Шимон Бриман
Фантазмы новой России
Поворот к Бенкендорфу
В России снова меняют историю. Премьер-министр Михаил Касьянов на заседании правительства сделал симптоматичную выволочку школьному ведомству, раскритиковав и осмеяв нынешние учебники по истории. В стране с непредсказуемым прошлым сигнал такого рода означает только одно: власть берется корректировать минувшее, дабы управлять настоящим и программировать будущее.
Переоценка истории выглядит логичной частью строительства так называемой «управляемой демократии» в послеельцинской России. С момента прихода к власти Владимира Путина можно было не сомневаться, что очень скоро Кремль обратит свой взор на еще не контролируемую сферу сознания россиян – на их восприятие истории. И дело здесь не только в параграфах школьных учебников. Суть в том, что оценка прошлого и анализ опыта предыдущих поколений влияют на формирование самоощущений человека, определяют отношение каждого «я» к социальным структурам – к семье и обществу, к власти и государству. Коррекция истории – это одна из политтехнологий, позволяющая манипуляторам добиваться нужного им будущего через изменение представлений о прошлом.
Советские учебники базировались на классовом подходе к истории, на примате экономики и на неизбежности прогресса. Типичный анекдот тех лет: «В Древнем Риме идет манифестация рабов. Толпа несет транспаранты: «Да здравствует феодализм – светлое будущее человечества!»
Официозная история приветствовала все революционное и национально-освободительное, за исключением тех событий, которые были направлены против самой России. Воспевалась кучка авантюристов и экспроприаторов из Парижской коммуны, поднявших мятеж против законного правительства в тяжелейший для страны момент военного поражения (1871). Но замалчивался, например, героизм польских патриотов, чьей кровью фельдмаршал Суворов затопил остатки независимой Польши в 1790-х годах. До сих пор мне стыдно вспоминать случай во Вроцлаве, куда нас – группу студентов-историков, привезли на летнюю практику. Польские коллеги с гордостью показали нам огромную живописную панораму Рацлавицкой битвы, по размерам не уступающую картинам Бородинского сражения. Мы оказались в полном недоумении: даже университетская программа скрывала факт этой битвы, где польские повстанцы разгромили русскую армию суворовской эпохи.
После падения комунизма и распада СССР учебники истории России были серьезно изменены; акценты были перенесены на изучение истоков тоталитаризма, проблем свободы и несвободы, отношений власти и оппозиции, духовных исканий и культурных достижений народа.
Поиски «русской идеи» при позднем Ельцине завершились при раннем Путине нахождением доброй старой имперской идеи – культ Государства Российского, обязательная гордость за великую страну, славные предки, свет с Востока, «сильный, державный, царствуй на страх врагам». Создается глянцевая история от Владимира «Красно Солнышко» до Владимира Путина. Восстанавливающаяся после 10 лет экономического спада и духовного самобичевания Россия 2001 года охотно принимает имперские намеки Кремля, задевающие самые сокровенные струны русской души.
Что же вызвало сейчас такую критику со стороны главы правительства РФ? Касьянов процитировал ряд непонравившихся ему фрагментов из учебников для выпускных классов, где речь шла о высокой степени конфликтности российского общества 1990-х годов, а также о классовых противоречиях, будораживших Россию в двадцатом веке. Заявление Касьянова о необходимости создания новых учебников по истории интересно по двум причинам. Во-первых, российский премьер демонстрирует свою уверенность в завтрашнем дне, подает знак о том, что он уже чувствует себя не временщиком, а одной из исторических фигур уровня Витте, Столыпина и Косыгина. Человек, указывающий профессионалам, как освещать прошлое, должен по меньшей мере быть уверен в прочности собственного статуса.
Во-вторых, Михаил Касьянов спускает с высот власти новую мифологему путинской эпохи – акцент на стабильность и бесконфликтность общества, надсекторальное объединение нации на благо Государства. Мол, противоречия и перегибы прошлого – это дело третьестепенное. Главное – это непресекающаяся в веках линия державничества, служения славному и постоянно расширяющемуся Отечеству.
Когда власть желает подчинить себе общество, она предлагает рядовому гражданину не задумываться о проблемах и конфликтах прошлого. Просто гордись и не занимайся самокопанием. Михаилу Касьянову даже нет нужды придумывать новую концепцию истории. Нужно лишь повторить слова графа Бенкендорфа, любимца Николая Первого: «Прошлое России прекрасно, настоящее великолепно, а ослепительное будущее даже трудно себе вообразить». Намечающаяся в России шлифовка истории – это поворот к заветам шефа жандармов.
Творец утопии
Разоблачение преступлений прошлых десятилетий и тотальное поражение под натиском богатого Запада породили исторический пессимизм в сердцах многих россиян. Отпавшие части бывшей империи унижали самим фактом своего независимого существования (особенно Украина). Казалось, что в истории России слишком много плохого и постыдного. С такой горечью было очень трудно жить народу, который еще недавно считал себя лучшей частью человечества.
Долго этот мазохизм не мог продолжаться; сжатая пружина «национальной гордости великороссов» начала распрямляться в 1999 году (антиамериканизм, защита «братишек-сербов», лозунги многополярного мира и «Покупай отечественное!»). Державническая риторика Путина обратилась к имперскому архетипу россиян и получила массовую поддержку, дав людям оптимизм после 10 лет раздрая и надежду на зажиточное будущее под эгидой привычной власти. По сути, курс Владимира Путина – это возрождение былого величия России и цивилизационный реванш в 21-ом веке после неудач в веке 20-ом (за скобками остается вопрос, хватит ли у России ресурсов на такой реванш и позволят ли его сделать другие страны).
Новое время потребовало новых песен. Духовный вакуум заполнила своеобразная часть беллетристики – новая российская фантастика. Крайне востребованным стал жанр альтернативной истории. Фантастика и раньше была в России формой эскапизма – бегства от действительности. А в конце 1990-х годов разразилась повальная мода на конструирование иной истории. В этой фантастике Российская империя благополучно разрешала свои проблемы без революций и потрясений, становясь самой богатой страной мира. Подобная литература стала анестезией для миллионов россиян, видящих вокруг себя совсем противоположные картины.
Не только писатели уносились в сладостные дали, воображая альтернативные события истории. Однажды я стал участником сюрреалистического турнира. В Москве высокопоставленный чиновник министерства по делам национальностей пригласил меня к своему компьютеру, где была включена программа необычной морской войны: Украина и Россия сражались на Черном море. Не скрою, что руководимый мною украинский флот одержал победу, водрузив желто-голубой флаг над Новороссийском и Сочи к огорчению хозяина-москвича.
Среди современных фантастов недавно выделилось имя Василия Звягинцева, ставшего популярным благодаря серии романов «Одиссей покидает Итаку», «Вихри Валгаллы», «Схватка бульдогов под ковром», «Бои местного значения». Летом 2001 года в Израиль был мгновенно доставлен из Москвы свежевышедший роман «Время игры», сразу же сметенный с прилавков. Феномен успеха Звягинцева базируется не только на мастерстве беллетриста, но и на точном улавливании потребностей масс и сигналов из Кремля. Если исстрадавшиеся низы и вальяжные верхи хотят увлекательного чтива о Великой России, то инженер человеческих душ создает необходимые произведения.
Кто же он, этот новоявленный гуру российской фантастики? Василий Звягинцев родился в 1944 году в Грозном – то есть в знаковое время (война и выселение чеченцев) и в знаковом месте (Чечня – исторический вызов России). Окончив мединститут в Ставрополе, работал врачом «Скорой помощи», затем врачевал на Сахалине. Снова Ставрополь и 10 лет работы в комсомоле и политорганах МВД (вот откуда эта идейная начинка будущей фантастики!).
Василий Звягинцев стал творцом новой утопии – автором первой после Чернышевского и снов Веры Павловны позитивной картины будущего России. Звягинцев изобразил прекрасную и могучую Русь 2056 года так, что у тысяч изголодавшихся по оптимизму читателей сердце взвилось от счастья. Если добавить к этому патриотическому футуризму интеллигентские размышления о бремени бытия в духе Стругацких, поперчить псевдоеврейскими шутками и намеками на заговор «сионских мудрецов», полученную смесь подогреть на огне авантюрного детектива под крышкой инопланетных цивилизаций, то в итоге как раз и получится фантастика Василия Звягинцева.
Югороссия
Рождение в Чечне и нынешнее проживание в Ставрополе явно отразились на творчестве Звягинцева. Пером писателя движут ощущения белого человека на Юге, чувства европейского интеллектуала на колонизируемом пространстве жаркого пояса. Герои Звягинцева не копируют самодовольных англичан в чуждой Индии киплинговской эпохи, но своими поступками подчеркивают особость южных пределов Державы. В книгах фантаста причудливо сплетаются отголоски казацкой вольницы Предкавказья и мечты всех поколений русских националистов о Проливах, Царьграде и о выходе к теплым морям.
Благословенный Юг всегда манил бледнолицых россиян, вызывая то мечтательную тоску (славянофилы, Александр Грин), то экспансионистские аппетиты (Павел Милюков, Владимир Жириновский и всегда – Генштаб России-СССР). У Звягинцева же получился синтез мечтаний и агрессии.
Так в романах родилась Югороссия – врангелевское государство 1920-х годов. Если Василий Аксенов дарил белогвардейцам только Крым, то Василий Звягинцев размахнулся шире. В его альтернативной истории Югороссия включает в себя Северный Кавказ, Дон, Левобережную Украину, Новороссию и Таврию. Одесса, Екатеринослав, Ялта и Харьков – югоросские города. Украина и горцы Кавказа вообще отсутствуют в природе – один этот факт способен очаровать российских читателей. Но венец всего – сбылась двухвековая идея-фикс! – господство Югороссии над проливами Босфор и Дарданеллы вместе с оккупацией Стамбула.
Как бывший замполит и нынешний почитатель самодержавия, Звягинцев идет навстречу массовому сознанию россиян, в котором Николай Второй и Ленин, Колчак и Чапаев уживаются в одном пантеоне великих предков и выдающихся деятелей Отчизны. Белая Югороссия заключает мир с Советской Россией. Разного цвета русские одинаково противостоят замыслам сверхразвитых инопланетян.
Российская «оборонка» нашла в лице Звягинцева своего искреннего певца. Концерн «Росвооружение» просто обязан выплачивать писателю-фантасту гонорары за рекламу. Чего стоит только описание русской удали в альтернативном 1921 году: на югоросском линкоре «Генерал Алексеев» («Императрица Екатерина Великая») установлены боевые вертолеты «Ми-28» и ракеты «Москит», залпом которых уничтожается весь английский флот.
Кстати, антибританским духом тексты Звягинцева буквально переполнены. Зато сквозит симпатия к Германии. Один из немецких героев-разведчиков хочет объединить НСДАП с Компартией Германии. Проводится писательская мысль: некие закулисные сил (Британия и США, инопланетяне и космополиты из «Системы») специально стравливали русских и немцев в реальном 20-ом веке, иначе две великие нации добились бы вместе мирового господства. Очевидно, что идея русско-немецкого единства – это не только обращение к симбиозу Обломова-Штольца и ностальгия по звездному часу Молотова-Риббентропа. Здесь еще и реверанс в сторону бывшего разведчика Путина: в современной России все немецкое стало таким же модным, как и дзюдо.
Евреи и сионизм
Еврейская тема стала заметной частью новорусской действительности. Чем меньше остается в России реальных евреев, тем более гротескными выглядят евреи в беллетристике, а значит и в массовом восприятии. В случае Василия Звягинцева русская литература и околонаучная фантастика обрели парадоксального семитофила, который периодически подыгрывает старым антисемитским стереотипам своих читателей.
Популярный фантаст использует расхожие мифы о продажности евреев («вербовать русских офицеров куда сложнее, чем евреев-интернационалистов красной охранки»). Даже после всех разоблачений фальшивки, «Протоколы сионских мудрецов» еще внушают уважение автору бестселлеров. Главные герои Звягинцева хорошо воспринимают такой пассаж: «Ермак, Ермолов, Скобелев – все они создавали империи, которые служили благу цивилизации. А что нам хотят навязать взамен? Протоколы сионских мудрецов? Американизм в фарисейской трактовке Теодора Рузвельта? (Не хочу), чтобы вами помыкали неизвестно откуда взявшиеся люди, желающие доказать, что то, что хорошо для банка «Соломон Бразерс», хорошо и для человечества».
В нынешней России «еврейский колорит» уже перекочевал в область анекдотов. Намек на Одессу неизбежно сопровождается заплесневевшими остротами на еврейскую тему: «Снова я из вершителя судеб мира становлюсь просто мужем тети Хаи. Как это называется в Одессе»; «Вам оно нужно? – ответил хозяин, как если бы был одесским евреем старых времен». По Звягинцеву, еврейскость – это не только предмет для ухмылок, но и нечто старое, унылое, безжизненное («Фасады домов были обшарпаны, и даже порыжевшие лапсердаки старых евреев производили грустное впечатление»). Для веселого контраста писатель облачает робота в одежду пожилого хасида; именно с такой маскировкой киборг появляется в штабе врангелевской контрразведки, вызывая фурор среди офицеров-антисемитов.
Пишущие о евреях часто наполняют страницы изрядной чушью. Так, творец альтернативной утопии указывает, что «шабат-гой – это еврей, не соблюдающий праздник Субботы». Старый еврей (у Звягинцева: «классический хасид, может быть, даже цадик») потребляет на ресторанной кухне в Ялте судки с недоеденной пищей (видимо, забыв о кашруте). Офицер спецслужб России 2056 года вникает «во взаимоотношения между евреями-ортодоксами и любавическими хасидами» и является «командующим всех религиозных военных формирований: православных монастырских дружин, стражей ислама и еврейской «Хаганы».
Но симпатия к евреям пробивается через все наслоения традиционной юдофобии благодаря …сионизму. Главный герой эпопеи Звягинцева – русский супермен Александр Шульгин, одобряет проект сионистов. Шульгин, ведущий сложнейшую игру с могущественными инопланетными цивилизациями, знаком с идеями Теодора Герцля. Шульгин согласен с тем доводом, что собирание евреев на их родине поможет всем остальным нациям: «Может быть, они станут наконец настоящим народом, посвятят себя нормальным вещам, заведут себе армию и флот. И перестанут мешать нормальным людям в собственных государствах жить так, как они хотят. И провоцировать антисемитизм, от которого сами же потом страдают».
Чем дальше писатель увлекается сионизмом, тем больше растет ощущение Звягинцева: будущая Россия станет союзником еврейского государства. После теплой встречи Путина с Шароном в сентябре 2001 года можно ожидать, что фантаст скоро отреагирует на усиление российско-израильского сотрудничества, учитывая, в особенности, сочувствие его читателей-россиян к Израилю (аналогии с Чечней, общий враг – исламская угроза, и т.д.). А пока мы располагаем таким футуристическим обзором середины 21-го века от Василия Звягинцева («Время игры»): славный полковник Георгий Суздалев, знающий иврит (!), ведет бои на южном участке свободного мира – возле Асуана (!), причем еврейские врачи в Каире (!) спасают ему жизнь после тяжелейшего ранения.
Военный заговор (советы Путину)
Утопическое будущее России, по Звягинцеву, уходит корнями в правильно задуманную и осуществленную операцию 2004-2005 годов. Перед нами как раз тот случай, когда русская словесность не только берется развлекать умы, но и пытается навязать свои советы по обустройству державы. Если Чернышевский в снах героини будил революционный порыв россиян, то Звягинцев предсказывает стабильное будущее России, усыпленное авторитарной властью военного переворота.
Писатель так подробно и сладостно описывает механику захвата ключевых позиций военными, что его фантастика воспринимается уже не как литература, а как учебное пособие для пиночетов. Василий Звягинцев между строк верноподданически советует Владимиру Путину: «Пора! До 2004 года осталось совсем чуть-чуть. Надо начинать, и страна примет ваши действия». Как же должно выглядеть спасение России?
Все происходит тихо и с соблюдением демократических правил игры. Никакого солдафонства и танкового расстрелы парламента («не одномоментный путч, а вирусная инвазия»). Вирусом становится проникновение лучших армейских офицеров на все высшие должности страны. Создается закрытый военный клуб, который и отбирает по специальным методикам самых умных и талантливых. «Клуб» превращается в теневую и всеобъемлющую систему власти, причем российская буржуазия сама становится на задние лапки перед этой силой, спонсируя своими миллиардами данный проект. Умнейшие офицеры двигают Россию в первую пятерку развитых стран мира. Преступность уничтожается жестко и без сантиментов: «Отчего же нельзя устранить заведомого преступника, на которого есть все необходимые доказательства, а отсутствует лишь формальность – приговор судьи».
В итоге Россия 2056 года имеет «весьма высокий уровень и одновременно спокойный темп жизни. Люди тоже приятные по всем параметрам. Доброжелательные, довольные собой и не испытывающие комплексов по отношению к окружающим, примерно на одном уровне зажиточные». Большая часть 400-миллионного населения страны (это при нынешнем-то демографическом упадке до 145 миллионов! – Ш.Б.) занимается наукой, искусством, туристическим бизнесом, летает к звездам и прибыльно продает ноу-хау. Перед нами – полная противоположность нынешней страны.
Инженер человеческих душ Василий Звягинцев осмеливается конструировать ползучий военный переворот в будущей России по целому ряду причин. Во-первых, миллионы россиян, которые связаны с ВПК и армией, хорошо воспринимают курс на «закручивание гаек» и реанимацию «непобедимой и легендарной». Во-вторых, писательская смелость базируется на угадывании кремлевских желаний. Схема внедрения военных и кагэбэшников на высшие посты в государстве не высасывается из воздуха, а создается самой российской современностью. Если Владимир Путин делит страну на генерал-губернаторства и ставит генералов управлять федеральными округами, то писатель лишь доводит президентскую идею до логичного финала.
В России снова меняют историю: сверху намекает правительство, что, мол, хватит «чернухи», даешь великое прошлое стабильной державы; снизу идет поддержка со стороны писателей, создающих альтернативную историю в угоду имперским амбициям возрождающейся нации. На наших глазах возникают фантазмы новой России. Это увлекательное мифотворчество способно погрузить и власть, и литературу, и читателей-избирателей в такие опасные глубины, из которых потом очень трудно выныривать к здравому смыслу. Или, словами Василия Звягинцева: «Ловушки Сознания, стерегущие Гиперсеть от попытки проникновения в нее посторонних мыслеобразов, всегда на боевом взводе и готовы подсунуть нарушителю правил такую псевдореальность, что не выбраться из нее никогда».
2000
|
|
