Джон Рэй

Психология левизны

Что движет «идейными» левыми? В данной статье я попытаюсь проанализировать причины идеологической и политической левизны при помощи различных психологических и социологических теорий и просто личных наблюдений.

Прежде всего, позвольте мне высказать мнение, что позиции и устремления левых не являются зеркальным отражением позиций и устремлений правых. Иначе говоря, речь не идет о формальной противоположности взглядов. Многие считают, что суть отличия левых от правых в различных моральных и ценностных критериев, но я убежден, что водораздел между ними проходит не по преследуемым (или декларируемым) ими целям, а по методам, которые они используют ради достижения этих целей. Не «что», а «как» - вот главный вопрос, лежащий в основе идейно-политического противостояния левых и правых.

Что касается левых, то «социалисты», «социал-демократы», «коммунисты» и современные европейские и американские «прогрессивные либералы» имеют между собой много общего. Мой основной посыл сводится к тому, что характерной чертой большинства этих идейных левых является эгоцентризм и что, соответственно, движимы они именно преувеличенными потребностями своего Эго, что выражается в жажде власти, тщеславии, зависимости от постороннего мнения и желании заслужить похвалу и одобрение разного рода – и ранга - авторитетов.

В Америке и других развитых странах они удовлетворяют эту потребность, выступая в авангарде прогрессивных сил, ратующих за радикальные перемены в государстве и обществе. Таким образом, они не только привлекают к себе внимание, но и самоутверждаются в качестве передовых, прекраснодушных, инициативных, смелых и умных людей – этаких современных пророков.

Правых же, называемых ещё «консерваторами», перемены как таковые интересуют мало, в том смысле, что им не нужны перемены лишь ради перемен или сопротивление переменам лишь ради самого сопротивления. Скорее, каждый отдельный случай они рассматривают по существу, и – в зависимости от выводов – формулируют свою позицию: либо за перемены, если они считаются конструктивными, либо против – если считаются деструктивными.

Именно стремление (а точнее – потребность) в общественных потрясениях толкает левых на защиту идеи равенства, которая - в их понимании - неизбежно сопряжена с такими революционными пертурбациями в обществе, как усиление позиций меньшинств, перераспределение капитала, передел имущества, увеличение налогов, усиление социальных государственных структур. В общем - со всем тем, что способствует вмешательству государства в частную жизнь и искусственной уравниловке в ущерб свободе и правам личности.

Человеческая природа

Приверженцы разного рода левых идеологий отвергают идею о врожденных свойствах человеческой природы, то есть, идею о наличии передаваемых из поколения в поколение неизменных качеств и характерных черт. Левые не признают эту теорию потому, что она идет вразрез с их неизбывной амбицией, нацеленной на создание «человека новой формации», с их самонадеянной верой в «социальную инженерию» путем воспитания, внушения и прочих видов обработки общественного мнения. Не удивительно, что Сталин активно поддерживал теорию эволюции Лысенко и прочие учения, согласно которым человек - это всего лишь пластелин, из которого можно вылепить все, что вождю угодно.

Сторонники консерватизма, напротив, убеждены, что природа наделила человека некими общечеловеческими чертами, наличие которых надо, как минимум, признать. И если это черты отрицательные, как, например, эгоизм и агрессивность – то пытаться с ними бороться или же обернуть их на пользу человеку. В конце концов, эгоизм, как и лень (если не давать им волю) вполне могут считаться двигателями технологического прогресса и экономического развития индивида и общества. Однако в ответ на эту доказавшую себя на практике теорию, левые обвиняют правых… в отсутствии «сострадания» и «милосердия» к ближнему.(Израильская аналогия: трепетно уважительное отношение здешних левых к Исламу и религиозным мусульманам сочетается с презрительным отношением к иудаизму и тем, кто его исповедует. Прим. пер.)

Религия и церковь

Неприятие религии вообще и религиозной морали, в частности, стало для многих, начиная с конца 19 века, поводом для принятия идеологии коммунизма. Причина использования левыми идеологами этой «болевой точки» в своих целях понятна, учитывая, что они не признают никакого авторитета кроме своего собственного, считая всякую альтернативу угрозой своей - стремящейся к абсолютной - власти.

Проповедники религии предлагают людям свои представления о морали и нравственности, основанные на глубоком убеждении, что элементарные человеческие этические нормы необходимы для существования цивилизованного гражданского общества. А вот для идейных левых подобные нормы являются ненужным хламом, или даже «опиумом», мешающим им строить общество нового типа с его аморальной моралью и безнравственной нравственностью. Так, например, «прогрессивные либералы» отстаивают полную сексуальную свободу на общественном уровне, хотя в этом виде она подразумевает не что иное, как безответственное отношение людей друг к другу. Когда же начинают проявляться плачевные результаты этой «сексуальной неразбочивости» (неполные семьи, брошенные дети, болезни), то появляются авторитарные вожди и говорят народу: «Государство возьмет на себя ответственность за вашу жизнь и благополучие. Мы позаботимся о вас и наведем порядок, только дайте нам эту возможность». Цена этого порядка известна: права и свобода личности.

Однако, стоит заметить, что неприязнь левых атеистов к христианству, как самой массовой на Западе религии, не распространяется на религии примитивные. Тут картина обратная - левые активно защищают свободу вероисповедания всяческих религиозных меньшинств, вплоть до самых маргинальных. Тем самым они доказывают, что причина их нелюбви к религии кроется не в религии как таковой, а в масштабах угрозы, которую она представляет для их власти над людьми. А именно: могущественная, почитаемая миллионами религия куда опасней с точки зрения её влияния на умы и души, чем та или иная секта.

Антирасистское лицемерие

Борьба с расизмом – навязчивая идея современных левых. Объявив себя «хорошими парнями», они не упускают случая обвинить оппонентов – помимо прочих грехов - в расизме. Но недавняя история показывает, что не все так уж чисто в их собственном королевстве.

До начала Второй Мировой войны проблемы расизма левых почти не интересовали. Их идол - Карл Маркс - отзывался о евреях с ненавистью и презрением. А советские власти проводили репрессивную политику по отношению ко всем национальными и религиозными меньшинствами. Это значит, что левой идеологии и практике расизм вовсе не чужд. Другое дело, что сами левые никогда в этом не признавались, пытаясь завуалировать все проявления своего расизма примитивной демагогией. Более того, я убежден, что современная левая идея – близнец нацизма. Слишком уж много у них общего.

Одним из доказательств тому является факт, что Гитлер – а с ним и другие лидеры нацизма – открыто заявляли о себе как о социалистах, а полное название его партии расшифровывается как «Национал-социалистическая немецкая рабочая партия». Не зря Гитлер и Сталин поначалу боли союзниками - пока не пришли к столкновению из-за захватнических амбиций. Повторяю: это был конфликт амбиций, а не идеологий! А до этого момента между ними было полное взаимопонимание и сотрудничество, позволившее Гитлеру существенно укрепить свои позиции и развязать войну.

Марксистом и социалистом изначально был и основатель фашизма – Муссолини. (Позже он, став националистом, отступил от марксистской идеи классовой борьбы, но, оставаясь «лидером пролетариата», был верен многим социалистическим принципам.) Просто социализм Гитлера и – в меньшей степени - Муссолини был с националистическим окрасом, а социализм левых – с окрасом интернационалистическим (хотя у Сталина он позже обрел отчетливо националистические свойства). Как бы то ни было, и те, и другие были ярыми противниками демократии и либерализма в сфере политики и экономики и ратовали за усиление государственного аппарата в ущерб свободе и правам личности.

Помимо общности взглядов и ценностей, методы борьбы с врагами – и прежде всего с врагами внутренними – у них тоже были одинаковые.

Однако современные левые – включая историков – все эти неудобные для них факты игнорируют. В исторических телепрограммах феномен нацизма осуждается со всей жесткостью и безапелляционностью, а вот когда заходит речь о преступлениях большевизма (читай – коммунизма), тон подачи информации коренным образом меняется и становится каким-то снисходительным, можно даже сказать – понимающим и извиняющим. А ведь сталинские репрессии, равно как и зверства других «диктаторов от коммунизма», направленные против их собственного населения под предлогом борьбы с «классовыми врагами» или «врагами народа», ничуть не уступают по своей жестокости и беспощадности преступлениям, совершенным нацистами по отношению к другим народам и нациям.

Современный левый расизм

Этот расизм очень своеобразен, но от этого он не перестает быть расизмом. Я имею в виду распространенную сегодня в среде левых радикалов ненависть к Америке. В том числе – и далеко не в последнюю очередь – ненависть к собственной стране левых американцев. Ноам Хомский – ярчайший тому пример. Тем не менее, как показали события 11 сентября 2001 года, эта ненависть чревата страшными, трагическими последствиями, и отмахиваться от неё, как от чего-то пустякового никак нельзя. Мне кажется, что неважно, от кого исходит столь интенсивная, смертоносная ненависть – от исламских ли фундаменталистов или от радикальных американских «либералов». Главное - она опасна как таковая самим фактом своего существования.

Жгучая ненависть к капиталистической системе и классическим (в отличие от прогрессистских) либеральным ценностям - это та идейная платформа, на которой сегодня рука об руку выступают мусульманские фундаменталисты и западные левые радикалы всевозможных мастей. Не удивительно, что эти левые оправдывают мусульманский терроризм! Ведь если исламские фанатики стремятся вернуть нас во времена феодализма, то различные коммунистические режимы уже пытались это сделать, и даже частично в этом преуспели. Взять хотя бы того же Сталина, Мао, Пол Пота или Ким Ир Чена, - все они метили на роль не просто царя, но Бога, требуя соответствующего себе поклонения и массовых человеческих жертвоприношений.

Заигрывания с расизмом проявляются и в двойных стандартах, которыми левые активно пользуются, противопоставляя европейцев не-европейцам. Я имею в виду всепрощение, с которым левые относятся к любым варварствам, совершаемым не-европейцами (мол, что с них взять) и в то же время кичливая уверенность в том, что европейцы «лучше знают, что хорошо и что плохо». Эти «либералы» неустанно критикуют западные правительства за «негуманное» обращение с нелегальными иммигрантами; при этом мы практически не слышим их гневных выступлений относительно происходящих в это же время в Африке мини-Катастроф. Если же они об этом упоминают, то лишь «для галочки»: их возмущение в данном случае несопоставимо по своей интенсивности и масштабам с их критикой в адрес демократического правительства США. Тем самым они признаются в том, что, вопреки собственным декларациям, разделяют нации на «цивилизованные» и «дикарские», и что каждая из этих категорий заслуживает, по их мнению, разного к себе отношения. А что это, если не расизм?

Ещё один вопиющий пример расизма – это так называемая «корректирующая дискриминация», борьбе за которую левые посвятили более 30 последних лет. Но если вникнуть в суть дела, то становится абсолютно ясно, что речь идет о преднамеренной дискриминации против белого населения как такового (то есть - исключительно из-за цвета кожи) как при приеме в ВУЗы, так и при приеме на работу.

На чисто демагогическом уровне, они оправдывают такую расистскую политику необходимостью «восстановить баланс» и «привнести разнообразие» в структуры, где доселе доминируют белые. Тем не менее, если бы их действительно волновала справедливость, то они с таким же рвением ратовали бы за реализацию тех же принципов в прессе и научной сфере, особенно в области общественных и гуманитарных наук, где левые правят практически безраздельно, что не сулит этим наукам ничего, кроме застоя. Однако никакой «корректирующей дискриминации» в пользу инакомыслящих нет и не предвидится. Видимо, известное выражение Вольтера «Я с тобой не согласен, но готов умереть за твое право высказывать свое мнение» чуждо тем, кто сегодня называет себя «прогрессивными либералами».

Поэтому, на мой взгляд, борьба за «корректирующую дискриминацию» используется левыми в качестве очередного повода для самовосхваления и претензий на интеллектуальное и моральное превосходство над всеми остальными.

Самым достойным ответом сторонникам всяческого вида дискриминаций являются знаменитое высказывание Мартина Лютера Кинга: «Я мечтаю, чтобы наступил тот день, когда о моих детях будут судить не по цвету их кожи, а по их человеческим качествам». К сожалению, именно так называемые «либералы» торпедируют осуществление этой истинно либеральной мечты.

Левый антисемитизм

Сегодня в левой среде получил распространение новый, своеобразный вид расизма – антиизраилизм, являющийся, по сути, очередной версией антисемитизма. Разве что в данном случае израильтянам – а через них и всем евреям – отведена роль ненавистных «угнетателей», со всеми вытекающими отсюда последствиями.

На самом деле, человеку свойственно быть верным группе, к которой он принадлежит, и испытывать особые чувства к своей родине. В этом нет ничего зазорного, ничего преступного. Если бы это было не так, история не знала бы таких понятий, как община, нация, общество, народ. Таким образом, верность «своим» - явление естественное и потому универсальное. Но это вовсе не значит, что симпатия к «своим» автоматически подразумевает антипатию, а тем более ненависть к другим.

Но левым такой подход не выгоден. Они предпочитают клеймить своих консервативных оппонентов фашистами и ксенофобами, одержимыми примитивными – чуть ли не животными – инстинктами. Тем самым они противопоставляют их себе, любимым, – таким прогрессивным, человечным и человеколюбивым. Но борясь с консерваторами, прогрессисты на самом деле сражаются с мнимым демоном, тогда как демон реальный – и очень опасный – удовлетворенно потирает руки и набирает силу.

Равенство и братство

Для начала – немного истории. Большевистская революция 1917 года сыграла существенную роль в мировой политической истории. Однако не менее судьбоносными по праву считаются и три другие революции: английская 1643 года, американская 1776-го и французская 1789 года. Но если английская и американская были революциями консервативными, призванными уничтожить тиранию и утвердить демократические права и свободы человека, то революция французская существенно от них отличалась. По сути, она стала воплощением левизны как в идейном, так и в практическом смысле (в первую очередь это относится к методам, которые применяли её вожди для осуществления своих целей). А именно: эта революция была нацелена на разрушение существующего порядка во имя кардинальных социальных перемен и учреждения Нового Порядка, Нового Мира, обернувшегося жесточайшей Новой Тиранией. Революция эта стала и примером того, как высокие идеалы, во имя которых она совершается, становятся всего лишь прикрытием для страшных преступлений, как например - массового террора по отношению к не только врагам революции, но и к её неудачливым друзьям.

Равенство было одним из таких идеалов. И французские революционеры наглядно показали, что борьба за равенство и братство может прекрасно сочетаться с тиранией. Впоследствии, этим же сомнительным принципом стали руководствоваться Наполеон, Ленин, Сталин, Мао, Пол Пот и другие.

Так в чем же кроется причина одержимости идеей равенства? На мой взгляд, эта одержимость вызвана страстным желанием левых низвергнуть все существующие общественные и властные структуры, авторитеты, порядки и ценности. И все это ради того, чтобы самим занять руководящие посты и сформировать новые структуры, увековечивающие их собственную власть. Борьба за равенство – просто очень удобный для этого предлог.

Прокрусты и нравственная уравниловка

Стремление уравнять и подогнать всех под некий искусственный шаблон неизбежно влечет за собой насилие над личностью. Поведение политических Прокрустов со времен французской революции – яркое тому доказательство. (Хотя, например, по сравнению со Сталиным Прокруст выглядит просто невинной овечкой.) Тем не менее и сегодня левые верны своему принципу «не хотите – заставим» и убеждены, что они вправе навязать людям свою модель счастья. А ведь такой подход губителен не только для личности и общества, но и для самих левых, поскольку их отказ признать существование различий между разными группами населения приводит к тому, что многие общественные проблемы «заметаются под ковер» и там разрастаются до масштабов серьезного – глубинного – конфликта, от которого страдают в том числе и левые.

Вот и получается, что там, где нет реализма, нет и не может быть рационализма.

Проповедуемая левыми «нравственная уравниловка» между жертвами и агрессорами служит показательным примером того, до чего можно докатиться, следуя доктрине тотального равенства. Во времена холодной войны, например, западные левые утверждали, что коммунистический режим СССР вполне сопоставим по своим моральным критериям с режимом демократической Америки. А когда президент Рейган назвал СССР «империей зла», эти «либералы» долго и громко возмущались. Но разве можно ставить на одну доску тоталитарный строй, уничтоживший миллионы своих граждан, и демократическую систему, со скрипом применяющую смертную казнь только после суда, да и то лишь по отношению к особо жестоким и опасным преступникам? Более того, на мой взгляд, принятие человеком принципа «нравственной уравниловки» свидетельствует о его аморальности. А тот, кто считает преступления Сталина всего лишь досадной ошибкой или неверным расчетом и приравнивает их к промахам демократических лидеров, страдает тем, что в психиатрии относится к разряду психопатии и именуется «нравственным слабоумием», - то есть неспособностью различать добро и зло и, как следствие, склонностью творить зло.

Новые направления

Одной из новомодных, но уже прочно закрепившихся в левой среде тенденций является политкорректность. Действует она по двум основным направлениям: во-первых, пытается изменить наше восприятие и, как следствие, отношение к некоторым группам людей при помощи подмены понятий, а во-вторых - в лучших традициях тоталитарных режимов - попросту ограничить поступление информации и урезать свободу слова.

Помимо своей приверженности политкорректности, левые вступили в союз с зелеными, которые, в свою очередь, практически слились с красными. Что вполне логично: ведь политика радикалов, выступающих под именем защитников окружающей среды, это политика внешнего вмешательства, регулирования планирования в ущерб индивидуальной свободе человека и во благо тех, кто стремится к абсолютной власти.

Зеленые криат на всех углах, что если человечество не прекратит транжирить природные ресурсы, то скоро мы исчерпаем все нефтяные запасы. Логично было бы ожидать, что они будут приветствовать добычу гидрокарбонатов из глинистого сланца. Этого повсеместного природного ресурса хватило бы для обеспечения всех нефтяных нужд на сотни лет. Однако зеленые борются против использования глинистого сланца, утверждая, что он загрязнен. Но и после того, как его научились очищать, они не прекратили кампаний протеста. Остается лишь предположить, что они заинтересованы в том, чтобы человечество оказалось перед проблемой реальной нехватки ресурсов, чтобы им было за что бороться и против чего протестовать.

Лицемерие антиглобализма

Все мы видели бесчинства демонстрантов-антиглобалистов в Сиэтле, Давосе и прочих городах, где проходили совещания представителей государств и организаций, обсуждающих проблемы глобализации мировой экономики. Но если внимательно присмотреться, то станет очевидно, насколько лицемерна позиция антиглобалистов. Если бы левых действительно заботили интересы бедняков и отсталых государств, то они бы выступали не против глобализации, а за неё, и даже за более интенсивное её внедрение. Ведь на сегодняшний день основным барьером на пути мировой глобализации является протекционизм в сфере производства сельскохозяйственной продукции. Протекционизм этот практикуется богатыми странами (такими как Япония, США и страны ЕС) и бьет прежде всего по государствам третьего мира, производящим в основном именно такую продукцию. И не что иное, как ОТСУТСТВИЕ глобализации не позволяет этим бедным странам свободно продавать на Западе свою продукцию и таким образом обогащаться. Но как поступают радетели прав «эксплуатируемых и угнетенных»? Они протестуют против политики, направленной на то, чтобы открыть перед бедными странами новые возможности! Разве это не лицемерие? Разве это не абсурд?

Это ставит антиглобалистов в один ряд с противниками свободной торговли, а именно - огромными монопольными корпорациями, на которые они так рьяно обрушиваются. То есть логики – никакой. Все это свидетельствует лишь об одном: о том, что само участи в протесте для левых важнее, чем смысл и цели этого протеста. Иначе говоря, их главная цель – это протест ради протеста, ради «экшен», ради выплеска накопившейся энергии и самоутверждения.

Кроме этого, левые сохраняют верность профсоюзным традициям и интересам. Дело в том, что в ходе глобализации происходит перераспределение в сфере занятости труда, в результате которого мобилизуются неквалифицированные рабочие из стран Третьего мира, что благоприятно сказывается и на их уровне жизни, и на качестве жизни населения развитых стран. Но зато это существенно подрывает мощь профсоюзов этих стран. Потому они и протестуют против перемен. А левые любители перемен с ними заодно! Вот и получается, что ненависть к существующей структуре вкупе с жаждой протеста ради протеста для левых важнее, чем его идейное содержание. Настолько, что под лозунгами о защите прав угнетенных народов, антиглобалисты фактически борются за то, чтобы увековечить нищету нищих.

Вместе с тем, те же самые левые – когда им выгодно – активно пользуются услугами транснациональных корпораций для продвижения собственных идей и целей, - тех, которых они не могут достичь путем демократических выборов, то есть – в обход воли избирателей.

Избирательность по отношению к нарушителям закона

Избирательность прессы по отношению к освещаемым темам и их подаче уже давно стала притчей во языцах. В том числе, и в вопросах закона и порядка.

Как показывают мои наблюдения, не всякое массовое убийство заслуживает гнева, возмущения, да и просто внимания левых. Например, убийства мусульманскими фундаменталистами христиан в Судане систематически ими игнорируются.

Почему? Почему левые столь избирательны по отношению к нарушателям закона? Почему они цепляются к одним – не самым существенным – нарушениям и не замечают или не желают замечать другие? Ответ, на мой взгляд, ясен. Их вовсе не волнуют человеческие страдания. Они преследуют одну цель: играть роль супергероя в документальной драме «Борьба добра со злом». Точнее - играть роль маленького, но удаленького Давида, противостоящего огромному Голиафу. Они становятся на сторону слабых (а чаще – лишь кажущихся таковыми) групп, чтобы заслужить репутацию праведников и удовлетворить потребности своего раздутого Эго.

Что значит быть левым?

Вызов, который левые бросают обществу, прост и понятен: материальное благополучие и счастье за просто так. Такое заманчивое предложение трудно не принять. К примеру, разве можно отказаться от предложения распределить чье-то богатство – если и тебе что-то перепадет?

Но за проповедуемой левыми идеей равенства стоит нечто большее. А именно: намерение низвергнуть тех, кто преуспел и добился в обществе ключевых позиций, и занять их место. Как говорится, они пытаются – и, бывает, успешно – уравнять людей: чтобы не было богатых, а все были равно бедными. Разумется, за исключением тех, кто это равенство сумеет учредить. Такова подоплеки, скрывающаяся за лозунгами о равенстве и братстве – суть ее в безмерном эгоцентризме и жажде власти. Как в «Скотном дворе» Джорджа Оруэлла, левые хотят быть «равнее других». Несмотря на «про-народную» риторику, они всегда были высокомерными элитистами, которые презирают подавляющее большинство людей, считая себя авангардом, способным и должным управлять всем остальным «быдлом». Опыт Советского Союза, где номенклатура имела привилегии, недоступные большинству граждан, – наглядно это показал.

Комплекс вины и салонные либералы

Еще одним психологическим мотивом поведения левых считается комплекс вины. Но и тут не все так однозначно. Утверждение, согласно которому богатые испытывают чувство вины, видя нищету окружающих, кажется мне надуманным. Это не более чем высокопарные словеса, которыми балуются салонные либералы, дабы возвысить себя в своих же собственных глазах.

Тот факт, что многие левые – в том числе и среди большевиков – являются выходцами из богатых семей, еще не служит доказательством того, что они руководствуются чувством вины. Скорее, это лишь подтверждает, что салонные либералы, пресытившись материальными благами, жаждут теперь удовлетворения своих эмоциональных потребностей, как то: развеять скуку на демонстрациях, получить новые впечатления, прославиться, почувствовать себя особенными, значимыми, влиятельными.

Но есть еще один – на мой взгляд, наиболее существенный – аспект комплекса вины. Он заключается в том, что некоторые хотят слыть людьми сострадательными, даже не будучи такими на самом деле. Сознавая отсутствие данного сантимента в себе, они начинают требовать, чтобы, к примеру, государство было щедрее по отношению к обездоленным. Таким образом, они освобождают себя от личной ответственности и необходимости что-то делать самим. Помимо этого, они надеются, что за разговорами о сострадании никто не заметит отсутствия этого чувства в них самих.

Так, некоторые левые «с пониманием» отнеслись к теракту 11 сентября 2001 года.( Некоторые израильские левые также с пониманием относятся к арабскому террору – прим. пер.) Это наглядное доказательство того, что ни о каком сострадании речи тут быть не может, а дело лишь в ненависти к существующей системе, которую им еще не удалось подчинить себе.

Еще один пример – социальный. Левые постоянно выступают за права слабых слоев населения, но при этом совсем не стремятся находиться в их обществе, жить в их окружении. И если дела говорят громче, чем слова, то их человеколюбие – всего лишь риторика. Пустая демагогия, с помощью которой они пытаются закрепить за собой имидж «хороших парней».

Взять, хотя бы, следующий возмутительный, на мой взгляд, пример. Представители американского шоу-бизнеса повадились навещать Фиделя Кастро. Еще бы! Ведь он устраивает им шикарные приемы в своем дворце! Впечатленные спектаклем (вполне в духе советской показухи для заморских гостей из породы «полезных идиотов»), салонные либералы из Беверли-Хиллз не стесняются выражать свое восхищение «гостеприимным хозяином» и «приятным, умным собеседником», а на самом деле - кровавым диктатором. При этом они призывают «аморальное» правительство Америки «пойти навстречу Кубе» и отменить эмбарго. Только вот за всем этим шоу улыбок и дружеских рукопожатий они забывают, что Кастро уничтожил десятки тысяч ни в чем неповинных граждан, а за заборами его царского дворца -тюрьмы и лагеря, в которых томятся еще более ста тысяч человек. (Согласно отчетам организаций по правам человека, на сегодняшний день в Кубе самое большое количество заключенных на душу населения.) Не говоря уже о страданиях всего остального населения, подавляющее большинство которого мечтает избавиться от своего бородатого тирана или хотя бы сбежать в ту самую раскритикованную в пух и прах салонными либералами из Голливуда Америку. Впрочем, ни Стивен Спилберг, посетивший Кастро, ни Оливер Стоун, посвятивший этому диктатору фильм, ни Кевин Костнер, ни Джек Николсон, ни все 160 певцов, артистов и прочих баловней американской судьбы, подписавших петицию в защиту Кубы от Америки, - никто из них не согласился бы поменяться с этими несчастными кубинцами местами.

Левизна как религия

Согласно иудаизму и христианству, человек должен углубиться в себя, в свою совесть и осознать свои ошибки, тогда как марксизм предлагает возложить всю вину на других и продолжать жить с чувством выполненного долга, да еще и учить жить других.

Для некоторых приверженцев левой идеологии она – эта идеология - стала самой настоящей религией. Видимо, сказывается естественная для человека потребность во что-то верить. Так, происходящее сегодня в России религиозное возрождение свидетельствует, что никакие нападки на религию и никакие преследования ее, имевшие место в СССР, не смогли подавить в людях этот инстинкт.

Принятие на веру постулатов, которые звучат красиво, но не имеют под собой никакой реальной – и рациональной – основы, ставит левизну в один ряд с другими религиями. Более того, несмотря на то, что она является порождением демократичной западной цивилизации, её приверженцы зачастую абсолютно нетерпимы к своим конкурентам. А уж тот факт, что даже после падения Берлинской стены и разоблачения истинного облика коммунизма, некоторые продолжают хранить верность его идеалам, ничем, кроме как слепой, безрассудной верой не объяснить.

Те, кто имел счастье находиться долгое время среди левых интеллектуалов (а мне довелось общаться с ними в университете в течение 12 лет), знает, с каким трепетным и почитанием они относятся к сочинениям Маркса. Это трепетное почитание не уступает таковому верующих к священным писаниям. Левые мыслители постоянно заняты толкованием его работ, пишут бесчисленные пространные трактаты на тему «Что на самом деле имел в виду Маркс?». Таким образом, в западных университетах марксизм стал особой формой теологии.

Другие причины левизны

Их несколько:

Многих молодых людей привлекает «крутой», интеллектуальный, прогрессивный имидж левых. Отчасти, ими движет революционная романтика: хочется отождествлять себя с борцами за справедливость, способными ради своей правды идти на баррикады, воевать против установленного порядка и противостоять большинству. Отчасти, ими движет конформизм: в некоторых общественных кругах принадлежность к левому лагерю означает принадлежность к интеллектуальной и духовной элите. Там, не быть левым – значит быть изгоем. Чужаком. А кем-то движет юношеская категоричность и неопытность - они еще не до конца осознают, что жизнь – это сложная, неоднозначная штука, и что не всегда можно решить её проблемы неким простым, чудодейственным способом.

Некоторые становятся левыми потому, что недовольны существующим положением вещей, но плохо понимают, как его исправить. Вот они и цепляются за примитивные объяснения и легкие решения, вроде «отнять и поделить» или «государство должно…».

Другие, напротив, движимы чувством собственного превосходства, а простые решения прельщают их потому, что позволяют без особого интеллектуального усилия слыть умником и мудрецом, знающим как решить все мировые проблемы.

Иные – обычные оппортунисты, извлекающие собственную выгоду из власти левых и их политики.

А некоторые просто нашли удобный способ скрывать человеконенавистничество за маской человеколюбия, а эгоизм – за разглагольствованиями о благе общества.

Стоит обратить внимание на тот факт, что в кругах революционно настроенных леваков очень любят использовать слово "smash", которое в переводе с английского означает «разгромить», «сокрушить», «разрушить». То есть этой категории людей просто нравится все крушить. Они ищут социально приемлемые оправдания и формы для реализации своих разрушительных импульсов и находят их в «борьбе за мир и справедливость во всем мире». Так сказать, проявляют неприличную агрессивность в приличных формах.

Стоит упомянуть и о причине биологической, быть может, наиболее спорной из всех. И все же: некоторые исследователи пришли к выводу, что в известном смысле политическая ориентация может передаваться по наследству. Объясняют они это тем, что одни люди склонны к переменам более других. Такие люди нуждаются в постоянном выбросе адреналина и «отдыхают душой», находясь в состоянии стресса и борьбы. Эта неугомонность вызвана не столько социальной неустроенностью, сколько психической нестабильностью. Иначе говоря, речь идет о врожденной особенности психики, делающей человека излишне суетливым, непоседливым, и к тому же – зачастую склонным к экстремизму. Покой таким даже и не снится. А помноженная на «социальную озабоченность», эта особенность неумолимо толкает человека в революционную общественную деятельность.

Бывает, левые сами признают, что реализация некоторых принципов их идеологии не выгодна им самим, то есть - противоречит их частным интересам. Для иллюстрации данного тезиса, приведу слова Джорджа Оруэлла: «Может показаться, что лозунги социализма и коммунизма способны привлечь к себе только нудистов, вегетарианцев, сексуальных маньяков, знахарей, пацифистов и феминисток… фанатичных борцов за контроль рождаемости и старых членов Рабочей партии. Так что самой худшей рекламой социализма являются его приверженцы».

Эгоцентризм

Как уже было сказано, эгоцентризм является одной из основных психологических черт, характеризующей левых как группу. (Я сознаю проблематичность обобщения, но это неизбежно при попытке социального анализа.) Для начала, давайте рассмотрим эту человеческую черту в общих чертах.

Адекватная самооценка и уверенность в себе, несомненно, являются необходимыми и желательными свойствами для каждого человека. Вместе с тем, довольно трудно определить где заканчивается адекватность и начинается неоправданная самоуверенность, надменность, самонадеянность и спесь.

Приверженность таким секулярным религиям, как социализм или коммунизм свидетельствуют о чрезмерной самоуверенности и эгоцентризме их сторонников. Основанием для такого утверждения служит элементарный анализ постулатов левой идеологии и убеждение её апологетов, что под их мудрым руководством в принципе можно переделать, «перевоспитать» саму человеческую природу, а также одним махом решить все экономические проблемы человечества. Уверенность, с одной стороны, что природа им подвластна, и отчаянные попытки подчинить её себе – с другой, привели к тому, что левые диктаторы уничтожали миллионы граждан своих стран, чтобы подогнать все население под свое представление о том, каким должен быть человек, и сделать его управляемым.

В значительной мере именно из-за раздутого Эго многие левые отказываются признать ошибочность своих убеждений даже после того, как это абсолютно однозначно доказывает практика. Впрочем, если факты не соответствуют или противоречат их теории, такие факты либо игнорируются, либо скрываются.

Будучи тщеславными эгоцентриками, левые жаждут внимания, стремятся быть на виду, норовят постоянно демонстрировать свою неординарность, выделяться умом, душевностью, добродетельностью, смелостью. И не важно, что все эти качества – мнимые (кто-то пребывают в заблуждении относительно самих себя, а кто-то – намеренно вводит в заблуждение других). Им надо показать, что они принадлежат к маленькому элитарному клубу избранных, которые вправе распоряжаться настоящим и будущим человечества.

Будучи людьми амбициозными, они не признают никаких существующих авторитетов, лишающих их возможности оседлать ситуацию. Поэтому они заинтересованы в разрушении всех существующих структур и налаженных систем. Но лишь до тех пор, пока сами не займут руководящие посты. Вот тогда они превращаются в оголтелых консерваторов. Так, например, на протяжении всего существования советского режима, его правители были крайне консервативны и держались за власть всеми силами – ценой репрессий против всякого, кто даже косвенно мог на неё посягнуть. Западные левые в средствах массовой информации, академических и богемных кругах тоже с болезненной ревностью оберегают свой статус, ибо свято верят, что только они – и никто другой – заслуживают почестей и власти.

Это объясняет и то, почему левые «либералы» так ненавидят неолибералов. Казалось бы, между ними должно быть много общего. Но именно это-то и настораживает левых «либералов», которые видят в неолиберализме серьезного – и опасного - конкурента. Напомню, что неолибералы проповедуют идею постепенного экономического и социального прогресса. Они как истинные либералы выступают против централизации власти и вмешательства государства в экономические и социальные процессы. По их мнению, власть должна быть «рассредоточена», чтобы у людей было больше свободы выбора. Они верят, что судьба каждого человека – в его собственных руках, и нечего уповать на подачки государства, а тем более – перекладывать на него ответственность за себя и свою жизнь. Идеология неолиберализма лишена революционной романтики, экстрима и демагогии, характерной для идеологии прогрессистов.

Более того, реальный опыт доказывает, что сильная централизованная власть как раз и тормозит прогресс, создавая препятствия на пути частной инициативы, без которой невозможно развиваться ни экономически, ни творчески, ни интеллектуально, ни духовно. А это уже прямое посягательство на весь смысл существования левых, которые пытаются нас убедить, что сильное государство под их руководством и есть высшее благо для народа.

Хочу отметить, что сказанное мною выше не означает, что потребность в самоутверждении и эгоцентризм свойственны только левым. Это лишь означает, что у левых - как группы - эти свойства получили политическое выражение. Иначе говоря, левизна есть политическое проявление этих человеческих качеств. Хотя, они могут выражаться, например, и в религии. Но, как уже было замечено, коммунизм – это тоже форма религии.

Вообще, политика считается уделом людей особенно амбициозных, с особо «ненасытным» Эго. Однако, если присмотреться, то можно заметить, что левые политики, куда более активны, чем правые, и куда более склонны ко всякого рода авантюрам. Поэтому они так часто пренебрегают деталями и фактами - для них куда важнее сама активность. Детали, в таком случае, могут только помешать. А об их отношении к фактам уже все сказано.

Но вернемся к психологии. Понятно, что человек с гипертрофированным Эго имеет и соответствующие Эго-потребности. Такие люди не отличаются самокритичностью и не способны признавать свои ошибки. Более того, они считают, что «лучшая защита – это нападение» и используют все средства, чтобы отстоять свою правоту. Но упрямство и чванливость – враги рационализма и реализма. Не удивительно, что левым свойственно питать слабость к теориям и отрицать реальность.

Отрицание реальности

Феномен отрицания реальности получил известность благодаря работам Зигмунда Фрейда, который причислил его к классическим невротическим симптомам – с одной стороны, и механизмам психологической защиты – с другой. Это значит, что вместо того, чтобы разобраться с неудобной правдой, невротические личности ведут себя так, будто эта правда – или эта реальность – не существует. Но такое поведение скорее создает проблемы, чем их решает.

К сожалению, феномен отрицания реальности не ограничивается случаями из врачебной психиатрической практики. Это явление куда более распространенное, чем даже эгоцентризм. Причина этого стара, как мир. А именно: далеко не все люди справляются с трудностями жизни. Потому-то так популярны всякие отвлекающие и расслабляющие препараты, позволяющие «уколоться и забыться», – будь то наркотики, алкоголь, никотин или даже просто кофеин. Все они создают на некоторое время иллюзию «невыносимой легкости бытия», подменяя реальное решение проблемы мнимым.

Но почему людям бывает настолько трудно справиться с действительностью, что они предпочитают бегство от неё? Вполне вероятно, что корень такого поведения заложен в генетической памяти человека, возвращающей нас в те времена, когда жизнь была особо трудной. И только те, кто научились «отключаться» от происходящего, смогли себя сохранить. Таким образом, бегство от действительности было вынужденным, спасительным для человеческой психики – и для самого человека - действием.

Однако в современном мире ситуация иная, и потому чрезмерная склонность к бегству от действительности свидетельствует о психопатологии, то есть – о неприспособленности к жизни.

Левые у власти

Так что же происходит, когда левые оказываются у власти? История показывает, что из анархистов-революционеров они тут же превращаются в убежденных, бескомпромиссных, авторитарных консерваторов. Причина тому – боязнь потерять власть.

Авторитарность левых – термин очень непопулярный. Я бы даже сказал – неприемлемый, с точки зрения передовиков идеологического фронта в академических кругах. Все они убеждают нас, что авторитаризм по определению свойственен исключительно правым реакционерам и консерваторам.

Однако еще со времен французской революции и теоретики, и практики левой идеологии убедительно – на деле – доказали, что авторитарность – их суть. Учитывая, что их основным мотивом является жажда власти, а главным устремлением – возможность управлять толпой, а то и вовсе – природой; учитывая их самомнение, а также их уверенность в том, что они знают рецепт счастья и посланы в этот мир, чтобы осчастливить невежественные массы (даже вопреки их – масс – воле и желаниям); учитывая все это – иначе быть и не может. Первые идеологи коммунизма, по крайней мере, это признавали: «Революция – это самая авторитарная вещь, какая только существует, - утверждал Энгельс. – Это акция, в ходе которой одна часть населения навязывает свою волю другой с помощью пушки, штыка и винтовки». Зато нынешние признать за собой склонность к авторитаризму отказываются, хотя на деле – стоит им дорваться до власти, как они все свои силы посвящают укреплению государственных механизмов контроля над общественно-политическими и экономическими процессами.

Тогда как консерваторы – те, кого еще называют классическими либералами, в отличие от либералов прогрессивных – всегда скептически относятся к правительственному вмешательству и выступают за ограничение полномочий властей, практически – за сведение их к минимуму, необходимому для нормального функционирования цивилизованного гражданского общества.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На протяжении всей статьи я говорил об отношении к переменам, как о важнейшем показателе, определяющем идеологическую и, соответственно, политическую ориентацию человека. Напоследок, хотелось бы уточнить критерий для исчисления коэффициента полезности той или иной политики?

На мой взгляд, отправной точкой – и главной ценностью! – является свобода человека как личности, - та самая индивидуальная свобода, гарантирующая человеку свободу выбора своего жизненного пути. И если те или иные перемены ей способствуют, тогда, я думаю, стоит приветствовать их от души. Если же целью перемен является ограничение этой свободы, то их последствия всегда были, есть и будут трагичными. И это будет трагедия для всех и каждого - вне зависимости от политических взглядов.

Перевод с английского Анны Даниловой, 10.02.2004

Джон Рэй - профессор социальной психологии в университете New South Wales, Австралия. Специализация – психология авторитаризма, консерватизма, расизма. Его Сайт в Интернете расположен по адресу http://dissectleft.blogspot.com

Другие статьи о левых

Ротенберг Вадим Психофизиология политической левизны

Зеэв Гейзель Закрученные влево

Ася Энтова Закрученные влево экстремисты!

К списку аналитических статей

Hosting by