Глава 38. Базисные структуры армии

Любая армия может быть условно разделена на четыре основные функциональные звена (в подлиннике "зроа"- “рука”):
(а) - "идеологическое или аппаратное звено",
(б) - боевая элита или "рыцарское звено",
(в) - интеллектуальное звено,
(г) - простые солдаты или "вооруженный сброд".

Идеологическое звено обеспечивает верность армии политическому руководству и его целям. Кроме того, оно следит, чтобы боевая элита не стала слишком самостоятельной и чересчур любимой простыми солдатами. Инструментом этого звена являются мифы и манипуляции. Армия является силовой структурой политической системы, поэтому она потенциально опасна для нее. Эта опасность персонифицирована в боевой элите, составляющей нечто вроде рыцарского ордена прирожденных командиров. Отсюда вытекает базисная дилемма политических руководителей: иметь эффективную армию для защиты от угрозы извне и изнутри и одновременно - нейтрализовать ее. Эта дилемма родилась вместе с нашей военно-политической цивилизацией. Царю Саулу нужен был Давид, чтобы победить филистимлян, но когда девушки Израиля начали петь: "Давид, прекрасноглазый, победил десятки тысяч" - он почувствовал страх и, страх этот не был необоснован. Римская республика нуждалась в блестящих полководцах для расширения и защиты границ. Но последний из череды республиканских полководцев - Юлий Цезарь - уничтожил самои республику. Так же поступил и Наполеон. С другой стороны, интеллигенты-политики поздней Византии сознательно устраняли своих удачливых полководцев (порой физически) - и Византия была уничтожена крестоносцами и турками. Так же действовала гуманистическая (конфунцианская) элита Китая.

Нет армии без идеологического звена. Но XX век разработал специальную технику его чрезмерного усиления путем создания обязательной государственной идеологии и органов внутренней безопасности, предназначенных для истребления ростков альтернативных идеологий. Наиболее известным и, можно сказать, классическим примером является сталинский террор 30-х гг., который физически истребил значительную часть высшего командного состава армии, а многих запугал, опять же сделав их непригодными для командования. Среди жертв антиармейского (антирыцарского) террора был генерал-еврей Григорий Штерн, которого ставят в один ряд с самим Гудерианом. Штерн отличился в войнах в Испании (1936-38), на Дальнем Востоке (1938-39) и в Финляндии (1939-40). Он разработал теорию современного комплексного боя, которая через Жукова стала достоянием Красной Армии. Тем самим, уже после своей гибели, Штерн содействовал победе над Германией и спасению своего народа. Штерн был уничтожен в 1941 г. вместе с рядом других командиров по обвинению в организации заговора (1). После войны Сталин готовил арест Жукова, явно опасаясь его рыцарского авторитета. Не случайно, что "антижуковская кампания" началась с собирания компромата о "нерыцарском поведении" (грабеже немецкого имущества). Таким образом, перед нами предстает последовательная линия истребления "излишне талантливых" военноначальников.

Насколько известно, в Красной Армии не было попыток политического заговора. Красная Армия и ее командиры оставались верными системе, надо думать, не в последнюю очередь в силу того, что ей (т.е. победе Красной Армии) они были обязаны своей карьерой. Совершенно иначе обстояло дело в Германии. Здесь офицерский корпус не был уничтожен нацистской революцией. Он перешел на службу новому режиму, сохранив свои кастовые рамки, идеологию и кодекс чести, особенно в среде генералитета. Ныне известно, что уже в 1938 г. готовился военный заговор, остановленный ошеломляющими политическими победами Гитлера в Австрии и Чехословакии. Отсюда ясно, насколько глупа, а не только близорука и по-человечески омерзительна, была пацифистская политика Чемберлена и Даладье. В скобках укажем, что и она во многом диктовалась страхом перед своими армией или перед "активистскими" конкурентами в политике. Заурядные, "серые" политики всегда предпочтут “откупиться” от своего агрессивного соседа, чтобы не встать перед проблемой экзамена в экстремальной ситуации. Израиль эпохи второго правительства Рабина отнюдь не пионер в этом трагикомическом фарсе.

Но в Германии идея военного заговора не исчезла. К сожалению, попытка переворота 20 июля 1944 г. провалилась, не оказав прямого влияния на ход войны. Но, по крайней мере, три высших офицера Германии активно и эффективно помогали антигитлеровской коалиции. Адмирал Канарис, глава германской разведки, в числе прочего предотвратил вступление Испании в войну и падение Гибралтара. Начальник штаба Роммеля генерал Ганс Шпайдель блокировал (по-видимому, сознательно) информацию о начале вторжения союзников в Нормандию и этим облегчил им задачу. Неизвестный до сих пор офицер генерального штаба регулярно передавал стратегическую информацию англичанам и русским (хитроумно используя для этого радиостанцию генерального штаба). Все они действовали из любви к своей родине (кодекс рыцарской ответственности) и руководствуясь своей (кастовой) идеологией. Об этом стоит помнить всем, кто видит за патриотизмом и идеологией только преступления Сталина и Гитлера.

Рыцарское звено - боевая элита армии, без которой армия превращается в опереточный корбедалет для парадов и встреч президентов дружественных держав. Лишь в редчайших случаях, при подавляющем преимуществе и против пассивного противника, армия, лишенная боевой элиты, может добиться победы. Но и рыцарский орден должен иметь ту или другую идеологию, как минимум, верность верховному командованию, спортивный дух, или иной кодекс чести. Без них он не сможет идти в бой, вести за собой других и побеждать. Кроме того, необходимо влияние интеллектуальной структуры для выработки общих принципов боя, вооружения, стратегических планов и воинской организации. Боевая элита склонна принимать все это (кроме стратегических планов) как само собой разумеющееся, но в действительности все это было некогда создано в результате сознательного интеллектуального усилия. Существует известное противоречие в современной армии. В силу ее усложнения "большие командиры" находятся в тылу. Они не проявляют себя как члены рыцарской структуры. Создатели тактики “блицкрига” - Гудериан и Роммель - сломали эту тенденцию. Они приблизили оперативное управление к тактическому, находились вместе со своими войсками, порой на самой линии огня и в этом - немалая доля их успеха. Это новшество стало возможным только благодаря использованию современных средств радиосвязи. Оно было бы невозможным в пехотных соединениях первой мировой войны.

К рыцарскому звену относятся многие великие полководцы: Иисус Навин, Александр Македонский, Иеhуда Маккаби, Ганнибал, Юлий Цезарь, Велисарий, Салах-ад-дин, Чингисхан, Фридрих Великий, Наполеон и др. Почти все они были одновременно и военными интеллектуалами, а многие из них стояли во главе политической системы или действовали в условиях политического вакуума (другими словами - без "опеки" аппаратного звена). Этот факт заставляет о многом задуматься.

Интеллектуальное звено современной армии, прежде всего, поставляет армии новое, все более совершенствующееся оружие. Рыцарское и аппаратное звено не могут обойтись без этой технической поддержки, но, как правило, они мечтают, чтобы этим ограничивалось присутствие интеллекта в армии. Между тем, подлинное назначение интеллектуального звена состоит в непрестанной и нелицеприятной критике существующего и в разработке "квантовых скачков" - открытии принципиально новых подходов, приемов, принципов организаций и т.д. Именно за это ее и не любят и стараются (обычно с большой долей успеха) изгнать из армии. Поэтому армии склонны к постоянному увеличению энтропии, т.е. к превращению в аморфную, переусложненную и неэффективную массу. Только целенаправленная интеллектуальная деятельность может остановить процесс нарастания энтропии в армии (и в государстве). Иногда влияние интеллекта имеет эволюционный (постепенный) характер, а иногда принимает форму интеллектуальных революций. В крайних случаях (обычно после тяжелых военных поражений) для реализации интеллектуальной революции бывает необходимо "ломать" закостеневший политический аппарат (политическая революция), но необходимо помнить, что без интеллектуального базиса, политическая революция есть не более чем бунт, беспощадный, но и бессмысленный.

О "вооруженном сброде" нечего особенно говорить. Это - масса, будь-то масса солдат в армии, или масса избирателей в государстве. Они являются основными потребителями манипулятивных квази-мифов, и, потребляя их, они способны идти за любой из ведущих структур, или (что еще эффективнее) за их сочетанием. Особенность "больших" современных войн состоит в том, что они не могут обходиться одной только боевой элитой, они требуют массы "статистов", т.е. простых солдат. Цена и эффективность войны зависит, в основном, от того удастся ли приблизить "массу" к уровню элиты, или наоборот, элита будет растворена в массе (или истреблена), не дождавшись замены.

Предлагаемое деление, естественно несколько условно. В большинстве случаев конкретная личность (конкретный солдат) сочетает в себе все четыре элемента. Более того, личное, коллективное и национальное воспитание способно достаточно быстро сдвигать "центр тяжести" в том или другом направлении. Эти процессы проходят иногда подспудно (латентный период), но они чрезвычайно важны для понимания изменений в обществе и в армии (пассивизация или активизация, идеализм или гедонизм и т.д.). Для тех, кто не способен улавливать "подводных течений" общественной жизни, эти изменения часто воспринимаются как нечто невероятное, но в основе их всегда лежат процессы интеллектуального перерождения и воспитания масс. В реальной жизни всегда будет иметь место симбиоз всех четырех структур в тех или иных пропорциях. Гипертрофированный рост любого из звеньев опасен. Но опаснее всего распространенный в нашем веке союз двух крайних звеньев: идеологический олигархии и массы.

Военная машина

Не только военный, но и всякий вообще, функциональный аппарат можно разделить на те же базисные подструктуры. В любом аппарате - от академии до государственной администрации - имеют место сходные процессы борьбы между “звеньями” (борьба внутренняя) и между всем аппаратом и смежными общественными структурами (борьба внешняя). Это положение есть объективный фактор, который присутствует постоянно. Было бы наивно надеяться полностью уничтожить его, но вместе с тем традиции общественной жизни в каждой стране способны направить эту борьбу в то или иное русло и, в значительной мере, нейтрализовать опасные тенденции.

Мы, по-прежнему, будем говорить преимущественно о военном аппарате. Здесь нас будет интересовать его взаимодействие с политической структурой. Общепризнанно, что в современном государстве и в условиях современных “тотальных” войн, армия иерархически починена “политике”. Согласно букве закона, армия должна слепо, беспрекословно и эффективно выполнять приказы и решения государственного аппарата. Однако эти приказы и решения должны быть разумны, для чего политический аппарат должен знать возможности и ограничения своей армии. Иными словами необходима обратная связь (от армии к правительству). На самом деле система сложных прямых и обратных связей пронизывает все современное общество (как и всякое другое общество). Всякая попытка игнорировать это положение и действовать, исходя из буквы закона формальной иерархии, катастрофична по своей природе. Нас здесь интересует преимущественно интеллектуальный аспект “обратных связей”, который мы будем называть “интеллигентной коммуникацией в условиях равенства”.

“Обратная связь” между народом и правительством выражается в праве народа на демонстрации, петиции и т.п. - и в обязанности правительства прислушиваться к ним. По-видимому, никакой закон не в состоянии определить разумные границы, которые зависят от слишком большого числа факторов, не поддающихся предвидению. Тем не менее, принципиальная обязанность существует, и она выражена, в частности, в известной формуле демократии: меньшинство подчиняется большинству, большинство не слишком ущемляет интересы меньшинства. Правительство Рабина дает нам крайний пример разрыва этой “обратной связи”. Оно игнорирует мнение почти 50% парламента, отражающего (согласно результатам выборов) мнение большинства народа страны (большинство в 6000 голосов не было реализовано в результате плохого “расклада” по партиям). Мало этого, Рабин официально провозгласил, что он будет игнорировать все демонстрации, обращения и т.п. “Я предпочитаю военную схему руководства”, - сказал как-то Рабин. - “Существует иерархия отдачи приказов”. Разумеется, гражданская структура не может “работать” таким образом. Впрочем, и военные структуры (на высшем уровне) на деле функционируют совсем иначе.

Надо отметить, что даже при наличии эффективной системы обратных связей, порядок неформальной иерархии имеет немалое значение. Существует несколько схем взаимодействия армейского и государственного аппаратов. В классической немецкой схеме генеральный штаб самостоятелен, военное министерство обслуживает потребности армии и связывает штаб с правительством. Самостоятельность армии развивает инициативу (т.е. интеллектуальное и рыцарское звенья), но она проблематична с точки зрения гражданского аппарата (вследствие подавления идеологического звена в армии). Французская схема предполагает подчинение генерального штаба военному министерству (как отделу гражданской структуры). Эта схема приводит к деградации рыцарского звена, которое не может существовать, не имея права принимать ответственные решения. Советская система (как и всякая формальная или неформальная диктатура) приводит к супергипертрофии идеологического звена. Она быстро вырождается в систему назначения личных креатур как к крайнему выражению верности не национальной, и даже не партийной, но просто личной.

Если говорить об Израиле, то у нас вся жизнь армейской верхушки определяется регулярными (раз в 5 лет) перетасовками генерального штаба и ранним выходом на пенсию (в 45 лет). Результатом является абсолютная зависимость высших офицеров от воли (блажи) политического (а часто и партийного) руководства. Такая система оказывает растлевающее воздействие на генералитет, откуда “гниль” непременно распространится на всю армию. В начале этот процесс шел относительно медленно, поскольку гражданский аппарат руководствовался национальными интересами (“сионизмом”), как бы он их ни понимал. Но при втором правительстве Рабина, которое вынуждено использовать “профессиональное мнение генералов” для борьбы с политическими противниками (половиной Кнессета), процесс разложения все больше и больше принимает характер снежной лавины. (Процесс растления всегда имеет “критическую массу” и “точку цепной реакции”, за которой следует смерть государства или его обновление).

В конечном счете, армия создается для войны, а не для парадов. Над входом в Пентагон красуется надпись: “Мир - это наша профессия”. Это - типичная манипуляция. Профессией армии является война, и только в совершенстве владея этой профессией, армия способна обеспечить мир. А на войне - как на войне: там господствует хаос. С точки зрения управления, война - это процесс, где самые ответственные решения принимаются при минимальном количестве информации и в условиях, когда “промедление - смерти подобно”. Военный (и военно-политический аппарат) должен годами готовить себя к относительно краткосрочной войне, чтобы быть способным внести в этот хаос хоть какое-то подобие порядка. В хаосе войны проявится потенциал, заложенный в теориях, тренировке и интеллигенции руководства.

Хаос, разумеется, останется хаосом. Но все же в нем присутствует некий скрытый порядок. В войне победит тот, кто сумеет уловить его. Победит тот, кто поймет психологию: свою и противника. Победит тот, кто лучше и методичнее подготовится к войне и вместе с тем сохранит способность уловить обратную связь (интеллигентную коммуникацию, без малейшего намека на равенство). Порядок, скрытый в войне, ведет своего рода диалог с командованием воюющих армий. Военный руководитель должен понять “код послания” и приспособить себя к меняющимся условиям. На этом месте мы прервем поток философских рассуждений и вновь обратимся к истории.

Блицкриг: 1939-1941

Объектом нашего рассказа будет “блицкриг”, т.е. серия военных кампаний, которые проводил германский вермахт в 1939-1941 гг. Они по праву считаются одной из самых блестящих и поучительных страниц мировой военной истории. Блицкриг связан с именами двух людей: Гитлера и Гудериана. Гитлер был ефрейтором на Западном фронте первой мировой войны (в районе Дюнкерка). Это дало ему глубокое понимание духа боя и недовольство военным руководством. Эффективность оборонительного оружия определила статический характер окопной войны. Цена ее была ужасна. “Цена победы почти равна цене поражения” - писал Черчилль. Гитлер сделал свой вывод: необходимо изменить характер войны, военные действия должны быть динамичными, победа должны быть быстрой и решительной. Стратегически Германия слабее коалиции своих противников, поэтому она должна разбить их поодиночке. Военные победы следует до конца использовать политически.(2)

"По другую сторону холма", во Франции, военным министром стал Андрэ Мажино. Во время мировой войны, он пошел в армию добровольцем и служил рядовым вплоть до ранения. Он тоже сделал выводы из своего личного опыта и “уроков истории”. Он воздвиг “линию Мажино”, подчинив ей интеллектуальные и материальные ресурсы французской армии (и нации). Линия Мажино сдалась вермахту, не выпустив ни единого снаряда. Отсюда ясно, что на базе одного и того же эмпирического материала можно сделать совершенно разные выводы. Но только один из них оправдается экзаменом следующей войны.

Генерал Гудериан от рождения принадлежал к касте прусских офицеров. В мировой войне он командовал радиостанцией, был дивизионным офицером разведки и офицером снабжения - т.е. исполнял интеллектуальные и административные функции. Он не командовал боями, тем не менее, он лично наблюдал атаку английских танков. Танки были изобретены специально для прорыва сложной системы окопов и проволочных заграждений, которые тянулись сплошной линией от моря до Альп. Моральное воздействие танков на германскую пехоту было чудовищно. Командование и промышленность не смогли найти ответа на это техническое новшество. Шаг за шагом пехота Антанты, поддерживаемая танками, “выталкивала” немецкую армию из Фландрии. В конце концов, отступление достигло некоторой “критической точки”, и Германия сдалась.(3) Итак, танки в общем выполнили возложенную на них задачу. Но Гудериан понял, что Антанта не использовала потенциала, заложенного в новом виде оружия. Ошибка была в том, что танк рассматривался лишь как средство поддержки пехоты, как подвижная и бронированная пулеметная точка.(4)

В период Веймарской республики Гудериан оставался кадровым офицером рейхсвера. Командующий Ганс фон-Сект стремился обновить рейхсвер и превратить его в механизированную армию. Это был огромный шаг вперед, но еще не революция.(5) С приходом к власти Гитлера (1933) большой толчок получила немецкая авиация. Третьим человеком в нацистской иерархии был Герман Геринг, в прошлом летчик знаменитой эскадрильи “красных дьяволов” барона фон-Рихтгоффена. Под его опекой авиация стала самостоятельным родом войск (Luftwaffe).(6) Он считал, что самолеты-бомбардировщики решат судьбу будущей войны.

Тем временем Гудериан продолжал развивать теорию танковых войск. Параллельно ту же интеллектуальную работу проводили в Англии Лиддел Гарт, во Франции де Голль, и в СССР - Штерн (7), В 1937 г. Гудериан опубликовал книгу под интригующим названием: “Внимание - танки”. Книга была немедленно переведена во Франции и в Англии, но никто из политических деятелей этих стран не удосужился ее прочесть. Гудериан говорил о создании самостоятельных танковых соединений, которые прорвут фронт и глубоко вклинятся в тыл противника. Там они “одновременно уничтожат его артиллерию, резервы и командные пункты”. Вслед за танками пойдет моторизованная пехота, которая очистит захваченную территорию. Фланги прорыва будут охраняться самоходными противотанковыми орудиями. Тактическая авиация задержит контрудары танковых соединений противника. Таким образом, задача комбинированного боя еще не выдвигалась Гудерианом в полном объеме.

Генеральный штаб не принял его идей, но со своей стороны разрабатывал стратегию и тактику быстрого наступления механизированных войск при поддержке танков и тактической авиации. Особенное внимание было уделено проблеме форсирования рек. Будущие театры военных действий (как на Востоке, так и на Западе) пересекаются большими реками, представляющими естественные рубежи обороны. Еще в 1932 г. рейхсвер проводил учения на Одере, в ходе которых сходу и “под огнем” был наведен понтонный мост, - так рейхсвер готовился к форсированию Вислы. Была выдвинута оригинальная идея использования скорости наступления. Предполагалось, что противник не успеет вовремя отвести за реку все свои войска и до последней минуты сохранит в целости несколько мостов. Их следовало обнаружить и захватить решительным ударом наступающих соединений - или воздушным десантом.(8)

Польша, сентябрь 1939

1 сентября 1939 г. вермахт атаковал Польшу. Война началась ударом немецких самолетов по аэродромам, штабам и транспортным узлам. К 3 сентября польская авиация перестала существовать, мобилизация резервов была замедлена, а работа командования серьезно нарушена. Польшу атаковали пять армий: три на юге и две на севере. В составе северной группы действовал корпус под командованием Гудериана.

Польша планировала оборону, опирающуюся на систему рек. В местах наиболее удобных переправ были построены укрепрайоны, туда в первую очередь перебрасывались резервы. Но было не возможно было контролировать все переправы. 3-я немецкая армия, встреченная сильным противотанковым огнем, не смогла форсировать р. Млава. Армия оставила первоначальный маршрут, продвинулась вдоль реки и нашла новое место для переправы. Из Восточной Пруссии наступал 4-й корпус Гудериана. Впереди шла 3-я танковая дивизия. Гудериан находился в ее “хвосте”, в бронемашине, снабженной рацией. Это был его подвижный командный пункт. У реки Бебжа дивизия остановилась. Гудериан не нуждался в докладах: он остановился вместе со всеми. На южном берегу были польские укрепления. Командир дивизии генерал фон-Шофенберг поехал в штаб армии обсуждать положение. Гудериан поехал вперед - на линию огня и крови. Тем временем один офицер обнаружил уцелевший мост и перебросил (без потерь) кое-какие силы на южный берег. Гудериан взял на себя командование авангардным батальоном. Он перевел его по мосту, за ним двинулся полк, дивизия и весь корпус. Гудериан помчался дальше - к Висле, обходя Варшаву с востока. В этой операции был всего один пострадавший - генерал фон-Шофенберг. Даже после войны он продолжал жаловаться, что Гудериан действовал не по уставу и “незаконно” принял командование над войсками, подчиненными ему, фон-Шофенбергу.

Возможно, польская армия могла бы оказать серьезное сопротивление вермахту, если бы не абсолютное господство Luftwaffe и не уникальное оперативное взаимодействие самолетов с танками. Майор, командир одной из эскадрилий, постоянно находился в воздухе перед наступающей колонной Гудериана. Он, не дожидаясь приказов, вызывал свои самолеты и уничтожал польские заслоны. Более того, он извещал танки об обстановке, благодаря чему они могли действовать с исключительной эффективностью. При этом аэродромы Восточной Пруссии находились всего лишь в 120 км от Варшавы, так что немецкой авиации не пришлось даже менять свои основные базы. 6 сентября польское правительство покинуло столицу, альтернативных центров в Польше не было.

Началась агония государства. 8 сентября танковый корпус развернул бои за Варшаву. Тогда понадобилась масса войск, но потери, во всяком случае, были невелики: четыре дивизии корпуса Гудериана потеряли в общей сложности 150 человек убитыми и 700 - ранеными. Во время битвы на Ипре полк, где служил Гитлер, за один день потерял 2000 человек.(9) 17 сентября Красная армия начала наступление с Востока. Польша была разгромлена и уничтожена, хотя кое-какие польские части продолжали сопротивление до 2 октября.

Дания и Норвегия

До весны 1940 г. Германия копила силы, 9 апреля в 5 часов утра вермахт начал операцию “Учение на Везере”. В течение нескольких часов, не оказав сопротивления, капитулировало правительство Дании. Одновременно морские и воздушные десанты высадились в южной Норвегии. Самый крупный парашютный десант был сброшен около Осло (2 тыс. десантников), самый дальний морской десант был высажен в Нарвике (более 1000 км). К вечеру столица Норвегии пала, 10 апреля была занята вся южная часть страны. Норвежская армия отошла на север. С 14 апреля к ней начали присоединяться английские и французские десанты. Главной проблемой вермахта были гигантские расстояния и отсутствие аэродромов. Luftwaffe использовал в качестве взлетно-посадочных полос замерзшие озера.(10)

Военные действия на севере Норвегии продолжались до 10 июня, но исход кампании был предрешен значительно раньше, когда оказалось, что англо-французские войска не обеспечены прикрытием с воздуха. Вскоре выяснилось, что и флот не может действовать без эффективного “зонтика” истребительной авиации. Норвежскую кампанию решили самолеты и элитарные пехотные части вермахта. В то же время германский флот понес значительные потери (включая тяжелый крейсер “Блюхер”).

Франция (“Взмах серпа”)

Победа в Скандинавии дала Германии важные стратегические позиции, но судьбу войны нужно было решить во Франции. Здесь ситуация была совсем иной. Немецкие войска превосходили союзников по общей численности и по количеству самолетов, но превосходство не было подавляющим. По количеству по качеству танков Франция даже превосходила Германию, кроме того, нельзя было рассчитывать на оперативную внезапность.

Общий план кампании был подготовлен загодя, он назывался “Желтый случай” (11). В его основе лежал старый план фон-Шлиффена (1905 г.). Согласно этому плану пехотные дивизии Германии должны были пересечь Бельгию и, двигаясь непрерывным фронтом, охватить Париж с севера. Фон-Шлиффен особенно настаивал, чтобы “крайний солдат касался плечом пролива”. В 1914 г. Германия наступала согласно плану фон-Шлиффена, но его “заповедь” не была соблюдена. Армия сконцентрировалась у Парижа (первая битва на Марне). Затем начался “бег к морю”, и фронт стабилизировался до 1918 г. “Желтый случай” был “модернизированным вариантом” старого плана. Пока что Гитлер утвердил его, но он не был им доволен.

Гитлер искал быстрой и решительной победы, “Желтый случай” грозил перерасти в затяжную войну. Вскоре Гитлер начал колебаться и говорить о возможности удара через Арденны. Большинство специалистов считали это полным бредом, фантазиями дилетанта. Арденнский горный массив (на границе Бельгии и Люксембурга) считался непроходимым для механизированных войск. “Желтый случай” пока что не был отменен. Решающую роль в боях должна была сыграть группа армий под командованием фельдмаршала фон-Рундштедта, начальником его штаба был фон-Манштейн (12). Ознакомившись с “Желтым планом” фон-Манштейн разнес его в пух и прах, он также предложил альтернативы. В книге воспоминаний фон-Манштейн писал: “Мне казалось постыдным, что мое поколение было способно только повторять старые планы”. Фон-Рундштедт одобрил мнение своего начштаба. Одной из альтернатив было просачивание танковых частей через Арденны.

Тем временем корпус Гудериана был переведен в группу армий фон-Рундштедта. Гудериан познакомился с “идеей Арденн” и “загорелся ею”. Он считал, что через Арденны можно не только “просочиться”, но и перебросить механизированные армии. Фон-Манштейн послал Гитлеру меморандум. Последствий этот меморандум не имел. До сих пор все развивалось в нормах обычного функционирования военно-бюрократической системы. Но вдруг в историю вмешались хаос и случай.

Браухнич и Гальдер в генеральном штабе приняли некоторые идеи фон-Манштейна. От этого он стал для них еще бульшей обузой. Его “отпихнули наверх”, назначив командиром пехотного корпуса на Восточном фронте. Результат был совершенно неожиданным. Случилось так, что одновременно с фон-Манштейном получили назначение еще два новых командира корпусов, кроме того, любимец фюрера, Эрвин Роммель, получил командование 7-й танковой дивизией (13). 17 февраля 1940 г. Гитлер пригласил на обед новых командиров. Здесь в неофициальной обстановке фон-Манштейн изложил фюреру свои идеи. Бывший ефрейтор вполне оценил их, они шли в русле его собственных представлений. Кроме того, он любил инициативных военных и презирал генералов-консерваторов (14). Гитлер заставил генеральный штаб заново перекроить весь план войны, который получил новое кодовое обозначение: “Взмах серпа”. Гитлер не ограничился “просачиванием”, он послал через Арденны ударную часть немецкой армии, которая затем должна была стремительным ударом форсировать р. Маас и одержать стратегическую победу. Но и “Желтый случай” не был выброшен в корзину. Прежний главный удар превратился в отвлекающий.

Удар через Бельгию должен был оттянуть противника на север, для этого он должен был быть серьезной угрозой. “Линия обороны” французской армии выглядела следующим образом. На юге, от Альп до р.Маас (Мез), была возведена сверхсовременная, сверхмощная и сверхдорогая линия Мажино. К северу от линии Мажино оборона опиралась на р.Мез, которая считалась почти непроходимой. С востока река прикрывалась горным массивом Арденн (также “непроходимым”). Французское командование не предполагало решительного удара на этом направлении и расположило там явно третьесортные войска, в том числе резервистские части из Парижа, в которых были сильны пацифистские настроения.

“Головной болью” союзного командования был северный сектор, где Мез “уходит” на территорию Бельгии. На севере Франция не имеет крупных естественных преград, на которые она могла бы опереться. На преграды искусственные (укрепления) не хватило средств: вся материальная и интеллектуальная энергия нации была вложена в чудо техники - линию Мажино! От нечего делать полагались на бельгийцев. Бельгия соблюдала подчеркнутый нейтралитет, и никакого сотрудничества с бельгийской армией не было. Но и бельгийцы возвели свою систему укреплений, и страну пересекали труднопроходимые водные преграды, главной из которых был канал Альберта. Французский главнокомандующий генерал Гамелен считал, что бельгийцы смогут защищать его в течение пяти дней, за это время он успеет развернуть резервы на угрожаемых направлениях, а в ходе войны сотрудничество с бельгийской армией наладится само собой.(15)

Между тем немецкая армия на всех ее уровнях напряженно готовилась к наступлению. В соответствии с идеями Гудериана планировались глубокие танковые прорывы, которые подобно уколам шпаги поразят жизненные центры военной машины противника. Стремительное наступление лишит вражескую армию воли к борьбе, затем придет очередь политического руководства, которое капитулирует, чтобы спасти все, что еще можно спасти. Для разгрома Франции нужно было много “танковых шпаг”, а промышленность Германии не успевала производить необходимое количество бронированных машин. Тогда Гитлер пошел на разукрупнение танковых дивизий. Противники Гудериана утверждали, что танковые дивизии нуждаются в артиллерийском сопровождении - а самоходных орудий не хватало. Гудериан предложил использовать пикирующие бомбардировщики в качестве “летающей артиллерии”. Теоретически и стратегически были правы его противники (и это было доказано последующим ходом войны). Но Гудериан не собирался решать проблемы будущего - сейчас перед ним был противник, которого можно было сокрушить таким образом, и он был готов “ухватить за волосы госпожу Фортуну”. Особое значение придавали психологическому фактору, бомбардировщики снабдили сиренами, их дикий вой повергал в панику войска, не привыкшие к этому виду атак.

10 мая машина пришла в движение. Войскам зачитали обращение фюрера. “Солдаты Западного фронта! Пробил час решающей кампании! Пришло ваше время. Сражение, которую мы начинаем сегодня, определит судьбу германской нации на тысячу лет. Исполняйте свой долг!” Каждый солдат точно знал, в чем состоит его долг. Наступлению предшествовали месяцы тяжелых учений. Приказ был обращен, прежде всего, к ударным элитарным соединениям, они увлекут за собой и “рядовую массу” (16). С точки зрения политической момент удара был выбран удачно. После поражения в Норвегии ушел в отставку вялый Чемберлен, его сменил неутомимый и прозорливый Черчилль, но “машина нового военного руководства” еще не была обкатана (17). Во Франции глава правительства Поль Рейно хотел убрать Гамелена, но не получив большинства в парламенте, он объявил, что уходит в отставку. В самый решающий момент французской истории у страны не было ни правительства, ни доверия между политическими и военными структурами. Только чудо могло спасти Францию. Чуда не произошло.

10 мая вермахт атаковал Бельгию. “Ударная рота Коха” высадилась на планерах прямо на бельгийские доты. 23 бельгийцев были убиты, 59 ранены, 1100 попали в плен. Кох потерял 6 человек убитыми и 15 ранеными (18). После этого успеха армии фон-Бока стремительно форсировали канал Альберта. Бельгийцы отступали по всему фронту. Французы и англичане в спешке (можно сказать: в панике) выдвигали войска внутрь бельгийской территории, как будто собираясь вести встречное сражение. Они не были готовы к нему, но, как мы увидим, сражения и не последовало.

Тем временем на северном фланге отчаянно сопротивлялись голландцы. Геринг бросил свои бомбардировщики на Роттердам. Город был разрушен концентрированным бомбовым ударом. Политическое руководство Голландии капитулировало (15 мая).

Под шум сражения на севере танковые дивизии фон-Рундштедта проходили Арденны. Впереди шел Роммель. 12 мая он первым вышел к планируемому месту переправы через Мез. За 38 часов 7-я дивизия прошла с боями около 100 км. Люксембуржцы бежали без боя. Бельгийцы сопротивлялись, порой очень упорно. Французы защищались много слабее (19).

Французский летчик доносил: “Немецкая колонна длиной около 60 км приближается к Мезу". Как ни странно, Гамелен был даже доволен. По его мнению, это была демонстративная отвлекающая атака, и он собирался уничтожить атакующих. Секретарь военного министерства рассказал товарищу: “Если бы ты видел широкую улыбку на лице Гамелена (когда тот услышал о немецком вторжении в Люксембург), ты не ощутил бы какого-либо беспокойства. Немцы предоставили ему прекрасный шанс, которого он ждал”. Гамелен не знал, что приготовил ему вермахт, и не знал, чего стоят его солдаты и офицеры в сравнении с их противником. Он не был готов к “блицкригу”.

Гамелен послал к Мезу резервы. 55-я резервная пехотная дивизия заняла бетонные доты на западном берегу. У нее не было противотанковых орудий, они подошли только 21 мая, когда война уже была проиграна. Но и без них попытка форсировать Мез была авантюрой, почти обреченной на провал. Высоты на западном берегу господствуют над районом переправы, и у французов было три дня, чтобы подготовиться к бою и утопить в крови лучшую часть вермахта. На стороне французов была теория, на стороне немцев была динамичность и решительность, поддерживаемые революционной тактикой.

13 мая дивизия Роммеля вышла к реке. Танки обнаружили мост - последний, еще не взорванный при отступлении. Немецкий броневик поднялся на мост и был подбит снарядом. Командир броневика выскочил из машины с клещами в руках - он бежал перерезать провода. Он был убит. На другом берегу сидел бельгийский офицер-сапер, - дистанционный взрыватель не сработал. Офицер побежал к заряду и руками выдернул чеку. Он был убит на обратном пути, но мост взлетел на воздух. Если бы французская армия была бы готова жертвовать собой, как эти два офицера - история мира была бы другой. Впрочем, это не более чем фантазии - ни армия, ни страна психологически не были готовы к войне.(20)

Тем временем немецкая разведка обнаружила полуразвалившуюся плотину к северу от города Динан. Французы побоялись взорвать ее, чтобы не спустить воду из водохранилища, но совершенно непонятно, почему западный берег напротив плотины не был укреплен (21). Командир немецкой мотобригады послал на западный берег подразделение мотоциклистов. Солдаты с опасностью для жизни (без мотоциклов) перешли по плотине. Эта переправа не имела военного значения, но она воодушевила немецкие войска.

В 3 часа в ночь с 12 на 13 мая Роммель вышел к реке у города Динан. Первая попытка переправы не удалась. Французы вели интенсивные пулеметно-пушечный огонь. За Роммелем шла вся его дивизия, но в тот момент это не имело никакого значения. Бой вел только передовой батальон, победа зависела от него, и Роммель взял командование на себя. Он приказал поджечь дома и создал этим дымовую завесу. Он подвел танки и приказал им вести огонь прямой наводкой. Вскоре французский огонь стал ослабевать, и стало возможным форсировать реку на надувных лодках. Роммель: “Я переправился на одной из первых лодок и немедленно присоединился к роте, которая находилась там с рассвета. Послышался крик: “Танки противника!” У нас не была противотанковых средств, и я приказал вести интенсивный огонь из легкого оружия”.

Французские танки отступили, много французских солдат сдалось в плен. Роммель вернулся на восточный берег и организовал переправу противотанковых орудий, а затем и первых танков. Он снова вступил в командование дивизией. Французы имели резервы для контрудара: 1-ю танковую дивизию, 5-ю моторизованную дивизию и др. Но французские командиры мялись, выжидали, действовали нерешительно и разрозненно. 14 мая дивизионный плацдарм Роммеля уже имел 8 км в глубину и 8 км по фронту.

Переправа Роммеля вывела из равновесия французское командование, и это помогло фон-Манштейну. Его корпус форсировал Мез у Седана под плотным огнем французских орудий. Командир корпуса и здесь переправился одним из первых. Французская оборона была подавлена немецкими самолетами. Артиллеристы бросали орудия и бежали в тыл, крича, что немецкие танки атакуют их - танки тем временем были еще на восточном берегу. Но вскоре они переправились, и судьба Франции была решена.

Пока передовые части фон-Рундштедта боролись за плацдармы, основная масса его войск проходила через Арденны. Английская стратегическая авиация знала об этом и собиралась нанести удар. Но тут произошел странный и поучительный эпизод. Существовал порядок, по которому использование стратегической авиации требовало утверждения главы правительства (22). Черчилль имел обыкновение спать после обеда, и будить его можно было только в случае необходимости. Адъютант решил, что дело не достаточно срочно. Проснувшись, Черчилль немедленно дал согласие на бомбардировку, но не могли найти двух важных министров-лейбористов: они были на партийной конференции на юге Англии. Тем временем германские войска шли через Арденны. На следующий день министры были обнаружены и с охотой дали свое согласие. Но тем временем два других изменили свое мнение. Так прошло два дня, и вместе с ними вся немецкая армия прошла Арденны. (23)

Теперь, когда танковые и механизированные дивизии фон-Рундштедта перешли Мез, резко изменился весь характер войны. Начавшись, как в 1914 г., вторжением через Фландрию, она обернулась кампанией 1870 г. - “боши” могли устремиться на Париж! Французское командование не знало, что предпринять. Между тем, “Взмах серпа” отличался от обеих франко-германских кампаний недавнего прошлого. Немецкие танки устремились на север к Ла-Маншу, 21 мая они вышли к морю и отрезали 28 французских и английских дивизий и всю бельгийскую армию (24). Немцы действовали по принципу Наполеона: “Громите массу - остальное приложится”.

На севере союзники отступали к морю. 28 мая капитулировали бельгийцы (после войны король Альберт был за это лишен престола). Только эвакуация через пролив могла спасти окруженых. Порты Булонь и Кале были ближе всего к Англии, но немцы в тяжелых боях выбили оттуда союзников. 114 тыс. французов и 224 тыс. англичан были прижаты к морю у пляжей Дюнкерка. Там была практически вся кадровая английская армия, английское командование считало, что необходимо эвакуировать, по крайней мере, 130 тыс. человек - в первую очередь офицеров и сержантов - без этого Британия не сможет продолжать войну. Гитлер стоял перед выбором: продолжать наступление вглубь Франции или повернуть танки и смять англичан. Он выбрал первое, Геринг обещал ему, что немецкие самолеты уничтожат английский корпус и потопят все корабли, которые рискнут приблизиться к берегу. Он ошибся. Бомбы зарывались в песок и были малоэффективны. Английский флот нес чудовищные потери, но продолжал “работу”. Самое главное: Дюнкерк находился в зоне действия английских истребителей, и они не дали сорвать эвакуацию. 384 тыс. человек были перевезены в Англию (французы тут же вернулись в Брест и сдались там немцам). Английская армия потеряла все тяжелое вооружение и на некоторое время перестала быть боеспособной. Но она не была уничтожена и сохранила волю к борьбе. В конечном счете, выяснилось, что решение Гитлера было неправильным, он переоценил возможности своей авиации (25).

До 5 июня немцы не возобновляли наступления. За это время они перегруппировали свои силы и перебазировали авиацию. Французы не сумели использовать передышку для организации обороны. 5 июня немецкая армия вновь пришла в движение. Она устремилась на запад, обходя Париж с севера и с юга. Одновременно немцы вышли в тыл линии Мажино. Французская военная машина распалась. Премьер Поль Рейно ушел в оставку. Правителем Франции стал престарелый маршал Петэн, герой прошлой мировой войны. Впоследствии он стал символом коллаборационизма и предательства и был приговорен к расстрелу (де Голль заменил расстрел на пожизненное заключение).

“Битва за Англию”

Разгромив Францию, Гитлер попытался уничтожить Англию комбинированной атакой подлодок и авиации. Наземные силы оставались статистами исторической драмы. Черчилль точно оценил ситуацию: “Война не проиграна, пока над бомбоубежищами Лондона не раздастся топот сапог немецкой пехоты”. Снова, как и в Дюнкерке, немецкая армия отказалась от принципа комбинированного действия авиации и наземных войск (26), и снова не добилась успеха. На этот раз на стороне Англии было и качественное преимущество. Английские истребители (“спитфаеры”) были лучше немецких. Англия располагала радарами, которые давало ей огромное преимущество в управлении воздушными боями. В войне против подводных лодок Англия использовала сонар и контактные глубинные бомбы, выстреливаемые своеобразным минометом. В итоге Англия выстояла, и британский остров стал важнейшим плацдармом для последующих пяти лет войны. Оттуда шла помощь СССР (особенно в первые критические месяцы до декабря 1941 г.), оттуда проводилось авиационное наступление на Германию, оттуда была совершена высадка в Нормандии (операция “Оверлорд”).

Югославия и Греция

Затем в мировую историю вновь вмешался случай. Муссолини был оскорблен отсутствием побед и пренебрежительным отношением Гитлера к Италии. Он напал на Грецию - и был разбит. Не это было страшно для Германии, страшно было то, что теперь английские самолеты, используя базы в Греции, могли атаковать нефтяные вышки Плоешти. Поэтому Гитлер бросил свою армию на юг. Успех был ошеломляющим. Англичане все еще не усвоили уроков и не подготовили аэродромов, немцы пользовались аэродромами “нейтральной” Болгарии, расположенной весьма удачно. Кампания продолжалась с 6 апреля по 2 июня 1941 г., немецкая армия потеряла 5000 человек, взяв одними только пленными 500.000. Блицкриг вновь блестяще оправдал себя. Только в конце произошла некоторая “заминка”. Остров Крит был взят десантом (на парашютах и планерах). В этой операции погибло 6000 немецких парашютистов, и до конца войны немецкие парашютные войска более не действовали в крупных соединениях. Это было важнее, чем тот факт, что только в плен попало более 13000 англичан, австралийцев и новозеландцев. “Балканский поход” имел и более важные последствия. Из-за него Германия на пять недель (!) отложила нападение на СССР (операция “Барбаросса”), это, вне всякого сомнения, имело решающее значение для судеб мировой войны.

Операция “Барбаросса”

Война на просторах России поставила перед вермахтом новые проблемы. Германские танковые дивизии по-прежнему зависели от авиационной поддержки. Радиус действия тактической авиации того времени был около 300 км. Следовательно, каждые 300 км армия должна была останавливаться и ждать, пока не будет передвинуты вперед аэродромы. Это не имело большого значения ни в Польше, где столица находилась в 120 км от германской территории, ни во Франции, где уже первый удар дезорганизовал государственную и военную машину противника. Но “нервные центры” России находились в глубине ее колоссальной территории, и страна обладала гигантскими людскими резервами (до 1943 г.), которые Сталин, не колеблясь, бросал в бой. Ударной силой вермахта по-прежнему оставалась тактическая авиация, поэтому надо было до предела использовать летнее время с его короткими ночами. За летние месяцы вермахт должен был, не ввязываясь в продолжительные бои, уничтожить или рассеять русскую армию и занять московский район - главный транспортный узел страны. В соответствии с этой концепцией вермахт ориентировался на обходы и окружения, не стремясь непременно уничтожать отрезанные войска. Если Россия все же не капитулирует, то следующая летняя кампания завершит войну. Такова была общая идея, но дорогое для вермахта время было “упущено” в балканском походе. Началась осень с ее дождями, потом заморозки, резко усилившие эффективность русской артиллерии. Красная Армия понесла чудовищные потери, но все же не была уничтожена. Когда началась настоящая (и на редкость суровая) зима, оказалось, что немецкая армия не готова к ней. Летняя кампания 1942 г. снова началась блестящим немецким наступлением, но оно уже было много скромнее по географическому охвату и, как известно, окончилось катастрофой у Сталинграда (27). После 1942 г. вермахт никогда уже не имел того безусловного тактического преимущества, которое было необходимым условием “блицкрига” (в “классической” редакции). Но и противники Германии не добились его, и поэтому не могли применять технику “блицкрига”. Никто из них не смог подняться на профессиональный уровень вермахта 1939-41 гг.

Большая стратегия начала Второй мировой войны

Безмятежность западных демократий в начальный период Второй мировой войны объясняется не только непониманием мощи вермахта. В ее основе лежала ошибка в оценке общей военно-стратегической ситуации. В 1933 г. на арене европейской политики появился новый динамичный и агрессивный фактор: нацистская Германия. Он встревожил всех, и постепенно сложилась новая система европейской безопасности, состоявшая из “большой Антанты” (Англия и Франция), “малой Антанты” (Франция и страны Центральной Европы) и оборонительных договоров между Францией и СССР. Нет сомнения, что военная сила этих союзов во много раз превосходила силу Германии. Но еще важнее было отсутствие у Германии стратегического сырья, в первую очередь нефти, цветных металлов, и (даже!) железной руды. В этих условиях Германия не могла и помышлять о серьезной стратегической инициативе.

Систему европейского баланса разрушила Англия. Чемберлен был недоволен ведущей ролью Франция. Он хотел усилить позицию Британии и планировал создание альтернативного силового центра. Советники указали ему на Германию. Для того чтобы создать англо-германский союз, Чемберлен не ставил преград национальным требованиям Гитлера. 13 марта 1938 г. Австрия присоединилась к Рейху. Этим был усилен военный потенциал вермахта, и нанесен первый удар балансу сил в Центральной Европе (28). Всего полгода спустя европейская система безопасности была уничтожена Мюнхенским договором (30 сентября 1938 г.). Англия вынудила Чехословакию передать Германии пограничную Судетскую область(29). Она была населена немцами, которые хотели присоединиться к Рейху. Гитлер использовал их, как орудие своей политики. По его приказу они совершали террористические акты или прекращали их. Не вдаваясь в “тонкости проблемы”, Англия и Франция передали Судеты Германии, и Чехословакия в один день лишилась выгодных рубежей и оборонительных сооружений. Более того, длительные изматывающие переговоры с постоянной капитуляцией собственного руководства и вечным предательством “союзников” лишили чешский народ воли к борьбе. Через полгода Чехословакии не стало. На ее месте возникло “независимое” Словацкое государство и Протекторат Моравии и Богемии. Германия получила мощную военную промышленность и миллионы рабов, которые позволили ей увеличить процент мобилизуемого населения. Но Антанта оставалась безмятежной, поскольку при всем при том Германия по-прежнему не имела сырья. Там не заметили изменений в политике СССР, который после Мюнхена стал сближаться с Германией. Это сближение было предрешено, поскольку было очевидно, что только самоубийца может полагаться на договоры, подписанные Англией и Францией. Гром грянул еще через полгода: договор Молотова-Риббентропа давал Германии сырье в обмен на технологию, крейсерб (которые Германия так и не кончила постройкой) и право аннексировать отпавшие области бывшей царской империи. Новый союз коренным образом изменил стратегическую обстановку. Только теперь Германия могла нанести удар на Западе. Польскую кампанию она провела на искусственном бензине и “прикончила” весь свой запас. Только советская нефть дала ей возможность бросить на запад таковые и моторизированные дивизии.

И Гитлер, и Сталин знали, что они ведут опасную игру. Их союз был лишь временным, было очевидно, что в скором будущем предстоит конфронтация. Каждая страна получала что-то у своего будущего противника и что-то ему давала. Вопрос был в том, кто больше выигрывал от этой смертельной игры “альпари”. Формальным преимуществом России был статус поставщика сырья. Она буквально держала Германию за горло и в любой момент могла “перекрыть кран”. Недостатком России была традиционная качественная слабость ее армии, особо проявившаяся во время Финской войны. Советское руководство учло многие уроки этой кампании и исправило многие недостатки. Но по вине Сталина не было создано грамотное стратегическое военное руководство. В отличие от Гитлера он органически не выносил талантов и самостоятельных мнений. Сталин совершенно правильно считал, что Германия, прежде всего, будет должна вести войну на Западе, но он считал что война будет длительной и тяжелой, и он успеет тем временем усилить и модернизировать армию.

Гитлер прекрасно понимал, условия этой игры. Именно поэтому он искал не просто победы на западе, но победы быстрой, ошеломляющей и дешевой. Фон-Манштейн, Гудериан и Роммель обеспечили ее, использую тактику “Блицкрига”. Теперь “колесо стратегического баланса” сделало новый поворот. Во Франции Германия получила запас меди, которого хватило на четыре года войны. В Румынии Германия получила нефть (в обрез, но все же в достаточных количествах), в Лотарингии, Швеции и Испании она получала железную руду. Промышленность всей Западной Европы была включена в систему военной индустрии Германии, и коллаборационизм Петэна и подобных ему сыграл в этом весьма важную роль. Теперь Германия могла обрушиться на Россию в надежде сокрушить ее и приобрести все ее сырьевые ресурсы.

Стратегия Гитлера, без сомнения, в значительной мере была авантюристической, что напоминало стратегические планы Фридриха Великого, т.е. в какой-то мере было традиционно в Германии. Но Гитлер был не так уж далек от достижения своей цели. В силу ошибок и обстоятельств, о которых мы говорили выше он не смог уничтожить обоих своих главных противников, т.е. Англию и Россию. Мировая война приняла затяжной характер, при котором технические и тактические преимущества Германии постепенно сглаживались. Но в 1940-1941 гг. победа Германии представлялась вполне возможной. Можно, конечно, предположить, что и в этом случае рано или поздно начали бы развиваться противоречия между Германией и ее союзниками, равно как и внутренние процессы разложения в самом нацистском режиме. В конечном итоге Третий Рейх рухнул бы через то или иное время, Но для еврейского народа это заведомо было бы уже только посмертным историческим утешением.

--------------------------------------------------------

1.Штерн был расстрелян 28 октября 1941 г., несмотря на то, что страна остро нуждалась в опытных и талантливых военноначальниках. В тот же день был расстрелян и Смушкевич, один из лучших командиров советских ВВС (помощник начальника генштаба по авиации).
2.Это напоминает идеи Семилетней войны Фридриха Великого, и это, конечно, не случайно, потому что стратегическое положение Германии не изменилось принципиально.
3.В 1918 г. Германия также успешно прорвала линию обороны Антанты, используя технику просачивания ударных групп (второе сражение на Марне). Наступление захлебнулось, когда личный состав ударных групп, обученных новой тактике, иссяк. Оба наступления развивались медленно - в темпе движения пехотных частей.
4. Английская армия не смогла до конца освободиться от этой концепции до конца Второй мировой войны. ЦАХАЛ позаимствовал ее у британской армии. Только в 50-х гг. танковые соединения Израиля начали перестраиваться по “образцу вермахта”. В этом была большая заслуга Ури Банера (Бен-Ари), которого мы неоднократно встречали в предыдущих главах.
5. Это доказали бои 1940 г. против полностью механизированного английского экспедиционного корпуса. Для осуществления мечты фон-Секта была необходима мощная индустриальная база. Даже в начале второй мировой войны почти вся немецкая артиллерия передвигалась на конной тяге. Аналогичное положение было и в Англии (RAF, Royal Air Force). Во Франции и в США авиация не была выделена в отдельный род войск.
6. Не исключено, что имели место и прямые контакты. Несмотря на “идеологическую конфронтацию” военное сотрудничество СССР и Германии не прерывалось. Новые танки вермахта испытывались на танкодромах Украины.
7. Со сходной проблемой столкнулся Наполеон во время отступления из России. Не колеблясь, он сжег мост через Березину, и не дал русским ни малейшего шанса захватить его. Арьергард его армии остался на восточном берегу и был уничтожен.
8. В первый день наступления на Сомме британская армия потеряла 57 тыс. человек - но не сумела прорвать фронт.
9. Это было важное тактическое новшество. Напомним, что в 1242 г. армии Батыя использовали в качестве дорог замерзшие реки и в течение одной зимней кампании завоевали “непроходимые” пространства Руси.
10. План войны с Польшей назывался “Белый случай”.
12.Левицкий по отцу. Он считался самым блестящим умом вермахта.
13.Роммель добивался этого назначения, и получил его под нажимом фюрера и вопреки мнению генералитета. До этого Роммель не командовал столь значительными соединениями и тем более - танковыми войсками. Дальнейшие события показали, что Гитлер не ошибся в своем выборе. Поведение Роммеля однозначно относит его к “рыцарскому звену” общества, что подтверждается и тем, что впоследствии он примкнул к заговору против Гитлера.
14.Этим он резко отличался, например, от Сталина, который боялся военных талантов и систематически истреблял их.
15.Гамелен считался отличным командиром первой мировой войны и одним из самых блестящих умов французской армии.
16. “Вооруженный сброд” вермахта по боевым качествам превосходил большинство элитарных соединений союзников (если только они вообще были).
17.Чемберлен, как честный служака, просил дать его какую-нибудь должность. Он хотел “умереть в упряжке”. Черчилль отказал. Интересы страны и нации, стояли для него выше интересов аппарата и партии.
18. Рота Коха впоследствии “творила чудеса” на Восточном фронте, пока постепенно не была истреблена в боях (к сентябрю 1941 г.).
19. Это удивляло германских солдат еще во время первой мировой войны. Гитлер, видимо, осознал этот факт как фактор будущей войны.
20.Еще до войны Черчилль просил своего друга Андрэ Моруа готовить Францию к войне. Моруа отказался. Он сказал, что его интересуют только вопросы культуры.
21. Это лучше всего свидетельствует об атмосфере пассивности (“рош катан”), охватившей французскую армию. Когда такие настроения господствуют в армии, “возможны только политические решения “ (т.е. капитуляция).
22. Думали об ударах по городам Германии и опасались возмездия.
23. Немецкая истребительная авиация господствовала в воздухе, и не известно, чем бы кончилась бомбардировка. Но, во всяком случае, даже попытка не была сделана.
24. Для сравнения: под Сталинградом были окружены 22 дивизии.
25. Эвакуация из Дюнкерка (операция “Динамо”) продолжалась с 26 мая по 3 июня. Характерный эпизод: в последний день оборону держали французские войска (40 тыс. человек). Когда подошли последние английские корабли, откуда-то появились никому дотоле неизвестные французские солдаты - “вооруженные сброд”, отбившийся от своих частей и нигде не учтенный. Их было более 40 тысяч! - и они заняли места боеспособных частей, которые остались на берегу и были вынуждены капитулировать.
26. На этот раз не по своей воле.
27.“Сталинградская операция” называлась “Малый Сатурн”. “Большой Сатурн” предполагал удар от Кантемировки и Воронежа к Азовскому морю, он отрезал бы сразу две немецкие группы армий (вместо одной). Однако советское командование пришло к заключению, что его армия еще не готова к проведению столь сложной операции, и выбрало более скромный вариант.
28.Характерно, что Муссолини угрожал Германии войной. Но Гитлер действовал решительно и поставил его перед свершившимся фактом, Муссолини смирился.
29. Франция, погрязшая в склоках мелочной внутренней политики, тянулась за психологически более сильной Англией. Чехословацкий премьер Бенеш по сути дела сам напросился на международное давление. Переговоры тянулись около года (“по этапам” - Мюнхен-1, Мюнхен-2 и т.д.) пока Бенеш не уступил всем требованиям Гитлера. Взамен он получил “гарантии и обещания”. Чешский народ наивно верил Бенешу - основателю республики, “отцу нового государства”. “Na vsjak pad (случай) mam (имеем) svoj plan” - успокаивал Бенеш обеспокоеных. Когда он улетел в Англию, выяснилось, что имелся в виду - аэроплан. (Это подлинный чешский анекдот 1938 г. Должен признаться, что он почему-то он не смешит меня. Примечание переводчика).