали власть у аристократии. При этом тирания в точном историческом значении слова достаточно быстро превращалось в то, что называется тиранией на современном политическом жаргоне (т.е. бесконтрольную власть лидера, часто сопровождаемую репрессиями).
15. В подлиннике "как у всех народов" . Партию интересовал контроль над вооруженными силами, а не эффективность ведения войны.
16. Который партия считала своей верной милицией.
17. Сионистское руководство избиралось функционерами сионистских партий и спонсорами. Требование демократизации выдвигалось Жаботинским и отвергалось социалистическими партиями. В 1939 г. эта тема "всплыла" на встрече Каценельсона с Жаботинским. Предвидя Катастрофу, Жаботинский сказал: "За вами стоит богатое еврейство Америки (т.е. буржуазия поддерживает социалистов), а за мной только нищее еврейство Польши. Теперь нет и его". (Это сильно напоминает связь Бегина с нищим еврейством "восточной алии"). Он предложил провести после войны выборы на основе покупки "сионистского шекеля", но этот "шекель" должен быть чисто символическим. Каценельсон согласился(!), но после войны в Европе уже не осталось избирателей. Может быть, из-за этого "смена власти" в Израиле оттянулась до 1977 г. (Изложено по книге А.Шапира "Берл Каценельсон", Библиотека Алия, 1987).
18. Интересно поведение Алона. Он сообщил Рабину, что уезжает в Галилею руководить операцией "Ифтах", и заклинал его не нарушать приказов, даже если ему придется воевать с британской армией (как в Шейх-Джарах, гл.31). В вместе с тем он просил Рабина всеми силами помогать Галили против Бен-Гуриона.