Александр Риман
Варшавская мелодия
(Краткая история жизни и гибели крупнейшей еврейской общины
довоенной Европы)
Город «еврейских шпионов»
28 марта 1939 года начальник управления НКВД Украинской
ССР по Днепропетровской области, лейтенант госбезопасности
Комаровский утвердил постановление об аресте главного раввина г.
Днепропетровска Леви-Ицхака (Левика Залмановича Шнеерсона) -
единственного остававшегося к тому времени на свободе духовного
лидера национально-религиозного движения ХАБАД. Формулируя причину
ареста Шнеерсона, представитель власти отмечал: «Под видом
религиозной деятельности Шнеерсон Л. З. проводит активную
антисоветскую агитацию клеветнического и пораженческого характера.
Имея регулярную связь со своим сыном – главным раввином города
Варшавы, являющимся крупным агентом польской разведки,.. Шнеерсон
проводит организационную деятельность по сколачиванию кадров
антисоветского клерикального подполья. Подозрителен по шпионажу».
Сыном Леви Ицхака, которого НКВД считало «крупным агентом
польской разведки», являлся будущий руководитель движения ХАБАД,
седьмой Любавичский ребе Менахем-Мендель Шнеерсон (1902-1994).
Уроженец города Николаева, он покинул Советский Союз в 1927 году и
без раздумий выбрал Варшаву в качестве места жизни и деятельности.
После Октябрьского переворота в России столица Польши прочно заняла
место главного центра еврейской жизни в Европе и пребывала в этом
качестве до начала Второй мировой войны.
Варшава – тезка Беэр-Шевы?
До сих пор специалисты в области ономастики (наука о
происхождении географических названий) не смогли дать однозначного
ответа на вопрос: откуда вообще взялось слово «Варшава», мало
похожее на чисто славянские названия остальных польских городов,
таких как Люблин, Белосток или Остров-Мазовецкий. Между тем, в
тексте Торы название древнего города Беэр-Шева нередко читается как
«Беэр-Шава», откуда до Варшавы в лингвистическом смысле, как
говорится, рукой подать. Это предположение выглядит не таким уж
фантастическим, если вспомнить о том, что Варшава возникла в конце
десятого века, практически одновременно с появлением первых евреев
в Польше в малопригодном, с точки зрения местных жителей, районе.
Единственным преимуществом заболоченного участка местности на
правом берегу Вислы, удаленного на значительное расстояние от
первой польской столицы – Кракова, было удобное расположение
Варшавы на пересечении торговых путей, связывавших германские
княжества с городами Киевской Руси. Вспомним о том, что и Беэр-Шева
была и остается важным транспортным узлом на пути из северных и
центральных районов Израиля на юг страны и далее – в Египет или
Иорданию…
Уже в 13-14 веке еврейская община Варшавы занимала
прочные позиции на торгово-экономической карте польского
государства, чем вызывала недовольство местных католиков. Правда,
ввиду того, что варшавские евреи являлись важным источником
пополнения казны краковских королей, их до поры до времени не
трогали, и лишь в 1483 г. появился первый указ о выселении евреев
из Варшавы. Тогда будущая столица Польши была всего лишь центром
относительно слаборазвитого Мазовецкого княжества. После изгнания
евреев экономическое положение и без того небогатого края резко
ухудшилось, и в 1570 г. король Сигизмунд-Август позволил нашим
предкам вновь поселиться в Варшаве, правда, лишь в статусе
временных жителей. Даже в 1648 году, в разгар погромной активности
отрядов Богдана Хмельницкого, король Владислав IV подтвердил указ
своего предшественника Стефана Ба тория о наложении штрафа в 2000
злотых на лиц, укрывавших евреев.
В ожидании казачьих погромов
1648 год навсегда останется черной страницей в истории
польских евреев. Восстание казаков, начавшееся на юго-восточной
окраине страны (сегодняшняя Правобережная Украина), быстро
охватило большую территорию от Днепра до нижнего течения Вислы,
грозя в любой момент перекинуться на центральные районы Польши и
приблизиться к Варшаве. Этот город стал столицей государства в 1596
г., и именно его казаки считали центром польско-еврейской
колониальной политики на Украине. В знаменитой повести Н. Гоголя
«Тарас Бульба» казаки подогревают друг друга жуткими рассказами о
тех бесчинствах, которые творят «ляхи и жиды» в польской столице по
отношению к пленным казачьим руководителям. Вот, например, какие
слова вкладывает Гоголь в уста одного из запорожских кошевых
атаманов:
« - Уж теперь гетьман, зажаренный в медном быке, лежит в
Варшаве, а полковничьи руки и головы развозят по ярмаркам напоказ
всему народу…»
Всколебалась вся толпа. Сначала пронеслось по всему берегу
молчание, подобное тому, как бывает перед свирепою бурею, а потом
вдруг поднялись речи, и весь заговорил берег.
« - Как! Чтобы жиды держали на аренде христианские церкви!
Чтобы ксендзы запрягали в оглобли православных христиан!.. Чтобы
вот так поступали с полковниками и гетманом! Да не будет же сего,
не будет!.. Перевешать всю жидову!» - раздалось из толпы… -
«Перетопить их всех, поганцев, в Днепре!»
Несмотря на то, что казакам не удалось добраться до Варшавы,
польские евреи понесли тяжелейшие потери, а материальное положение
оставшихся в живых резко ухудшилось. Тем не менее, с 1663 по 1770
годы польский сейм утвердил восемь решений и декретов,
подтверждавших особый статус Варшавы как города, свободного от
постоянного еврейского присутствия.
На закате польской государственности
Впрочем, ясновельможные паны, постоянно обращавшиеся к евреям за
финансовой помощью, сквозь пальцы смотрели на попытки «презренных
жидов» обосноваться в польской столице. Но в решающий момент на
их пути вставали иноземные «отцы города». Вот как описывает
события 300-летней давности известный историк Ю. Гессен:
«Магистрат, в котором первую роль играли немцы, особо ненавидевшие
конкурентов-евреев, прибегал к всевозможным репрессиям. Так,
например, накануне празднеств 1691 года по случаю свадьбы
королевича Якова Собесского, он запретил отдавать евреям внаем
лавки на базаре. В списке расходов по устройству празднеств
значилось 66 злотых коронному маршалку, чтобы он не допустил
евреев в город, 6 злотых ксендзу за проповеди перед панами, чтобы
они не оказывали евреям протекции; коронному канцлеру с той же
целью было подарено лимонов и апельсинов на 54 злотых...»
Несмотря на сопротивление магистрата, евреи продолжали искать в
Варшаве возможность заработка, а иногда и спасения от очередной
напасти, какой стало в 1760-е годы восстание украинских
гайдамаков. В 1781 году в городе проживали около 3,6 тыс.
представителей гонимого народа, которые 9 лет спустя, 16 мая 1790
года , смело отразили нападение погромщиков на Тломацкой улице, где
в 1878 году открылась крупнейшая в городе синагога.
В 1794 году, позабыв старые обиды на поляков, 500 евреев
присоединились к восстанию Тадеуша Костюшко, вступив в отряд
легкой кавалерии под командованием Берека Иосилевича. Отряд был
уничтожен в предместьях Варшавы «чудо-богатырями» А.В. Суворова,
а польское государство после третьего раздела 1795 года перестало
существовать. Варшава и ее окрестности перешли под управление
Пруссии, а в 1807 году было создано Варшавское герцогство под
покровительством Наполеона, объявившего о предоставлении евреям
равноправия. Как и следовало ожидать, это новшество не прижилось,
и уже через два года вместо него появился новый указ с названиями
варшавских улиц, где евреям запрещалось селиться.
Евреи в «русской» Варшаве: сто лет процветания
В 1815 году, в процессе нового передела Европы после разгрома
наполеоновской Франции, центральные районы Польши окончательно
перешли к России. В Варшаве тогда проживали около 8 тысяч евреев,
и среди них было немало ярких личностей, развернувших активную
деятельность в области религиозного и светского просвещения. По
инициативе А. Штерна и Я. Тугенгольда в 1818 году открылись
первые начальные школы для детей «Моисеева вероисповедания», где
наряду с ТАНАХом, Та лмудом и ивритом преподавались европейские
языки, общая история, география и математика. В 1826 году было
основано раввинское училище, а в 1856-61 годах уважаемый далеко за
пределами Варшавы рав Майзельс организовал в городе систему
училищ «Талмуд-Тора».
В 1870-е годы в связи с притоком в Привисленский край переселенцев
из других областей России в Варшаве начала развиваться сеть
ремесленных училищ, где и новоприбывшие, и местные евреи могли
получить профессиональную подготовку. В начале нашего века в
городе существовало 225 (!) хедеров и 20 «первоначальных»
общеобразовательных школ, где обучалось около 14,4 тысячи
мальчиков и девочек. Общая же численность еврейского населения с
1882 по 1901 годы выросла вдвое и достигла 255 тысяч человек -
больше, чем в любом другом городе Европы. Разумеется, далеко не
все из них могли самостоятельно добывать средства к существованию.
Благодаря пожертвованиям еврейских купцов и предпринимателей в
Варшаве действовало 12 филантропических организаций, в том числе
Общество помощи роженицам и дешевая кухня для иногородних, ищущих
работу.
Уже в 1799 году в Варшаве открылась первая еврейская больница, а
в 1878 году на средства благотворительницы Полины Бауман была
построена детская клиника. И, наконец, в 1902 году был реализован
впечатляющий, даже по нынешним временам, проект создания нового
госпиталя на 599 мест. Таковы были лишь некоторые результаты
деятельности еврейского общинного управления Варшавы, в состав
которого входило 17 отделений, охватывавших все стороны жизни
горожан от выдачи беспроцентных ссуд до содержания музея редких
книг, рукописей и гравюр, собранных одним из руководителей общины
М. Берсоном.
В конце XIX - начале XX века в Варшаве издавалось более десятка
еврейских газет на иврите, идише и польском языке. В 1879 году в
газету «ха-Цфира» пришел 20-летний Нахум Соколов, основоположник
современной ивритоязычной журналистики. В 1891 году в городе
поселился издатель Бен-Авигдор (А. Шалкович), благодаря которому
евреи получили возможность приобретать дешевые книги из серии
«Сифрей агора». Еще через пять лет Бен-Авигдор основал
издательство «Тушия», где осуществилась одна из первых публикаций
«Еврейского государства» Теодора Герцля.
Однако в целом сионистские идеи были не так популярны у
варшавских евреев, как модные в то время социал-демократические
теории. Евреи активно участвовали в революционных событиях 1905
года, и лишь оккупация города немецкими войсками через год после
начала Первой мировой войны помешала варшавским сторонникам
большевистской партии полноценно участвовать в октябрьском
перевороте 1917 года .
«Чудо на Висле» и возрождение «Речи Посполитой»
Летом 1920 года революционный пыл варшавского еврейства заметно
остудили первые известия о кровавых погромах, которыми
сопровождался славный рейд бойцов Первой Конной армии по
территории Польского государства , восстановившего независимость
в ноябре 1918-го. Под лозунгом «Даешь Варшаву!» Красная Армия
вплотную приблизилась к польской столице, но в августе 1920 года
случилось «чудо на Висле», а еще через полгода между Польшей и
Советской Россией был заключен мирный договор. В границах новой
Речи Посполитой оказалось около 3 млн. евреев, причем каждый
восьмой из них жил в Варшаве.
За два десятилетия жизни в независимой Польше евреи не могли
пожаловаться на недостаток общественных, просветительских и
благотворительных учреждений, руководители которых предпочитали
находиться в Варшаве. К началу Второй мировой войны в городе
проживали около 400 тысяч евреев. Получив относительную свободу в
годы правления маршала Пилсудского, польские граждане еврейской
национальности и, прежде всего, жители Варшавы с большим рвением
укрепляли свой материальный и социально-политический статус.
Большинство из них не слишком волновали события за границей,
например, приход к власти в соседней Германии в 1933 году Адольфа
Гитлера. Несмотря на активную деятельность сионистских
организаций, мало кто из польских евреев всерьез рассматривал
возможность массового отъезда в Палестину, хотя до 1939 г. такая
возможность была вполне реальной. На трехмиллионное еврейское
население Польши почти не произвел впечатления отчаянный призыв
Зеэва Жаботинского, опубликованный в варшавской газете «Ди велт» в
августе 1938 г.
«Я обращаюсь к вам, евреи Польши, украшение мирового еврейства. Я
продолжаю вас предупреждать, что надвигается несчастье. Мое сердце
обливается кровью, потому что вы не замечаете вулкана, извержение
которого неизбежно, и лава которого все разрушит. Я знаю, что вы
этого не видите по причине занятости повседневными заботами. Но
сегодня я прошу, чтобы вы мне поверили… Именем Бога – спасайтесь,
пока не поздно, ибо времени осталось мало».
Как известно, предсказание Жаботинского сбылось. Лишь немногим
варшавским евреям и среди них – семье Любавичского ребе, который
упоминался в начале статьи, - удалось вырваться из горящей Варшавы…
Самое большое гетто в Европе
После того как в сентябре 1939 года из всех областей растерзанной
Польши в столицу устремился поток беженцев, численность
еврейского населения города достигла полумиллиона человек.
Когда германские войска оккупировали город 29 сентября 1939 года,
новые власти поначалу просто не знали, что делать с таким
количеством «юден», которых в Варшаве было столько же, сколько во
всей Германии в начале 1930-х годов. Во всяком случае, первая
попытка организовать гетто в ноябре 1939 года не удалась, и в
течение 1940 года рассматривались различные варианты решения
«еврейского вопроса, в том числе проект переселения евреев в
один из варшавских пригородов.
В середине ноября 1940 года гетто было все же создано в северных
районах Варшавы. Руками самих евреев был возведен забор длиной 18
км и высотой 3,5 м. Руководство общественной жизнью было
возложено на юденрат, который возглавил инженер Ада м Черняков. В
течение полутора лет он прилагал колоссальные усилия для того,
чтобы, не ссорясь с немцами, наладить в гетто «нормальную жизнь».
И, казалось, юденрату удалось достичь своих целей. К середине
1941 года многие евреи были трудоустроены на немецких фа бриках и в
мастерских, в гетто открылась синагога, работали школы, больницы,
библиотеки и даже еврейский театр.
Можно понять отчаяние Чернякова, когда в середине июля 1942 года
он получил приказ немецких «партнеров» о ежедневном
предоставлении списков на 7 тысяч человек для отправки «на
восток». Понимая, о каком «востоке» идет речь, руководитель
юденрата покончил жизнь самоубийством. Но его преемники оказались
более сговорчивыми, и при активном содействии «еврейской
полиции» с 22 июля по 12 сентября 1942 года около 350 тысяч
варшавских евреев были ограблены, раздеты и удушены газом в
специально построенном для их «обслуживания» лагере смерти
Треблинка. 5 августа настал черед Сиротского дома, директором
которого был Януш Корчак. Старому доктору неоднократно предлагали
бросить детей и спастись, последний раз - перед посадкой в
вагоны. «Не все люди - сволочи», - спокойно ответил пожилой
еврей «культурным» немцам, некоторые из которых читали его
произведения.
Разумеется, далеко не все варшавские евреи вели себя достойно
перед лицом опасности. Многие молодые мужчины и женщины, позабыв
обо всем, срочно «доставали» рабочие удостоверения, искренне
надеясь на спасение. Но уже в первые дни «большой акции» 80-летний
раввин Ниссенбаум предостерег евреев от самообмана: «Страх истощает
наши силы. Все мы боимся немецких исполинов... Немцы - убийцы
испокон веков... Не нужно полагаться на работу в мастерских в
самой Варшаве... Пусть люди сами поймут, как следует поступить. Я
стар и болен, и, к сожалению, мне не по силам то, на что способны
молодые и здоровые: не подчиняться, отказываться работать в
мастерских - это начало восстания».
И восстание действительно началось - но лишь 19 апреля 1943 года.
Почти месяц несколько сотен молодых евреев под руководством М.
Анилевича сражались с кадровыми немецкими частями под
командованием генерала Струпа. Велики были военные потери врага,
но еще сильнее был шок от самого факта еврейского сопротивления:
«Они и представить себе не могли -
«Евреи стреляют!» - тут не до смеха.
Крик убийцы, вопль, изумление,
Ужас, сотрясается твердь!
«Евреи стреляют! Евреи стреляют!» -
То был не голос, а эхо
Голосов народа убийц миллионов:
Евреи стреляют, немцам неся смерть».
Так писал свидетель гибели еврейской Варшавы - Ицхак Каценельсон.
До нас дошла его «Песнь об убиенном еврейском народе», как и
предсмертное послание защитника гетто Йосефа Раковера, из
которого можно со всей ясностью осознать, какими они были - евреи
уничтоженной общины Варшавы:
«Варшавское гетто погибает с боем, с выстрелами, с борьбой, в
пламени, но без воплей. Евреи не кричат от ужаса. Они принимают
смерть как избавителя...
Я горжусь тем, что я еврей, не назло миру, так относящемуся к нам,
а именно из-за этого отношения. Я стыдился бы принадлежать к
народам, которые произвели на свет и взлелеяли преступников,
ответственных за то, что делают с нами.
Я горжусь тем, что я еврей, потому что трудно быть евреем, о как
трудно. Не нужен героизм, чтобы быть англичанином, американцем
или французом. Проще, удобнее быть одним из них, но ни в коей мере
не почетнее. Да, это честь - быть евреем!..»
Варшавские евреи: жизнь после Катастрофы
...Когда в Палестину пришла весть о гибели Мордехая Анилевича,
его товарищи из «ха-Шомер ха-Цаир» основали в прибрежной полосе,
недалеко от Газы, кибуц Яд-Мордехай. В годы войны за
Независимость 1948-49 годов он был захвачен египетскими войсками.
Казалось, история повторяется. Но на этот раз евреи, воевавшие
на своей земле, победили. Египтяне были отброшены, киббуц
восстановлен. Вот только жителей там сейчас примерно столько же,
сколько было в одном варшавском доме накануне Второй мировой
войны...
Если мы внимательно посмотрим на планы израильских
городов, то без труда обнаружим на них заметное «варшавское
присутствие». В Тель-Авиве есть улица д-ра Заменгофа,
изобретателя языка эсперанто, и Цивьи Любеткин, участницы
еврейского восстания 1943 года. В Иерусалиме и Беэр-Шеве
увековечено имя историка Рингельблюма, создателя уникального
архива гетто - «Онег шаббат». Муниципалитет Бат-Яма позаботился о
том, чтобы потомки не забыли варшавского раввина Ниссенбаума и
безымянных «Мохрей сигариот» («Продавцов сигарет») - отчаянных
мальчишек, проникавших за пределы гетто и снабжавших его
необходимой для жизни «контрабандой», а также оружием для будущего
восстания. Именем его руководителя - Мордехая Анилевича - назван
киббуц Яд-Мордехай на юге нашей страны, а между Акко и Нагарией,
в киббуце Лохамей ха-Геттаот («Борцов гетто») действует музей им.
поэта И. Каценельсона и учебно-воспитательный центр, созданный в
память о великом педа гоге Януше Корчаке…
Польские евреи, спасшиеся из огня Катастрофы, напоминают нам о
своей трагедии и из других стран. Самым ярким примером последних
месяцев можно считать новый фильм режиссера Романа Поланского
«Пианист», получивший «Золотую пальмовую ветвь» на недавнем
Каннском фестивале. Сюжет фильма базируется на истории жизни
варшавского музыканта и композитора Владислава Шпильмана, описанной
в книге «Пианист – история моего чудесного спасения». В. Шпильман
скончался в июле 2000 г. в возрасте 88 лет. Незадолго до смерти он
дал интервью польскому журналисту, цитатой из которого мы и хотим
закончить наш рассказ:
«Мы должны были жить, как в клетке, в тесноте, в окружении
посторонних людей, которых мы совсем не знали. Но нам трудно было
представить себе, что нас ожидает нечто более ужасное. Никто не мог
поверить в то, что можно осуществить депортацию сотен тысяч людей.
Однако они сделали это. Были уничтожены почти все находившиеся в
гетто евреи… Всех их отправили в газовые камеры. В Треблинке.
Самое трагичное заключалось в том, что никто не требовал, чтобы
мои брат и младшая сестра, подростки отправлялись вместе с
родителями. Они сами решили последовать за ними, «переселиться на
новое место», как нам внушали. И мы верили в это. В последний
момент меня вытащил из толпы один полицейский-еврей, который знал
меня по моим выступлениям на концертах. А все остальные
отправились в свое последнее путешествие». По-моему, к этому уже
нечего добавить…
Опубликовано в газете «Трибуна», Тель-Авив, 31.12.2002 г.
|
