Хаим Соколин. "Серая зона"

"Серая зона"

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. М А К С

Продолжение Начало здесь

6

  Макс с удивлением обнаружил, что многие хотят встретиться с ним и сообщить “важную информацию”. Одни прямо говорили, что она касается происходившего вокруг него за последние три года. Другие ограничивались лишь общими словами, намекая на то, что их рассказ возможно заинтересует его. Он догадывался, о чём все они хотят говорить. Макс знал об этом достаточно, а детали его не интересовали. Поэтому он не спешил приглашать добровольных информаторов. Единственное, что было ему не вполне ясно, это их мотивы. Впрочем, у каждого они были, по-видимому, свои. Он понимал, что если позволит открыть этот ящик Пандоры, то работать будет трудно, если вообще возможно.
  Ещё в самые первые дни он вдруг с облегчением почувствовал, что у него нет ни малейшего желания сводить счёты, мстить, устраивать разборки. Сумеречные фантазии, вызванные бесследно прошедшей бессонницей, исчезли вместе с ней. Прав был Конфуций: “Избежавший сражения, выиграл его”. Эта мудрость справедлива для любого конфликта, независимо от его природы и масштаба. В памяти снова и снова всплывали слова деда Оскара: “Лучшая месть - это хорошо жить”. Понятие “жить” не ограничивалось, конечно, только материальной стороной. Оно охватывало человеческое существование в самом широком смысле - работа, возможность и право принятия решений, реализации своих профессиональных и моральных принципов. Ну и, разумеется, финансовая независимость. Всё это у Макса теперь было. Так стоит ли унижать себя и других недостойным сведением счётов? Еще царь Соломон предупреждал: “Не спеши мстить, ибо мстительность обитает в груди глупцов”.
  Правда, один человек занимал особое место в этих размышлениях. И им был, конечно, Дейв Пауэлл. По всем профессиональным и нравственным критериям он заслуживал наказания. Не мести, но справедливого наказания. И это стало для Макса настоящей моральной проблемой. Что делать с папуасом? У Макса было достаточно власти и законных оснований, чтобы вышвырнуть его из компании. Никто не встал бы на его защиту, а многие были бы рады этому. За месяц, прошедший после заседания Совета директоров, Макс ни разу не встретился с ним. Но он хорошо представлял себе, что тот должен думать и чувствовать. Он, конечно, ждёт разговора с Максом. И ждёт расплаты. Это соответствует его собственным понятиям о том, как следует расправляться с неугодными. Такое ожидание ещё более мучительно, чем само увольнение. Возможно даже у него началась бессонница и в сумеречное время он проклинает Макса. Интересно, проклинает ли он себя? До какой черты раскаяния и унижения он способен дойти, чтобы удержаться в компании? Макс не сомневался, что папуас готов просить прощения. В его возрасте нет шансов найти другую работу, равную нынешней. А на рядовую должность бывших вице - президентов не берут. Вероятно, Пауэлл считает, что вся эта затянувшаяся неопределённость лишь часть изощрённой мести, которую задумал Макс. На самом деле, никакого преднамеренного плана у него не было. Он просто не знал, что делать, и поэтому откладывал разговор. В конце-концов Макс решил, что разговор неизбежен, а результат его будет зависеть только от честности и искренности Пауэлла. Поэтому он не стал принимать решение заранее. Макс вызвал секретаря.
  - Эрна, отметьте, пожалуйста, у себя вызов Дейва Пауэлла в следующий четверг, на конец дня. Сообщите ему об этом в четверг утром.
  - Хорошо, господин Адлер.
  Фолкман остановил свой выбор на Эрне после интервью с несколькими десятками претенденток на эту должность. Она обладала всеми нужными качествами - профессионализмом, исполнительностью, мягкими манерами, приятной внешностью. Её особым достоинством было умение держать дистанцию и с посетителями и с шефом. Эрна обозначила её с первого дня и сделала это с большим тактом. Ростом немного ниже среднего, она выглядела на 30 лет, хотя была несколько старше. Макс был доволен тем, как она выполняла свои обязанности, и сказал об этом Фолкману.
  - Рад слышать это, Макс. Буду счастлив оказывать вам услуги и в дальнейшем.
  Макс обратил внимание, с какой готовностью сотрудники компании берутся выполнять его просьбы и распоряжения, и какой радостью озаряются их лица после его благодарности. Было в этом что-то неестественное, преувеличенное...
  Через полчаса Эрна сообщила, что на линии Дейв Пауэлл. “Он просит соединить его с вами. Я, конечно, ещё не говорила ему о вызове в четверг. Он сам позвонил” - сказала она. Макс снял трубку.
  - Слушаю вас, Дейв.
  - Макс, я хотел бы поговорить с вами. Не могли бы вы принять меня сегодня? - Макс почувствовал, что Пауэлл нервничает.
  - Что-нибудь срочное?
  - Для меня - да.
  - Хорошо. Давайте за полчаса до конца работы. Вас устраивает?
  - Да, конечно. Спасибо.

  Пауэлл заметно изменился. Он похудел, левый глаз подёргивался, взгляд стал какой-то потухший.
  - Неважно выглядите, Дейв. Плохо себя чувствуете?
  - Вид соответствует самочувствию. Макс, мне бы хотелось быть предельно честным и откровенным. Иначе нет смысла начинать разговор. Могу я рассчитывать на беседу в таком духе?
  - Разумеется. Всё зависит от вас. Я, так же как и вы, не намерен ходить вокруг да около.
  - Хорошо. Мне трудно начать. Впрочем, мы оба знаем, что произошло. И, как ни парадоксально, это облегчает задачу. Вы были несправедливо и незаслуженно уволены. Перед этим вы подвергались недостойным унижениям. Тяжело говорить об этом, но значительная часть вины лежит на мне.
  - Что значит - значительная? Вы хотите сказать, что кто-то ещё разделяет её с вами?
  - Да. Келлер. Когда я сообщил ему о вашей злополучной карте, он сказал, что если нас ждёт провал в заливе Папуа, то лучше, чтобы никто не знал о ней. Иначе выяснится, что мы получили предупреждение и проигнорировали его. Одно дело - просто неудача, от которой никто не застрахован. И совсем другое - неудача, которую можно было избежать. Особенно в данном случае, когда речь шла о десятках миллионов долларов.
  - И вы решили убить того, кто принёс плохую весть? Kill the messenger (Убей гонца - англ).
  - Звучит слишком прямолинейно, но, к сожалению, это так. Не могу отрицать. Келлер был полностью осведомлён о тех шагах, которые предпринимались против вас, и санкционировал их. Больше того, он даже ужесточал их. Например, первоначальный срок проекта по Калимантану был три месяца, но он сократил его до двух. Не примите за лесть, Макс, но мы были поражены тем, как блестяще вы справились с практически невыполнимым заданием. В глазах Келлера это сделало вас ещё более опасным.
  - А в ваших?
  - Ну, что ж. Я должен быть честным. В моих тоже. Несправедливо всё валить на Келлера. Моё положение в компании было более уязвимым, чем его. Я был новый человек, к тому же иностранец. И разведка в заливе Папуа была моей идеей. Правда, Келлер её поддержал и как бы стал соавтором проекта. Он тоже нуждался в быстром крупном успехе. Одним словом, наши личные интересы совпали. И тут появились вы, Макс, с этой ужасной картой. Я просто запаниковал, потерял голову и повёл себя не по-джентльменски, мягко говоря. Сказать, что я сожалею, значит ничего не сказать. Я чувствую себя по уши в дерьме.
  - Кто распорядился изъять документы из моего файла в отделе кадров? - перебил его Макс.
  - Распорядился я, но предложение исходило от Келлера.
  - Скажите, Дейв, каковы ваши личные отношения с ним? Когда он пригласил вас на должность вице-президента, многие в компании были удивлены. Что связывало вас с ним до этого?
  Пауэлл напрягся. Левый глаз начал дёргаться сильнее. Макс это заметил.
  - Ничего особенного. Только общие деловые и профессиональные интересы. Я работал старшим менеджером в “Кинг Эксплорэйшн”. Мы и “Эрдойль” были партнёрами на нескольких блоках в Австралии и Индонезии. Тогда я и познакомился с Келлером. Ему понравился мой подход к разведочным проблемам и он предложил мне пост вице-президента.
  - Хорошо. Напоминаю, Дейв, мы договорились об абсолютной честности и искренности. Вы хотите сказать что-то ещё?
  - Да. Так вот, я по уши в дерьме. У вас, Макс, есть достаточные моральные и профессиональные основания уволить меня. Я даже не могу надеяться на золотой парашют (Оговоренная в личном контракте крупная денежная компенсация, выплачиваемая высшим руководителям компании в случае увольнения. Это обязательство теряет силу, если поводом для увольнения служит грубая профессиональная ошибка, причинившая большой ущерб компании, или серьёзное нарушение морально-этических норм). Но дело не только в деньгах. Мне 58 лет и я просто не готов оказаться на улице - ни морально, ни физически. Понимаю ваши чувства ко мне и всё же не могу не сделать попытку начать новую страницу в наших отношениях. У меня две просьбы. Первая - если можете, простите то зло, которое я причинил вам. Поверьте, я глубоко и искренне раскаиваюсь. И вторая - я бы хотел остаться в компании в каком-нибудь профессионально достойном статусе. Полагаю, что я неплохой геолог и смогу принести пользу.
  - Дейв, вам знакомо имя Ли Якокка?
  - Ли Якокка? Это, кажется, бывший президент компании “Форд”, который потом перешёл в “Крайслер”. Вы о нём говорите?
  - Да, тот самый. Вы читали его автобиографию?
  - Нет, не попадалась.
  - Прочитайте. Настоятельно рекомендую. А теперь о ваших просьбах. Давайте по порядку. Не в моих правилах бить лежачего. А вы, Дейв, сейчас именно в таком положении. Кроме того, вы сами себя наказали. Это избавляет меня от неприятной необходимости делать это ещё раз. Что касается прощения, то договоримся так - я вас прощаю, но ничего не забываю. И можете мне поверить - я никогда не напомню вам об этом, если вы сами не дадите повод. А насчёт работы моё мнение таково. Хороший специалист не всегда и не обязательно порядочный человек. И наоборот - порядочный человек не обязательно хороший специалист. Ваши человеческие качества мне ясны. И с этим ничего не поделаешь. Но у меня нет чёткого представления о том, какой вы геолог. Допускаю, что ваша ошибка со скоростями в заливе Папуа лишь досадное недоразумение. “Эрдойль”, как и любая другая компания - это не конгрегация ангелов и не клуб джентльменов. Каждый ценится по тому вкладу, который вносит в главное дело - увеличение прибылей компании и дивидендов акционеров. Поэтому решение вопроса о работе возможно лишь после того, как я смогу оценить ваши профессиональные качества. А для этого вы должны выполнить самостоятельный проект, включающий полный аналитический цикл - расшифровка геологической структуры концессии, оценка её нефтяного потенциала, составление плана разведочных работ, определение степени их риска, экономический анализ. Вам будет дан достаточно реальный срок, после чего мы вернёмся к вопросу о вашем статусе. На время проекта формально сохраняется ваша нынешняя должность. А сейчас возьмите двухнедельный отпуск и приведите себя в форму. Проектное задание получите по возвращении. Вот всё, что я могу сказать по поводу ваших просьб. Вас устраивают эти условия?
  - О да, Макс. Более чем устраивают. Спасибо.
  - Хорошо. Разговор должен остаться между нами. Можете идти.

  Через две недели Пауэлл снова появился в кабинете Макса. Он выглядел спокойным, посвежевшим, глаза оживились.
  - Ну вот, теперь я вижу перед собой прежнего Дейва Пауэлла, - улыбнулся Макс.
  - Спасибо, Макс. Это только внешне. Не боюсь признаться -я сильно переменился. Заглянул в себя, покопался в душе, многое обдумал и переосмыслил. Имел обстоятельную беседу со своим пастором. Я ведь принадлежу к англиканской церкви. И, конечно, прочитал внимательно Ли Якокку.
  “Поздновато вспомнил о Боге. Надо было побеседовать с пастором раньше...” - подумал Макс, но спросил о другом.
  - А, прочитали? Ну и как?
  - Очень поучительная и впечатляющая история. Её должен знать каждый, кто распоряжается судьбами других. Меня особенно поразили его откровенные слова о том, что, оказавшись уволенным, он сразу же вспомнил всех тех, кого уволил сам, и мысленно отождествил себя с каждым из них.
  - Да, помню эти слова. Не зря я рекомендовал вам книгу?
  - Нет, не зря. Спасибо.
  - Теперь о проекте. Вам приходилось работать в Альберте?
  - Нет, не приходилось.
  - Это хорошо. В таком случае у вас будет преимущество непредвзятого подхода к разведочной проблеме. А проблема очень сложная. Давайте посмотрим карту.
  Они подошли к рабочему столу, на котором лежала детальная карта северной части провинции Альберта. Обширный район Стин Ривер на границе с Северо- западными Территориями был обведён красным фламастером.
  - Вот этот район, Дейв. Площадь 12 тысяч квадратных километров. На протяжении последних 15 лет разведка здесь проводилась в разное время более чем двадцатью компаниями. Пробурены около 140 скважин и открыты только два небольших месторождения. Сейчас разведка почти полностью прекращена. Но я убеждён, что нефтяной потенциал района достаточно высокий и не ограничивается этими открытиями. Для успешной разведки необходима принципиально новая геологическая концепция. Вот почему я сказал о преимуществе непредвзятого подхода. Над вами не довлеют идеи и представления, которые лежали в основе прежних поисковых работ. Вы должны заново осмыслить и проанализировать все геологические и геофизические материалы, изучить керн (Образцы пород, извлекаемые в процессе бурения из разведочных сважин).Попытайтесь разработать собственную концепцию. Через шесть месяцев правительство Альберты проводит тендер на разведочные блоки в этом районе. Поэтому я должен получить окончательные результаты ваших исследований не позже чем через пять месяцев. Основную часть работы будете выполнять в Канаде. Я дал указание нашему филиалу в Калгари оказать вам всяческое содействие. У вас есть вопросы, Дейв?
  - Пока нет. Как будто бы всё ясно.
  - Хорошо. В таком случае - вот проектное задание, - Макс протянул Пауэллу несколько переплетённых страниц. - Да, кстати, когда вы последний раз работали с керном?
  - Лет десять назад.
  - Ну что ж, вам будет полезно освежить свои навыки. Для меня нет ничего более волнующего и информативного, чем образцы пород, поднятых с глубины нескольких тысяч метров. Они как бы позволяют заглянуть в чрево Земли. Керн - это главный и объективный свидетель того, что происходило там миллионы лет назад. И если вы зададите этому свидетелю правильные вопросы, то получите правильные ответы. Желаю успеха, Дейв.
  - Спасибо, Макс.

7

  Макс и Гуго Манфред обедали в ресторане делового клуба. Они обсудили ряд юридических вопросов и Гуго, у которого была ещё одна встреча, ушёл первым. Макс остался и заказал десерт. В этот момент к нему подошёл незнакомый человек небольшого роста и неопределённого возраста, с круглой лысой головой и роговыми очками на крупном носу.
  - Здравствуйте, господин Адлер. Приятного аппетита. Меня зовут Дитрих Хаузер, брокер. - Он положил на стол свою визитную карточку. - Мне бы хотелось поговорить с вами, если не возражаете.
  Макс жестом указал на стул.
  - Надеюсь, я не помешал. О вас сейчас много говорят в деловых кругах, господин Адлер. То, что произошло в “Эрдойль”, вызвало большой интерес у всех - бизнесменов, финансистов, журналистов. Не буду скрывать, у меня вопрос чисто профессиональный. Судя по газетам, вам принадлежит двадцать процентов акций компании. Должен заметить - впечатляющий пакет. И я подумал, не хочет ли господин Адлер увеличить его и сделать ещё более впечатляющим. Вам интересно то, что я говорю? - Хаузер вопросительно посмотрел на Макса .
  - Продолжайте.
  - Спасибо. Так вот, я мог бы провести анализ рынка ценных бумаг и приобрести для вас дополнительный пакет. Смею уверить, у меня есть достаточный опыт работы с акциями нефтяных компаний. И мои клиенты всегда остаются в выигрыше. Не буду называть имена, но среди них есть и ваши коллеги из “Эрдойль”. Для одного из них мне удалось приобрести на очень выгодных условиях пакет акций большой английской нефтяной компании. - Хаузер был говорлив, как всякий брокер.
  При упоминании большой английской компании у Макса внезапно возникла смутная реминисценция. Даже не реминисценция, а некая необъяснимая интуитивная догадка, которая приходит казалось бы ниоткуда, из воздуха, но затем подкрепляется доказательствами и превращается в уверенность. Единственной зацепкой, своего рода сигналом, послужила прошлая работа Пауэлла в “Кинг Эксплорэйшн” и то смятение, которое вызвал у него вопрос о личных отношениях с Келлером до перехода в “Эрдойль”. Но догадку надо было проверить, не вызвав подозрений собеседника.
  - Английской компании? - переспросил Макс. - Насколько я знаю, сейчас не время покупать их акции. Стоимость слишком высока. Покупать надо было года три назад.
  - Приятно иметь дело со специалистом, господин Адлер. Я сделал это именно тогда. И заметьте, моему клиенту они обошлись на восемнадцать процентов дешевле даже тогдашней низкой цены. Представляете, сколько он может заработать на них сейчас?
  - Представляю. Да, это было хорошее время для покупки. Помню, тогда был особый спрос на акции “Кинг Эксплорэйшн”. Уж не о них ли вы говорите, господин Хаузер?
  На лице брокера отразилось явное изумление.
  - Господин Адлер, вы проницательный человек. Имена клиентов и названия компаний - это профессиональная тайна. Но раз уж вы сами догадались... Да, это был “Кинг”. Не лучше ли закончить этот рискованный экскурс в прошлое, а то вы, чего доброго, назовёте имя клиента. - Хаузер натянуто улыбнулся.
  - Хотите услышать его?
  - Ну, знаете ли... Это уж чересчур... Я вам ничего не говорил. - Хаузер вдруг не на шутку встревожился.
  - Нет, конечно. Вы не говорили. Но оно написано у вас на лбу - Гельмут Келлер.
  Брокер непроизвольно закрыл лоб ладонью. Макс рассмеялся.
  - Это надо было делать раньше, господин Хаузер. Я успел прочитать. А сейчас выше вашей ладони появилось ещё одно имя - того, кто продал акции Келлеру.
  - Я вас умоляю. Ради Бога, - взмолился брокер. - Это была строго конфиденциальная сделка. Вы меня погубите.
  - Не беспокойтесь. Наш разговор такой же конфиденциальный, как и сделка между Келлером и Пауэллом.
  Хаузер вскочил со стула.
  - Рад был познакомиться, господин Адлер... В другой раз... Извините, сейчас спешу... - Он схватил со стола свою визитную карточку и почти выбежал из ресторана.

  Макс вошёл в приёмную управляющего банком в точно назначенное время.
  - Здравствуте, господин Адлер, - улыбнулась секретарь. - Господин Руппе ждёт вас.
  - Рад видеть вас у себя, дорогой Макс, - Руппе вышел из-за стола и протянул руку. Давайте присядем за боковой столик.
  Они устроились в удобных креслах и, перед деловым разговором, обменялись несколькими фразами о погоде и курсе акций.
  -Дорогой Клаус, - начал Макс, - я бы хотел обсудить с вами деликатную проблему. Речь пойдёт о Гельмуте Келлере. Мне стало известно, что три года назад, когда он пригласил Пауэлла на должность вице-президента, между ними была заключена сделка. Пауэлл продал Келлеру часть своего пакета акций “Кинг Эксплорэйшн” по цене ниже рыночной. Я даже знаю насколько ниже - на восемнадцать процентов. Другими словами, Келлер получил взятку, или, называя вещи своими именами, продал должность. У меня был обстоятельный разговор с Пауэллом, но эта сделка не была им упомянута. Я знаю о ней из другого источника. Такова проблема.
  - Невероятно! - воскликнул Руппе. - Почти как в той нашумевшей истории с итальянской фармацевтической фирмой. Но там было чисто мафиозное дело. Насколько надёжен ваш источник?
  - Достаточно надёжен. Но мы можем проверить информацию. Для этого я и пришёл к вам. Я предлагаю пригласить Келлера и прямо заявить ему, что нам это известно. Посмотрим, какова будет реакция. Если он признается, то у нас останется только один выход - уволить его. В этом случае о золотом парашюте не может быть и речи. Единственная уступка, которую можно сделать, - не начинать уголовное расследование. Каково ваше мнение?
  - Вы сами сказали, Макс, - если он признается. А если нет? Если он будет всё отрицать, а у вас не найдётся веских доказательств? Представляете, в каком положении мы окажемся. Прежде чем принимать решение, я хотел бы узнать, как вам удалось получить информацию.
  Макс подробно рассказал о разговоре с брокером. Руппе поморщился.
  - Извините, Макс, но это несерьёзно. Нет ни одного финансового документа. Что вы предъявите Келлеру?
  - Мне понятны ваши сомнения, Клаус. Но у меня есть внутренняя уверенность, что это так. Видите ли, вы можете судить о моём разговоре с брокером и о тех психологических нюансах, которыми он сопровождался, только по моему пересказу. А я был его непосредственным собеседником, видел его глаза, выражение лица, мимику , жесты. Всё это трудно передать словами. Я убеждён, что, назвав ему имена Келлера и Пауэлла, попал в точку. Его поведение убедило меня в этом на сто процентов. Поэтому я готов рискнуть и сделать то, что предлагаю. Я,конечно, могу вызвать Келлера и сказать ему об этом сам. Но лучше это сделать вдвоём. Вы будете просто присутствовать и примете участие в разговоре только в том случае, если посчитаете нужным. Можете даже поддержать Келлера, если увидите, что обвинения против него необоснованны. У вас карт-бланш в этом отношении и никаких предварительных обязательств. Согласны на такой вариант?
  В словах и интонациях Макса послышались присущие ему жёсткость и непреклонность, которые уже стали известны в “Эрдойль” и которым было трудно противостоять. Руппе это почувствовал.
  - Хорошо, - сказал он после некоторого раздумья, - на такой вариант я, пожалуй, соглашусь. Но в этой истории есть и другой участник. Что будем делать с Пауэллом?
  - Да, роль Пауэлла тоже неприглядна. Но между ними есть разница. Пауэлл специалист, профессиональный нефтяной геолог. А Келлер - профессиональный президент. До "Эрдойль” он был генеральным директором бумажного синдиката. С его уходом компания ничего не потеряет. В отношении Пауэлла я принял другое решение. Ему дана возможность проявить свои профессиональные качества. Сейчас он в Канаде. Работает над довольно сложным разведочным проектом. Через месяц должен закончить. Если пройдёт тест, то сможет остаться в компании на должности консультанта или советника .
  - Знаете, Макс, не могу не сказать - с вашим приходом в “Эрдойль” появилась твёрдая рука. Это именно то, чего нам недоставало в последние годы. Общая атмосфера стала не очень здоровой. Интриги, подсиживания и доносительство пагубно отражаются на деловой активности и прибылях компании. Совет директоров - это связующее звено или скорее своего рода буфер между руководством и акционерами, а они очень болезненно реагируют на снижение дивидендов. И я, как председатель Совета, хорошо это чувствую. Поэтому в своих усилиях оздоровить обстановку и добиться увеличения прибылей вы можете рассчитывать на мою полную поддержку и содействие.
  - Спасибо, Клаус. Рад слышать это. Итак, в отношении Келлера мы договорились.

8

  Работа над проектом Стин Ривер близилась к завершению. После долгих лет администрирования на руководящих должностях, Пауэлл снова ощущал вкус настоящего творческого исследования, когда сплав личного опыта, знаний и логики превращается в тонкий инструмент познания. Он позволяет расшифровать скрытую геологическую структуру и выявить те её особенности, которые контролируют размещение нефтяных залежей на глубине нескольких тысяч метров. От всего этого он получал ни с чем не сравнимое профессиональное и моральное удовлетворение.
  Приступая к проекту, Пауэлл испытывал беспокойство и даже тревогу. Слова Адлера о разработке принципиально новой разведочной концепции казались ему просто ловушкой. О какой новой концепции можно говорить в районе, в котором до этого более двадцати компаний испробовали, вероятно, все мыслимые геологические решения и варианты? Кто он такой, чтобы сделать то, что они не смогли или не считали нужным делать? Но постепенно, по мере анализа материалов, беспокойство сменилось сначала недоумением, а затем и уверенностью, что новая концепция вполне реальна. Основанием для этого послужило довольно неожиданное и странное обстоятельство. Оказалось, что все предыдущие многократные попытки обнаружения нефти базировались на различных вариантах одной и той же ошибочной геологической идеи. Эти варианты создавали иллюзию разных подходов, но в действительности в течение пятнадцати лет ничего не менялось.
  Изучив керн, Пауэлл пришёл к выводу, что главной геологической особенностью района были древние коралловые рифы, образовавшиеся более трёхсот миллионов лет назад и залегающие на глубине три тысячи метров. Именно они и были подобно губке насыщены нефтью. Ни одна из компаний, работавших здесь прежде, почему-то не обратила на это внимание. Впрочем, Пауэлл знал, что такой психологический феномен не редкость в нефтеразведке. Каждая новая компания автоматически следует идеям и представлениям предшественников и повторяет их ошибки. Такое явление называется эффектом “накатанной колеи”. Это продолжается до тех пор, пока кому-то не удаётся увидеть проблему свежим взглядом, применить для её решения, как говорят американцы, open mind approach - “незашоренный” подход.
  Определяя под микроскопом тип породы и нанося результаты на карту, Пауэлл с удовольствием наблюдал, как хаотическая, на первый взгляд, мозаика приобретает закономерные очертания и превращается в цепочку рифов, обрамляющих внутреннюю лагуну. Когда карта была закончена, она напоминала современные кольцевые рифовые атоллы Тихого океана. Глядя на неё, Пауэлл испытывал не только профессиональное удовлетворение, но и подлинное эстетическое наслаждение. Так возникла новая концепция и новое направление разведки - бурить скважины надо было на вершинах рифов.

  Макс внимательно и с большим интересом рассматривал карты, развешенные Пауэллом на стенах кабинета. Он вдруг вспомнил о своём недавнем желании отправиться на экзотические рифовые атоллы Тихого океана. “Поразительно, - подумал он, - как мечты могут порой обернуться неожиданной фантастической реальностью из иной геологической эпохи.” Вот перед ним древний рифовый атолл Стин Ривер, удивительно напоминающий современный атолл Кваджалейн в группе Маршалловых островов. Такая же лагуна и такое же кольцо рифов, обрамляющих её. Он насчитал около тридцати отдельных рифовых вершин разных по площади и очертаниям. Даже размеры обоих атоллов одинаковы - длина около ста километров, ширина двадцать пять километров. Макс поймал себя на мысли, что вместо Тихого океана совершает путешествие в прошлое, на триста миллионов лет назад...
  Пауэлл давал подробные объяснения и отвечал на вопросы. Наконец, они закончили обсуждение и Макс подвёл итог. Он знал - ничто, даже деньги, не ценятся больше, чем признание и похвала.
- Поздравляю, Дейв, - прекрасная работа. Это именно то, что я имел в виду, предложив вам канадский проект. Принципиально новая разведочная концепция. Теперь у нас есть все основания участвовать в тендере. Проблема только в том, что не каждый риф содержит нефть. Вот если бы мы могли заранее дифференцировать их... Но для этого нужен прямой метод, а он пока не существует.
  - Интересный вопрос вы затронули, Макс, - сказал Пауэлл. - Я имею в виду прямой метод. В Канаде я услышал удивительную историю. Года три назад там появилась таинственная компания “Дабл Эй”. Они работали на разведочном блоке недалеко от Стин Ривер. И первой же скважиной открыли крупное месторождение Камерон. Потом продали его японцам. Но самым поразительным было то, что они не проводили сейсмику, а сразу начали бурение. Многие в Альберте до сих пор убеждены, что “Дабл Эй” использовала какой-то прямой метод. Вы что-нибудь знаете об этом?
  - Впервые слышу. А где они сейчас?
  - Никто не знает. После продажи Камерона о них ничего не известно. Я смутно припоминаю, что нечто подобное рассказывали и в Австралии. Но подробности не знаю. Всё это немного напоминает легенду о летучем голландце, - усмехнулся Пауэлл. - Но в Канаде это не легенда. Месторождение Камерон существует.
  - Что ещё известно об этой “Дабл Эй”? Из какой они страны?
  - Это тоже загадка. Одни говорят, что компания итальянская, другие - что это какая-то группа из Южной Африки. В общем, вопросов больше, чем ответов.
  - Интересно. Не могли бы вы собрать всю информацию, включая по Австралии, и изложить её в записке. У вас же сохранились австралийские связи. Используйте их. И не откладывайте.
  - Хорошо. Сделаю всё, что смогу.
  - А теперь о вашем статусе. Я предлагаю вам должность специального советника по зарубежной разведке. Будете сотрудником технической группы Совета директоров и подчиняться непосредственно мне. Это обеспечит вам независимость от руководства компании. Зарплата, конечно, ниже, чем нынешняя, но машина и основные бенефиты сохраняются. Согласны?
  - Да.
  - Прекрасно. Ваша ближайшая задача - подготовка к канадскому тендеру. - Макс сделал паузу и неожиданно сменил тему. - Есть ещё один вопрос, из другой области. Что это за история с продажей вами три года назад акций “Кинг Эксплорэйшн” Келлеру?
  Пауэлл бросил на Макса взгляд, полный удивления и тревоги.
  - Макс, только что вы предложили мне должность советника. Это окончательно?
  - Да, да. Не беспокойтесь. Вопрос не имеет отношения к предложению. Но я хотел бы услышать всю историю непосредственно от вас, чтобы устранить последние недомолвки между нами. Итак, вы продали ему свой пакет или часть пакета. Кто был инициатором сделки?
  - Инициатива, разумеется, исходила от Келлера. Он дал мне ясно понять, что приглашение на должность вице- президента “Эрдойль” зависит от моего согласия. После долгих сомнений и раздумий я пошёл на это. Могу я спросить, Макс, - от кого вы узнали об этом? Ведь не от Келлера?
  - Источник не имеет значения. Но это, конечно, не Келлер. Насколько цена была ниже рыночной?
  - На восемнадцать процентов.
  - Вы понимаете, что дали взятку?
  - Понимаю.
  - Считаете ли вы , что вас принудили к этому?
  - В некоторой мере это так, хотя окончательное решение было, конечно, моё. Я бы мог просто остаться в “Кинг Эксплорэйшн”. Но тогда мне казалось, что должность вице-президента “Эрдойль” - это новый важный шаг в карьере. В “Кинге” такой перспективы у меня не было. Короче, обычные амбиции и тщеславие...
  - Ну что ж, одному из вас придётся уйти. Вы сделали хорошую работу в Канаде и доказали, что можете быть полезны компании. Как я уже говорил вам однажды, “Эрдойль” - это не клуб джентльменов, а машина, которая делает деньги для акционеров. Поэтому вы останетесь, а Келлер уйдёт.
  Сказав это, Макс вспомнил китайскую мудрость: “Врага можно уничтожить, но лучше превратить в друга”. Будет ли такой друг искренним - это отдельный вопрос. Но искренних друзей вообще мало, да и спрос на них невелик. Неожиданно в голову пришёл каламбур, который как бы подвёл итог этим размышлениям, - из двух зол выбирай то, на которое меньше зол. Как ни странно, на Пауэлла он теперь был зол меньше, чем на Келлера. Возможно потому, что Пауэлл раскаялся и принял позу покорности. Даже в мире животных схватка прекращается, когда один из противников принимает такую позу. Впрочем, в мире людей его обычно добивают... И чем более справедливым и гуманным провозглашает себя общество, тем более убеждённо оно следует этой суровой традиции, которая отличает его от волчьей стаи. Но на заре человечества, когда люди ещё не превратились в Homo sapiens и не были облагорожены цивилизацией, они, вероятно, вели себя подобно своим меньшим братьям. Иначе они бы не выжили... Вопреки неписаным правилам, Макс считал такое поведение не только более цивилизованным, но и более разумным. Он решил оставить Пауэлла не потому, что тот раскаялся, а потому, что увидел в нём хорошего геолога. Выбросить его из компании было бы всё равно, что выбросить деньги. А избавиться от Келлера было равносильно сохранению денег. В конце концов, нефть находят не президенты, а специалисты. Хороший президент отличается от плохого тем, что не мешает им...

  Макс и Клаус Руппе ожидали прихода Келлера. Эрна уже позвонила ему и пригласила зайти через полчаса. Он должен был появиться с минуты на минуту.
  - Итак, Клаус, я прямо спрошу его об этой сделке с акциями. А потом вы сами решите - следует ли вам вступать в разговор. Договорились?
  - Да, договорились. - Голос и выражение лица Руппе показывали, что чувствует он себя не очень уверенно.
  - Кстати, в прошлый раз вы подняли вопрос о Пауэлле. Могу сообщить, что он сделал очень хорошую работу в Канаде. Разработал принципиально новую разведочную концепцию. Я предложил ему должность специального советника по зарубежной разведке.
  - Хорошо. Принимаю к сведению.
  Келлер вошёл с дежурной приветливой улыбкой на лице.
  - Здравствуйте, господа. Должен сказать, приглашение несколько неожиданное. Я как раз собирался на важную встречу в Ассоциацию промышленников.
  - Сожалею, Гельмут. Но у нас к вам небольшой вопрос. Надеюсь зто не займёт много времени, и вы ещё успеете на встречу. Вопрос касается покупки вами около трёх лет назад пакета акций “Кинг Эксплорэйшн”.
  - Что именно вас интересует? - На лице Келлера не дрогнул ни один мускул.
  - Нас интересуют два обстоятельства. Во-первых, были ли акции приобретены на бирже или непосредственно у определённого акционера? Во-вторых, если они были куплены не на бирже, то отличалась ли цена от рыночной?
  - Видите ли, господа, такими операциями занимается мой брокер, и я не очень вникаю в его действия. А кроме того, и это самое главное, моя финансовая деятельность - дело сугубо личное. Я не понимаю, почему должен отвечать на такие вопросы. - Келлер говорил спокойно и держался уверенно.
  - В данном случае эта финансовая операция выходит за рамки вашего частного бизнеса. Вы купили у Пауэлла акции по цене на восемнадцать процентов ниже рыночной. Иными словами, вы продали ему должность вице-президента, - голос Макса был жёстким. - У вас есть две возможности - либо уйти добровольно, либо расследованием займётся уголовная полиция. Добровольный уход предотвратит огласку. При полицейском расследовании избежать её будет невозможно. Решение за вами. Ответ можете дать прямо сейчас или завтра.
  Наступило долгое молчание.
  - Гельмут, неужели это правда? - не выдержал Руппе.
  - Сегодня, господа, я вручу вам заявление об отставке, - невозмутимо ответил Келлер и вышел из кабинета .

9

  Владелец компании “Дабл Эй” Шмуэль и адвокат Рон Берман обсуждали ситуацию, сложившуюся на блоке Уинтон. После гибели Алекса и Андрея разведочные работы на нём были остановлены, а три скважины, давшие нефть, законсервированы. По условиям контракта с правительством штата Квинсленд, разведка должна была быть завершена ещё полгода назад. Нарушение сроков предусматривало штрафные санкции, вплоть до лишения прав на концессию и объявления повторного тендера. Но на заседании конфликтной комиссии Берману удалось доказать, что временное прекращение работ связано с оговоренными в контракте форс-мажорными обстоятельствами, и “Дабл Эй” получила отсрочку ещё на полгода.
  - Нам нужен опытный геолог. Где его взять? - сказал Шмуэль.
  - Может быть поискать в Израиле? Здесь же есть несколько нефтяных компаний и геологический институт, - предложил Рон.
  - Ты серьёзно? Эти компании уже сорок лет безрезультатно ищут нефть на миниатюрной территории. Они даже не знают с какого конца подойти к проблеме. Нет, эти люди нам не подходят. Нужен геолог, не уступающий по профессиональному уровню Алексу. И самое важное, учитывая незащищённость нашего метода, это не должен быть человек с улицы. Поэтому мы не можем искать его по объявлению в газетах. Главное условие - личное знакомство и безусловное доверие с нашей стороны. Всё упирается в то, что у меня нет никаких связей в мире нефтеразведки. Как с этим у тебя, Рон? Не приходилось ли иметь дело с нефтяниками?
  - Дело иметь не приходилось. Но я смутно припоминаю, что у жены есть родственник в Австрии. Она как-то говорила, что он нефтяник. Правда, не знаю его конкретную специальность. Связь между ними давно прервалась. Вот такая скудная информация. Может быть попробовать разыскать его?
  - Да, информации не много. Но в любом случае, мы ничего не теряем. Займись этим, Рон.

  Через несколько дней в доме Макса раздался телефонный звонок.
  - Добрый вечер. Это дом господина Адлера? - услышал он незнакомый женский голос.
  - Да, это дом Адлера.
  - Могу я говорить с Максом?
  - Я слушаю вас.
  - Это Макс? Здравствуй, Макс. Ты сейчас очень удивишься. Это Эстер Ландау - Берман, Эсти. Я звоню из Израиля. Ты помнишь меня?
  - Эсти? Дочь дяди Альфреда? Это ты?
  - Да, я. Конечно, я. Очень рада, что не забыл. Столько лет не слышали друг о друге... Как ты, Макс? Как Паула?
  - Я в порядке, спасибо. А с Паулой мы давно развелись.
  - Извини. Я не знала... Макс, ты, конечно, понимаешь, что я разыскала тебя не без повода.
  - Догадываюсь.
  - А повод такой. Мой муж, Рон Берман, юридический консультант в области бизнеса и ведёт дела одной нефтяной фирмы. Он попросил меня связаться с тобой. Я помню, что ты нефтяник, но забыла, чем именно занимаешься. Напомни, пожалуйста.
  - Я геолог. Занимаюсь разведкой нефти.
  - Прекрасно. Рон хотел бы поговорить с тобой, если не возражаешь.
  - Конечно, не возражаю. Буду рад.
  Эстер передала трубку Рону.
  - Здравствуйте, господин Адлер. Это Рон Берман. Эсти рассказала обо мне в общих чертах. Дело в том, что наша фирма заинтересована в сотрудничестве с опытным нефтяным геологом. И главное условие - доверительный характер профессиональных и деловых отношений. Поскольку вы и Эсти родственники, я подумал, что это могло бы обеспечить соблюдение такого условия.
  - Спасибо, господин Берман. Нельзя ли уточнить о каком сотрудничестве идёт речь?
  - Что-то близкое к консультированию разведочного проекта.
  - Боюсь, не смогу быть вам полезен. Я не занимаюсь частными консультациями. Но могу порекомендовать хорошего специалиста. Как называется ваша фирма?
  - Фирма не очень известная. Вы вряд ли слышали о ней. Называется “Дабл Эй”.
  Максу потребовалась продолжительная пауза, чтобы не выдать волнения, охватившего его при этих словах. Рон подумал, что связь прервалась.
  - Вы на линии, господин Адлер?
  - Да, да, я на линии. Представьте, господин Берман, я слышал кое-что о вашей фирме. Вы ведь работали в Канаде и, кажется, открыли там месторождение Камерон. Не так ли?
  Теперь настала очередь Рона удивиться.
  - Да, это были мы. Вы хорошо информированы, господин Адлер.
  - Зовите меня Макс. Могу я называть вас Рон?
  - Да, конечно, Макс. Возможно я ошибаюсь, но мне показалось, что название фирмы изменило ваше отношение к моему предложению. Не так ли?
  - Вы не ошибаетесь, Рон. Пока ничего не могу сказать о консультировании проекта, но хотел бы встретиться с вами.
  - Прекрасно, Макс. Где вам удобнее - в Израиле или Вене?
  - В Вене было бы удобнее.
  - Хорошо. В ближайшие дни мы с Эсти будем у вас.

  Шмуэль внимательно выслушал рассказ Рона о разговоре с Максом.
  - Пока преждевременно говорить о чём-то определённом, - заключил он. - Мы знаем только,что он нефтяной геолог и что он родственник Эсти. Как ты понимаешь, этого недостаточно. Кстати, какое у них родство?
  - Макс троюродный брат Эсти.
  - Понятно. Это ещё ни о чём не говорит. Тебе предстоит выяснить, во-первых, каков его профессиональный уровень. Не знаю, сможешь ли ты это сделать, не будучи сам геологом. И всё же постарайся составить хотя бы общее представление. Он не назвал свою должность в компании?
  - Нет, не назвал. А спрашивать было неудобно.
  - Да, конечно. И второе - нужно оценить его человеческие качества, то что американцы называют integrity (Честность, верность моральным ценностям). Вопрос в том, насколько мы можем ему доверять. Ну и, разумеется, ты не должен раскрывать техническую сущность метода. Только самые общие сведения. Нелья предвидеть, как и в каком направлении пойдёт ваш разговор. То, что он знает о Камероне, - и хорошо и плохо. Хорошо потому, что не будет воспринимать метод как некую фантазию, афёру. А плохо потому, что может оказаться из породы охотников за чужими секретами, с которыми мы уже имели дело. В общем, Рон, задача у тебя не простая. Желаю успеха.

10

  Макс встретил Эсти и Рона в аэропорту Швехат и отвёз в гостиницу “Бристоль” в центре Вены. Они поднялись в номер и только здесь более внимательно разглядели друг друга. Макс и Эсти не виделись лет тридцать, если не больше. Тогда она была пятнадцатилетним подростком, а он только что окончил университет. Теперь Эсти стала интересной элегантной дамой, с хорошо сохранившейся фигурой и живым выразительным лицом. Она старалась держаться непринуждённо, по-родственному. Но из-за такого долгого перерыва у них не нашлось общих тем ни для разговора, ни для семейных воспоминаний. Макс задал стандартный вопрос о детях. Эсти ответила с преувеличенным энтузиазмом и подробностями. Затем Макс, отвечая на такой же вопрос, сказал, что живёт один, детей у него нет. На этом семейная тема была исчерпана. Чтобы заполнить паузу, Макс и Рон обменялись замечаниями о положении в мировом нефтяном бизнесе, но вскоре увлеклись и разговор пошёл более оживлённо. Хотя это была всего лишь вежливая беседа, чтобы как-то заполнить обязательные для такой встречи двадцать-тридцать минут, они внимательно присматривались друг к другу. Оба понимали, что их ожидают серьёзные переговоры, последствия которых пока трудно предсказать. Судя по всему, их первые взаимные впечатления были благоприятными. Эсти сразу же уловила это и предложила мужчинам перейти на “ты”.
  - Вы же родственники, хотя и дальние. И, мне кажется, без труда найдёте общий язык. Почему бы вам не перейти на “ты”. Так будет проще говорить о делах, - сказала она с милой улыбкой.
  Макс и Рон не возражали. Они наполнили бокалы мозельским вином.
  - Твоё здоровье, Рон.
  - Твоё здоровье, Макс.
  Встреча в офисе Макса была назначена на следующее утро.

  Эрна встретила Рона приветливой улыбкой и провела в кабинет. Войдя, он остановился в дверях и с любопытством, смешанным с удивлением, окинул взглядом помещение. Даже не сразу обратил внимание на Макса, поднявшегося из-за стола ему навстречу. Наконец, он закончил этот беглый осмотр и пожал протянутую руку.
  - Доброе утро, Макс. Ты должно быть большая шишка в “Эрдойль”. Какова твоя должность?
  - Вице-председатель Совета директоров. Курирую зарубежную разведку.
  - Вот как! А я-то хотел соблазнить тебя консультацией проекта, - усмехнуся Рон. - И всё-таки ты проявил явный интерес к моему предложению. Почему?
  - Давай уточним. Я проявил интерес не к проекту, а к методу. Ведь вы работаете прямым методом, не так ли? Ты хотя и не нефтяник, но, думаю, знаешь, что означают для геолога слова “прямой метод”. Это как фата-моргана, мираж в пустыне. Было много попыток создать его, но все они окончились неудачей. Сегодня почти никто не верит, что он возможен в принципе. Если хочешь, в нефтеразведке это своего рода вечный двигатель... И вдруг мой сотрудник, работавший на севере Альберты, сообщает, что некая таинственная компания “Дабл Эй” обнаружила прямым методом в том же районе месторождение Камерон. И что потом следы этой компании ведут в Австралию. Никто не знает, какова её национальная принадлежность. По слухам, она то ли итальянская, то ли южноафриканская. В общем, сплошная загадка. И вот, проходят всего две недели, звонит Эсти, и я слышу от тебя по телефону это необычное для нефтяной компании загадочное название “Дабл Эй”. Теперь ты понимаешь, чем вызван мой интерес?
  - Более или менее. Это, конечно, кое-что объясняет. Но наш интерес по-прежнему сводится только к консультации разведочного проекта и ни к чему больше. Так получилось, что мы остались без геолога. Из-за этого пришлось остановить работы на уже открытом месторождении, и есть опасность, что мы потеряем права на концессию, если не возобновим разведку в ближайшие месяцы.
  - Где находится концессия?
  - В Австралии.
  - Понятно. Послушай, Рон, у тебя не должно сложиться впечатление, будто я пытаюсь давить на тебя и узнать больше, чем ты хочешь или можешь сказать. Мы оба понимаем, что такое прямой метод и какова должна быть степень защиты такого изобретения и ноу-хау. И всё же я предлагаю обсудить возможность взаимовыгодного сотрудничества. Ну, например, вы могли бы, не раскрывая сути метода, выполнить работы на нашей концессии, а я мог бы сделать то, что вам нужно, в Австралии. Тебя устраивает такой бартер?
  - Что ты имеешь в виду, говоря о работах на вашей концессии? И где она находится?
  - Концессия Стин Ривер находится в Альберте, недалеко от Камерона. Мы выявили цепочку рифов, но они, видимо, не все нефтеносные. Могли бы вы вашим методом определить, какие из них содержат нефть, а какие нет?
  - Я не геолог и не знаю, что такое рифы, - Рон улыбнулся, - но, наверное, можно просто говорить о нефтеносных и пустых участках. Да, метод позволяет распознавать те и другие с абсолютной точностью.
  - Невероятно! - воскликнул Макс. - И вы могли бы это сделать для нас?
  - Безусловно. Для этого нам требуются только образцы. Мы проведём анализ и вы получите то, что вам нужно.
  - О каких образцах идёт речь?
  - Образцы почвы с глубины два метра.
  - Нет проблем. Они у вас будут.
  - Теперь о работе для нас. Хочу ещё раз подчеркнуть, что её должен выполнять геолог, которому мы можем верить - не только в профессиональном отношении, но и в плане личного доверия. Такое условие связано с упомянутой тобой особой степенью защиты изобретения. Иными словами, этим геологом должен быть ты сам, а не кто-то другой по твоей рекомендации. Готов ли ты заняться этим делом?
  - Это довольно сложно, учитывая мой статус. Но я что-нибудь придумаю. Могу гарантировать, что информация в полном объёме будет только у меня. Любой другой участник работы, а это может быть кроме меня только один человек, не получит доступа ко всем материалам и представления о проекте в целом.
  - Всё это требует серьёзного обдумывания и обсуждения, - сказал Рон. - В любом случае, доступа к аппаратуре и ноу-хау не будет даже у тебя. Ты сможешь пользоваться только итоговой картой с результатами анализа образцов и материалами бурения. Но даже эти материалы может видеть абсолютно надёжный человек, которому мы будем полностью доверять. Извини, но таково условие владельца компании.
  - Звучит очень таинственно и даже пугающе. Вероятно, у вас имеются веские основания для таких жёстких ограничений. Ни с чем подобным я раньше не сталкивался. Поэтому, прежде чем принять решение, я должен понять, во что мне предстоит ввязаться. Послушай, Рон, не мог бы ты всё-таки кое-что рассказать обо всей этой истории. Не о методе, а о том, что произошло. Я чувствую здесь какую-то тайну. Ну, например, почему вы остались без геолога?
  - Хорошо, я расскажу. Но только в самых общих чертах. И абсолютно конфиденциально.
  - Разумеется, - заверил Макс.
  После продолжительной паузы, Рон начал свой рассказ. Он говорил очень скупо, тщательно выбирая слова. Макс видел, что он избегает малейшего намёка на физическую природу метода, всего, что могло бы пролить свет на назначение аппаратуры и измеряемый параметр. Когда он закончил, наступило долгое молчание. Наконец, Макс нарушил его.
  - Очень необычная история. Настоящий триллер. Я бы хотел задать несколько вопросов.
  - Задавай. Отвечу, если смогу, - сказал Рон.
  - Итак, все ваши проблемы начались с катастрофы самолёта. Что это был за рейс? И кому принадлежал самолёт?
  - Это был небольшой самолёт “джет-коммандер”, который мы зафрахтовали у компании Внутренние австралийские авиалинии.
  - И что, других пассажиров на нём не было?
  - Нет. Только четверо наших сотрудников. Два изобретателя метода, один из них геолог, и два охранника.
  - Причины катастрофы установлены?
  - Да, взрыв на борту.
  - Вот как. Значит не технические неполадки и не ошибка пилота. У вас есть какие-то версии?
  - Не версии, а уверенность. Мы знаем кто это сделал.
  - И?
  Возникла долгая пауза.
  - Они наказаны, - наконец сказал Рон.
  - Каким образом?
  - Адекватно, - ответил Рон после ещё более долгой паузы.
  - Понятно. И последний вопрос. Кто это был? Я имею в виду - конкуренты, охотники за изобретением или какие-то наёмные убийцы?
  - Тебе лучше этого не знать, Макс. Ты получил достаточно информации, чтобы, по твоим словам, понять, во что тебе предстоит ввязаться. Прежде, чем что-либо решать, можешь всё обдумать и взвесить. Я не спешу и ни на чём не настаиваю.
  - Да, конечно. Подумать никогда не мешает. Всё это настолько отличается от привычных интриг и разборок в мире нефтяного бизнеса, что здесь есть над чем поразмыслить. Давай продолжим разговор завтра, если не возражаешь.
  - Хорошо. До завтра.

  Как только Рон ушёл, Макс позвонил Пауэллу.
  - Дейв, как у вас дела с запиской о “Дабл Эй”?
  - Она почти готова. Я получил кое-какую дополнительную информацию из Австралии.
  - Зайдите ко мне. И захватите всё, что у вас есть.
  Через несколько минут Пауэлл появился в кабинете.
  - Ну, что вам удалось выяснить? - спросил Макс.
  - Два года назад они работали на блоке Уинтон, в штате Квинсленд. Пробурили три разведочные скважины, все нефтяные. Так же, как и в Альберте, до бурения не проводили сейсмику. Потом вдруг законсервировали скважины и прекратили работы. Правда, у них случилась неприятность - в авиакатастрофе погибли два сотрудника. Мне даже прислали факс с газетной заметкой об этом. Вот она, - Пауэлл вынул из папки текст.
  Макс прочитал: “Авиационная катастрофа... Взорвался в воздухе... Уцелевший ноутбук... За двадцать минут до взрыва напечатан текст... В серой зоне миллиардных прибылей... Алекс понимал, что, работая методом прямого обнаружения, они рано или поздно вползут в эту зону с её смертельными схватками...” Внезапно у него возникла какая-то смутная реминисценция. Ему вдруг вспомнилась встреча с брокером Дитрихом Хаузером и та необъяснимая интуитивная догадка о сделке между Келлером и Пауэллом, которая казалось бы появилась ниоткуда, просто из воздуха, и которая потом полностью подтвердилась. Нечто наподобие этого пришло ему в голову и сейчас.
  - Дейв, вы говорите блок Уинтон? А кто работал на соседнем блоке? - спросил Макс.
  - Не знаю.
  - От кого вы получили все эти данные?
  - От моего приятеля. Он начальник земельного отдела в Управлении минеральных ресурсов штата Квинсленд.
  - Так, - Макс взглянул на часы, - сейчас в Квинсленде шесть тридцать вечера. Рабочий день закончился. Но может быть нам повезёт и ваш приятель немного задержался. Позвоните ему прямо отсюда. Если не застанете - звоните домой. Вопрос один - кто был соседом “Дабл Эй”?
  Пауэлл подошел к телефону и набрал номер.
  - Хелло, Стив. Это Дейв Пауэлл. Поймал тебя в дверях? Мне повезло. Не буду долго задерживать. Один короткий вопрос - кто работал или работает на блоке соседнем с Уинтон? “Альбион Энерджи”? Спасибо, Стив.
  - Я слышал - “Альбион”. Спасибо, Дейв, - сказал Макс. - Оставьте все материалы у меня.
  После ухода Пауэлла Макс позвонил Конраду Кернеру, начальнику отдела технической информации.
  - Конрад, мне срочно нужна информация по компании “Альбион Энерджи”. Тема - производственные аварии, катастрофы, несчастные случаи за последние два года, повлекшие гибель персонала. Найдите эти данные в интернете и сразу же перешлите на мой компьютер.
  Информация на компьютере Макса появилась через десять минут.
  ... Пожар на нефтяной скважине в Нигерии. Погибли двое рабочих.
  ... Перевернулся трейлер с трубами в Индонезии. Погиб водитель.
  ... Взрыв на нефтехранилище в Перу. Погибли двенадцать человек.
  ... Авария вертолёта в Северном море. Погибли восемь человек, включая президента компании Энтони Крейга и двух вице-президентов Ларри Эванса и Гарри Бриссона.
  Макс посмотрел на дату. Между взрывом самолёта над Австралией и аварией вертолёта над Северным морем прошёл ровно год. Вспомнились слова Рона Бермана: “Наказаны адекватно”. Почему-то в памяти вдруг всплыли газетные сообщения о сенсационной операции “Энтеббе” и отстреле арабских террористов по всей Европе после гибели израильских спортсменов в Мюнхене. Сходный почерк, подумал он.
  Итак, скупой рассказ Рона обрёл недостающие детали. Таинственная история ожила и наполнилась плотью и кровью. Да, и кровью.Она присутствует в этом “наполнении” не как лексическая фигура, а как трагическая реальность, подумал Макс. Теперь остаётся решить главный вопрос - нужно ли ему ввязываться в эти дела? Стоит ли прямой метод тех смертельных схваток, о которых писал за двадцать минут до гибели неизвестный ему Алекс? Память услужливо подбросила закон Мэрфи: “У любого великого изобретения есть недостаток - технический или моральный - равный или превышающий по своему значению само изобретение”. Прямой метод уже унёс больше десятка жизней. И эта цифра вряд ли окончательная. Не превысит ли такой “недостаток” значение самого изобретения?
  В мире нефтяного бизнеса существуют и процветают многие жёсткие и жестокие формы борьбы, цель которой - полное устранение конкурента. Хотя формально дело никогда не доходит до физического устранения, но в действительности люди, потерявшие работу и надежду, нередко уходят не только из бизнеса, но и из жизни. Наиболее агрессивным и безжалостным видом схваток между компаниями является тейковер (Takeover – англ.) или захват конкурента. Во многих странах такие действия запрещены антимонопольным законодательством. Однако, финансовый выигрыш зачастую перевешивает риск уголовного преследования. К тому же отработаны изощрённые способы обойти закон. Делается это путём внезапной массированной скупки акций намеченной жертвы с целью получения контрольного пакета. После этого жертва поглощается и переваривается новым хозяином в прямом смысле слова. Её предприятия, нефтяные месторождения, рыночная инфраструктура, финансовые активы становятся его собственностью, а большая часть работников выбрасывается на улицу. Оставляется лишь сокращённый обслуживающий персонал производственных объектов. Процесс почти физиологический и напоминает пожирание сильным хищником слабого с захватом ареала его обитания. От такой тактики до взрыва самолёта - один шаг...
  Бывает также внутренний тейковер, когда какой-либо член Совета директоров скупает акции через подставных лиц с целью стать контролирующим акционером и захватить власть в компании. Макс вспомнил, что подобный случай рассказан Армандом Хаммером в автобиографической книге “Свидетель истории”. Некто Дэвид Мэрдок, член Совета директоров компании “Оксидентал”, владевший пятью процентами акций, попытался таким способом сбросить самого Хаммера и завладеть компанией. Хаммер отбил нападение. Мэрдок был вынужден продать ему свои акции и уйти из “Оксидентал”.
  Интересно, подумал Макс, а не пыталась ли “Альбион Энерджи” добраться до прямого метода иными путями? Неужели сразу такой крайний способ, как физическая ликвидация? Рассказать об этом может только Рон. Но он вряд ли сделает это. И всё же завтра надо будет попытаться получить от него дополнительную информацию. Но это завтра... А сейчас нужно разобраться с главным вопросом - ввязываться или не ввязываться? Макс знал, что испытанный способ решения любой сложной проблемы - это подход к ней с разных направлений. Одно направление лежит на поверхности - оценка риска и для себя лично и для “Эрдойль”. За методом уже тянется кровавый след и не учитывать его было бы непростительно. Другое направление тоже достаточно очевидно - оценка потенциального выигрыша, финансового и технологического. Есть ещё и третье направление, требующее некоторого воображения, - поставить вопрос таким образом: много ли найдётся нефтяных компаний, которые отвергли бы предложение “Дабл Эй” о взаимовыгодном сотрудничестве? После недолгого размышления Макс пришёл к выводу, что любая компания посчитала бы это предложение, при всех его “за” и “против”, счастливым лотерейным билетом, мощным рывком в конкурентной борьбе. Ему этот билет выпал случайно, благодаря Эсти. Случайно ли? Он вспомнил, что совсем недавно проблема случайности и предначертанности уже будоражила его мысли. В связи с чем это было? Ну, конечно же, - он сидел в хранилище швейцарского банка и пытался понять, как это всё могло произойти? Что это было - хаотическое нагромождение случайностей или судьба? И вот перед ним снова стоит этот сакраментальный философский вопрос. Тогда, в Женеве он твёрдо решил, что несмотря на кажущуюся цепь случайностей, которая привела к судьбоносному повороту в его жизни, всё было предопределено и неизбежно. Не так ли обстоит дело и сейчас? Предложение Рона - это не случайный лотерейный билет. Это ещё одно звено в цепи предначертанных событий, которые контролируют его жизнь. Последние сомнения отпали. Максу стало ясно, что он не должен отказываться от сотрудничества с “Дабл Эй”.

  Утром, ровно в девять, Макс и Рон встретились снова и продолжили разговор. Теперь Макс знал намного больше, чем вчера, о том, что произошло в Австралии. И решил, что нет смысла скрывать полученную информацию. Он полагал, что это побудит Рона быть более открытым и откровенным.
  - Ну как, Макс, ты принял решение?
  - Да. Я готов к сотрудничеству на ваших условиях. И поскольку оно предусматривает полное взаимное доверие и обмен информацией - в допустимых пределах, разумеется, - то я должен кое-что сообщить тебе.
  И Макс рассказал о результатах собственного расследования. Рон слушал молча, не прерывая и не комментируя. Когда Макс закончил, он встал и прошёлся по кабинету, обдумывая услышанное.
  - Видишь ли, Макс, каждый имеет право искать по собственным каналам дополнительную информацию о потенциальном партнёре по бизнесу. Это общепринятая практика. И вчерашнее расследование говорит о серьёзном подходе с твоей стороны. Но оно завело тебя слишком далеко, в область фантастических предположений и спекуляций. Из всего, что ты рассказал, могу подтвердить лишь два факта. Первый - мы действительно работали на блоке Уинтон. И второй - виновные в гибели наших людей наказаны. Это я сказал тебе вчера. А кто они такие и кто за ними стоял - это только твои догадки. Мало ли сколько самолётов и вертолётов разбились через полгода, год или полтора года после того трагического события в Австралии. Извини, но я не могу обсуждать с тобой этот вопрос.
  - Хорошо. Забудем об этом. Я лишь хотел, чтобы между нами не было недомолвок. Теперь ты знаешь, что я провёл расследование и пришёл к некой версии. Если она не соответствует действительности, тем лучше. Но скрывать это я не считал нужным.
  - Понимаю. Ну что ж, по главному вопросу мы договорились. Ты поможешь нам закончить разведку в Австралии, а мы сделаем для тебя работу в Канаде. Теперь мне надо вернуться в Израиль и сообщить об этом боссу. После этого составим детальный план. Обсудим его при следующей встрече. Я улетаю сегодня вечером. Эсти решила остаться на неделю. Если сможешь, удели ей немного внимания.
  - Постараюсь. Когда твой рейс?
  - В двадцать пятнадцать.
  - Я подброшу тебя в аэропорт.
  - Спасибо.

11

  Проводив Рона, Макс и Эсти вышли к паркингу аэропорта, сели в машину и выехали на четвёртый автобан, ведущий в город.
  - Мне что-то не хочется в гостиницу, - сказала Эсти. - Где здесь можно провести вечер, посидеть, поболтать?
  - Лучшее место Гринцинг, на севере Вены. Очень уютный район, излюбленное место туристов.
  - Поехали.
  Они пересекли город и въехали в район узких улочек, уютных ресторанчиков, сувенирных лавок. Жизнь здесь кипела. Побродив немного, зашли в большой огороженный двор. Прямо под открытым небом стояли длинные деревянные столы и скамейки. На столах лежали меню. Еда была простая, а выбор блюд невелик. Официантка в традиционной национальной одежде сразу же принесла бутылку вина и приняла заказ.
  - Такие рестораны называются “херрингер”, - сказал Макс. - У них любопытная история. Когда-то, в послефеодальные времена крестьяне - арендаторы имели право, после расчёта с землевладельцем, продавать у себя на дому излишки вина собственного изготовления и подавать к нему нехитрую закуску, включавшую подсоленную рыбу (“херринг”). Так возникли эти дворовые ресторанчики. Традиция сохранилась до наших дней. Правда, сейчас владельцы “херрингеров” уже не крестьяне и открыты они круглый год, а не только в конце винодельческого сезона.
  - Как странно, - сказала Эсти, - я ведь родилась в Вене, здесь прошло моё детство. Но ничего не помню. Совершенно чужой город. А что для тебя Вена? Считаешь ли ты её своей родиной?
  - У меня сложное чувство. Географически это, конечно, родина. Но не более. Я здесь работаю, здесь мой дом. Кстати, совсем недалеко отсюда, пятнадцать минут езды. Вон там, за Венским лесом, - Макс показал рукой направление. - Но часто и подолгу бываю в отъезде. А вообще-то Вену, да и Австрию в целом мне трудно считать родиной в том смысле, который обычно вкладывают в это слово. Я имею в виду духовную связь, историю, традиции. Но город этот люблю, хорошо его знаю. И люблю возвращаться в него после долгого отсутствия.
  - Мне кажется, я понимаю тебя. Для нас, австрийских евреев, понятие родины утратило свой прежний духовный и эмоциональный смысл. Знаешь, Макс, в эти дни я думала о тебе и задавала вопрос - почему ты здесь остался? Ведь очень многие из тех, кто уцелел, уехали. Наверное, большинство...
  - Так сложилось. Кто-то всегда остаётся. Но я не жалею. У меня всё хорошо, всё нормально. Не чувствую дискомфорта .
  - А почему ты один?
  - Ответ такой же, - Макс улыбнулся. - Так сложилось.
  - Хочу посмотреть, как ты живёшь. Посидим немного и поедем к тебе. Не возражаешь?
  - Буду рад показать дорогой сестре своё скромное холостяцкое жилище.
  - Сестре? Не такие уж мы близкие родственники, чтобы ты видел во мне только сестру. Second cousin seven times removed (Английское выражение, соответствующее русскому “седьмая вода на киселе”). Вот кто мы такие, - Эсти улыбнулась и дотронулась пальцами до его щеки.
  - Дома я покажу тебе один документ и ты увидишь, как мы близки.
  - Документ? Какой может быть документ? Я сгораю от нетерпения. Давай поедем прямо сейчас. Не хочу есть эти сардельки с капустой.
  Макс расплатился за вино, отменил заказ и они поехали в Вейдлинг по Гауптштрассе, пересекающей Венский лес. Спустя пятнадцать минут подъехали к небольшой двухэтажной вилле. Они вошли в дом и Эсти сразу же принялась обходить комнаты.
  - Недурно для холостяцкого жилища. И потом - такой порядок. Кто у тебя убирает?
  - Приходит женщина два раза в неделю. Да я и сам поддерживаю чистоту. Не люблю беспорядок.
  Эсти удобно устроилась на диване, подобрала ноги и расстегнула несколько пуговиц на платье. Получилось глубокое декольте, открывшее соблазнительную ложбинку.
  - Ну, милый братец, что мы будем пить?
  - Что желает дорогая сестрица?
  - Сестрица желает коньяк и фрукты.
  - “Хенесси” годится?
  - О! Название слышала, но никогда не пробовала.
  Макс открыл бар и вынул бутылку. Затем помыл фрукты, нарезал лимон и поставил всё это на журнальный столик около дивана.
  - Давай немного выпьем, а потом ты покажешь мне документ, ради которого я пожертвовала этим деликатесом - сардельками с капустой, - Эсти улыбнулась.
  Макс налил коньяк в невысокие плоскодонные бокалы.
  - Как жаль, что мы уже на “ты”, - сказала Эсти. - А то бы выпили на брудершафт. Впрочем, одно другому не мешает. Давай поцелуемся. Садись рядом.
  Поцелуй получился не вполне родственный...
  - Ну, показывай, что обещал, - сказала Эсти.
  Макс принёс рулон ватмана и развернул его на столе.
  - Посмотри этот рисунок. Хотя ты видишь его впервые, но думаю легко разберёшься, - сказал он.
  Эсти стала внимательно разглядывать генеалогическое древо. Лицо её сделалось серьёзным. Выражение игривости сменилось печальной задумчивостью.
  - Боже мой, такая большая семья. Даже две семьи. Адлеров я почти не знаю. Но Ландау - это же мои родственники, самые близкие люди. И только мы с тобой остались. Кто-то ещё, кажется, живёт в Канаде. Теперь это как засохшее дерево, на котором чудом сохранились два зелёных листочка, ты и я, - говоря это, Эсти водила указательным пальцем по ватману, как бы прикасаясь к душам умерших. - Вот дедушка, бабушка, вот мои родители, а вот и я. А вот здесь ты. Да, засохшее дерево...
  Внезапно у неё появилась идея.
  - Знаешь что, Макс? Давай оживим его, вдохнём жизнь. Пусть зашумит листва, на ветвях запоют птицы.
  - Что за романтическая фантазия? - удивился Макс.
  - Дай мне карандаш, - попросила Эсти.
  Она взяла карандаш и соединила большой дугой два прямоугольника на разных сторонах древа. В одном было написано “Эстер Ландау”, в другом - “Макс Адлер”. Потом на середине дуги нарисовала сердце.
  - Так дети изображают любовь, - сказала она. - Вот видишь, дерево ожило. Любовь его оживила.
  Эсти обняла Макса и они застыли в долгом поцелуе.
  - А теперь давай выпьем за память тех, кто погиб в Катастрофе.
  Они выпили и помолчали.
  - Ну, всё. Траурная церемония окончена. Покажи мне свою спальню, - скомандовала Эсти.
  ... Макс был тренированный мужчина. Любвеобильная искушённая Эльза старательно поддерживала его в хорошей форме. Но через несколько часов он вдруг почувствовал, что не выдерживает темп. А Эсти не проявляла ни малейших признаков усталости. Она была так же неутомима, как в самом начале, и требовала ещё и ещё. Её энергия была сравнима только с разнообразием ошеломительных поз, которыми она искусно владела.
  - Боже мой, Эсти, где ты всему этому научилась? - с изумлением воскликнул Макс.
  - У меня в этой области пи-эйч-ди (Ph. D. - докторская степень), - рассмеялась она и проверила его готовность. - А ты, дружок, утомился. И твой дружок тоже. Ну что ж, идите примите холодный душ, освежите себя яблоками и подкрепите себя вином, как говорили наши древние предки. А я и моя подружка вас подождём.
  Макс встал и нетвёрдой походкой направился в ванную. Когда через десять минут он вернулся в спальню, то увидел, что Эсти выполняет замысловатые упражнения по системе йога. Только сейчас он рассмотрел как следует её изящную и очень женственную фигуру.
  - Дорогая, неужели ты не устала? - удивился он.
  - Отчего я должна устать? От любви? От этого живительного элексира? - искренне и просто сказала она. - Ну что, продолжим?
  Через два часа Макс признал своё поражение и со смущённым видом сошёл с дистанции.
  - Ultra posse nemo obligator, - сказал он.
  - Что это значит?
  - Это значит - никого нельзя обязать сверх его возможностей. Так считали древние римляне.
  - Они были правы, - сказала Эсти. - Не переживай. Ты молодец, продержался дольше других.
  - Это что - комплимент или пропуск в элитный клуб? - спросил Макс.
  - И то и другое, - рассмеялась Эсти. - А если серьёзно, то никакого клуба нет. Есть опыт, соответствующий возрасту и некоторым особенностям анатомии. Вот и всё , что есть. Так что не пугайся и не преувеличивай. Давай немного поспим.
  ... Как обычно, Макс проснулся в шесть утра. Эсти уже лежала с открытыми глазами.
  - Ты так сладко спал, что не решалась будить, - сказала она. - А теперь давай повторим пройденное. Нет ничего лучше любви на рассвете.
  На этот раз Эсти продемонстрировала неподдельное глубокое чувство с продолжительными нежными ласками и поцелуями. Она называла это утончённым сексом.
  - Ты необыкновенная женщина, - восхищённо сказал Макс. - Как же я теперь буду без тебя?
  - Мы что-нибудь придумаем, - деловито ответила Эсти. - Можем встречаться в Европе, в Израиле. Ты ведь приедешь в Израиль?
  - Возможно. Это зависит от того, как будет складываться совместная работа с “Дабл Эй”.
  - Есть проблемы?
  - Пока нет.
  - Макс, хочу спросить тебя. Но не подумай, что это имеет для меня какое-то значение. Ты богатый человек?
  - Я состоятельный человек.
  - В чём разница?
  - Богатство- категория количественная, а состоятельность- качественная.
  - Понятно. Тогда скажи мне, состоятельный человек, какие у нас планы на сегодня? После завтрака ты отправляешься на работу. А вечером?
  - После завтрака мы с тобой едем на кладбище.
  - Вот как. Ты решил похоронить нашу любовь?
  Макс рассмеялся.
  - Нет, это мы пока делать не будем. Сегодня открытие мемориала в память членов семей Адлер и Ландау, погибших в лагере смерти Маутхаузен. И поэтому твой приезд очень кстати.
  - Что за мемориал? Ты мне ничего не говорил.
  Макс рассказал о своём решении увековечить память погибших, о приобретении участка на кладбище и о главной идее архитектурного проекта.
  - На днях строительство закончено. И сегодня официальное открытие с чтением поминальной молитвы. Мы должны быть там в одиннадцать. После этого заеду в офис на пару часов. А потом я в твоём распоряжении, дорогая.
  - Макс, я очень взволнована. Это событие придаёт особый смысл и особый характер нашим отношениям. Ты мне нравишься всё больше и больше. Скажи, а почему ты решил построить мемориал именно сейчас, спустя столько времени после войны?
  - Эсти, ты обратила внимание, что на некоторые твои вопросы я отвечаю двумя словами “так сложилось”? Таков же ответ и на этот вопрос - так сложилось. Если вопросов больше нет, то давай завтракать.

  Мемориал находился в западной части нового еврейского кладбища, рядом с протестантским участком. Он был сделан в виде серой гранитной стены, по краям которой возвышались две стеллы из чёрного мрамора. Венчала стену необработанная базальтовая плита со сквозным вырезом в центре в форме шестиконечной звезды. Вырез был сделан под углом к зрителю, и небо в нём было такой же формы... На одной стелле были выгравированы с указанием возраста имена членов семьи Адлер, на другой - Ландау. Всего тридцать шесть имён. Под каждым списком - слова “Зихронам левраха” (“Да будет благословенна память о них” – иврит). На гранитной стене надпись: “Умерщвлены в Маутхаузене в числе 38120 евреев, 1938 - 1945”, а ниже изречение на иврите: “Воздастся кара за кровь невинных. Псалм 79”.
  Эсти внимательно осмотрела мемориал.
  - Всё сделано достойно, сдержанно, с большим вкусом и тактом, - заключила она. - Без внешних эффектов. Но каждая деталь и каждое слово кричат. Молодец, Макс. Спасибо и от меня тоже.
  - Рад, что тебе понравилось. Ты совершенно точно уловила главную идею мемориала. Да, каждое слово кричит, - повторил он и машинально добавил: - Вначале было Слово...
  - Да, вначале было Слово, - продолжила Эсти, - потом слово против слова, потом народ против народа, потом две Мировые, потом Холокост. Вот и вся история цивилизации от Иоанна до наших дней.
  Макс был поражён таким ёмким и исчерпывающим экспромтом.
  - За это ты заслуживаешь ещё одну докторскую степень, - сказал он.
  Присутствующих было немного - глава Венской еврейской общины, его заместитель, трое руководителей “Хевра кадиша”, раввин Самуэль Маркус, староста синагоги, архитектор и скульптор. Состоялась краткая церемония. Раввин Маркус прочитал поминальную молитву: “Итгадал вэ иткадаш шемей рабо...” - “Да возвеличится и освятится великое имя Его...” Перед уходом Эсти положила по небольшому камушку на горизонтальный выступ у подножья каждой стеллы.
  - Так это делается в Израиле, - объяснила она в ответ на недоуменный взгляд Макса. - По еврейской традиции возлагаются не цветы, а камушки.
  Макс отвёз Эсти в гостиницу и они договорились, что через два часа он заедет за ней.
  - Мы отправимся в деревушку в семидесяти километрах от Вены, - сказал он. - Там и заночуем. Возьми всё необходимое.

  Деревушка называлась Дюрнштейн. Она расположена к западу от Вены, у излучины Дуная. Место очень живописное, настоящий рай для туристов. Множество уютных гостиниц сельского типа, ресторанчиков, прогулочных тропинок вдоль реки и по склонам соседних холмов. На одном из них - развалины старинного замка, в котором, согласно летописи крестовых походов, содержался пленённый английский король Ричард Львиное сердце.
  Макс и Эсти приехали в Дюрнштейн в седьмом часу вечера. Они оставили вещи в гостинице, прошлись несколько километров вдоль Дуная и поужинали в семейном ресторанчике “У излучины”.
  - Просто сказка! - воскликнула Эсти. - Не хочется думать, что всё это скоро кончится. Так бы и путешествовала с тобой по всему миру... Впрочем, это даже хорошо, что кончится. Иначе я бы привыкла к тебе, а то и банально влюбилась. В моём возрасте это опасно. Да и тебе ни к чему...
  - Не знаю, не знаю. Мне может быть и к чему, - загадочно произнёс Макс. - Но тебе, действительно, надо быть осторожной. Не следует ломать семейную жизнь.
  Эсти иронически посмотрела на него.
  - Откуда тебе знать? Может и ломать-то нечего, - неопределённо сказала она. - Ну, ладно, сменим тему. Хочу в гостиницу. Грядёт ночь великой любви номер два...
  - Любовь номер два или ночь номер два?
  - Ночь, конечно, - Эсти рассмеялась.
  Макс обнял её и поцеловал.
  - Не испугался? - Эсти лукаво посмотрела на него. - Обещаю, сегодня не будем нарушать завет древних римлян. Как там говорится - ultra posse...?
  - ... nemo obligator, - закончил Макс.
  - Вот именно, облигатор.
  На следующий день они отправились вдоль излучины Дуная на юг в городок Мелк, где находится знаменитый монастырь ордена бенедиктинцев. Построенный в стиле барокко в начале восемнадцатого века, он поддерживается в идеальном состоянии и привлекает туристов со всего мира.
  Макс с увлечением рассказывал по дороге обо всех интересных местах, которые они проезжали. Эсти была благодарной слушательницей и обнаружила немалые познания в архитектуре, искусстве, истории... В Вену вернулись поздно вечером.

12

  Эсти улетела утренним рейсом. Проводив её, Макс приехал в офис. Эрна сразу же сообщила, что Пауэлл хочет поговорить с ним.
  - Пусть зайдёт, - сказал Макс.
  Пауэлл появился через пять минут.
  - Макс, я хотел бы обсудить условия нашего участия в канадском тендере. На мой взгляд, максимальный взнос при подписании контракта не должен превышать миллион долларов. Каково ваше мнение?
  - Я думаю, мы можем увеличить его до полутора миллионов. Там ожидаются серьёзные открытия. Не следует упускать этот блок.
  - Хорошо. Есть ещё один вопрос. Возможно он вас заинтересует.
  - Что за вопрос?
  - Дело в том, что у меня есть небольшой пакет акций “Эрдойль”. На днях знакомый брокер предложил мне продать его по цене выше рыночной. Из разговора с ним выяснилось, что идёт скупка акций компании и что сам он действует в интересах одного из её директоров. А стоит за этим Гельмут Келлер. Вам понятен смысл происходящего, Макс?
  - Думаю, что да. Внутренний тейковер.
  - Именно так. Они хотят блокировать ваш пакет и отстранить вас от руководства компанией. Не исключено также, что Келлер лелеет мечту вернуться в “Эрдойль”.
  - Спасибо, Дейв. А сейчас вот что. Напишите мне объяснение о вашей сделке с Келлером. Обещаю, оно не будет использовано против вас, а только, чтобы приструнить его. Вы же не хотите, чтобы он вернулся в компанию, не так ли?
  - Определённо не хочу.
  - Прекрасно. Теперь о брокере. Думаю, это Дитрих Хаузер. Я не ошибся?
  - Да, это он.
  - Хорошо, Дейв. Ещё раз спасибо за информацию. Продолжайте заниматься тендером и не беспокойтесь насчёт Келлера и всей этой возни с акциями.

  Макс договорился с Клаусом Руппе о созыве экстренного собрания акционеров. Затем он разыскал Хаузера и предложил встретиться в ресторане делового клуба. Брокер был немного обеспокоен, но согласился.
  - Господин Хаузер, я обдумал ваше предложение об увеличении своего пакета и решил принять его. Давайте обсудим условия, - Макс сразу перешёл к делу.
  Хаузер смутился.
  - Видите ли, господин Адлер, я, конечно, заинтересован работать с таким клиентом, как вы. И надеюсь в будущем смогу оказывать вам профессиональные услуги. Но в данный момент ситуация не вполне благоприятная. Боюсь, что должен временно отказаться от этого предложения. Очень сожалею. Если вас интересуют акции других компаний, то готов немедленно обсудить это.
  - Нет, меня интересует только “Эрдойль”. А что, собственно, изменилось? Почему ситуация стала неблагоприятной? Не могли бы вы объяснить конкретно?
  - Конкретно? В нашем деле, господин Адлер, есть свои профессиональные тайны. И мы не всегда можем делиться информацией, которой владеем. Полагаю, у вас тоже есть своя конфиденциальная информация. Одним словом, вы меня понимаете...
  - Опять тайны. В прошлый раз были тайны и сейчас снова. Но я понимаю вас, Хаузер. Очень хорошо понимаю. И предупреждаю - если вы не прекратите всю эту возню со скупкой акций “Эрдойль” по завышенной цене, то нарвётесь на крупные неприятности. Такие крупные, что они перевесят комиссионные, которые вы ожидаете. Я просто сделаю вас персоной нон грата в этом бизнесе. А у меня есть такие возможности. В прошлый раз вы трусливо сбежали. Сейчас этим не отделаетесь.
  - Простите, господин Адлер, но почему вы так со мной разговариваете? На каком основании? Я бы попросил...
  - Основание есть. И очень веское. Вам известно, что тейковер - это уголовное преступление и преследуется по закону. А вы участвуете в нём самым активным образом. У “Эрдойль” уже сейчас есть основания потребовать расследования вашей деятельности и деятельности тех, на кого вы работаете. Я не знаю, чем рискуют они, но вы рискуете своей лицензией. Если хотите сохранить её, то назовите имена. Для кого вы скупаете акции?
  Хаузер побледнел.
  - Вы требуете от меня невозможного, господин Адлер. Я не могу... профессиональная тайна...
  - Забудьте о тайне. Думайте о лицензии. Итак, здесь, конечно, замешан Келлер. Кто ещё?
  - Только на условиях конфиденциальности, господин Адлер. Могу я рассчитывать?
  - Можете. Говорите.
  - Я имею поручение господина Келлера. Он мой давний клиент. А непосредственно заинтересованное лицо господин Вернер. Рудольф Вернер. Его пакет составляет, как вы знаете, пять процентов.
  - Вернер? Один из директоров “Эрдойль” и президент бумажного синдиката?
  - Да, он.
  - Ну, и каковы ваши успехи? Сколько акций успели купить?
  - Немного. Очень немного. Но я только начал.
  - Ваше счастье. На этом вы и закончите. Если я узнаю, что вы ведёте переговоры хотя бы с одним акционером, то пеняйте на себя. Вам всё понятно, Хаузер?
  - Да, господин Адлер.

  На собрание пришло больше акционеров, чем обычно. Слово “экстренное” возбудило всеобщее любопытство. Последние два года дивиденды почти не поступали и это вызывало недовольство пайщиков, привыкших к постоянному доходу от акций.
  Клаус Руппе предоставил слово Максу. Он, как всегда, был краток и говорил по существу.
  - Дамы и господа, - обратился Макс к собравшимся, - вы, конечно, разочарованы результатами последних двух лет. Есть несколько причин этого и главная - неудача в заливе Папуа. Однако, сейчас имеются все основания ожидать существенного улучшения ситуации. Я не могу вдаваться в детали, но мы находимся в преддверии крупных открытий в Канаде, которые самым благоприятным образом отразятся на прибылях компании и на ваших дивидендах. Это и есть основная хорошая новость, ради которой мы пригласили вас на экстренное собрание. Но есть и плохая новость. Нам стало известно, что некий акционер, владеющий относительно крупным пакетом, начал скупку акций по повышенной цене через подставных лиц (Макс бросил выразительный взгляд на Вернера, сидевшего в первом ряду). Разумеется, каждый вправе распоряжаться своими ценными бумагами по собственному усмотрению. Но я хочу ещё раз сказать с полной ответственностью - скоро доходы “Эрдойль” возрастут, и тогда те, кто поторопился продать акции, будут сожалеть об этом. Мой долг предупредить вас.
  После выступления Максу было задано много вопросов. И почти все они так или иначе касались ожидаемых открытий в Канаде. Акционеры хотели знать, на чём основана такая уверенность. Чтобы не быть голословным, ему пришлось сказать, что компания планирует применить новую разведочную технологию, которая позволяет обнаруживать месторождения быстро и с минимальными затратами. На вопрос, разработана ли технология в “Эрдойль”, он ответил отрицательно, добавив, что изобретение принадлежит небольшой фирме, которая, исходя из собственных интересов, готова продемонстрировать его на разведочном блоке “Эрдойль”. Тут же посыпались вопросы по поводу этой технологии. Макс уклонился от объяснений, сказав, что собрание акционеров не самое подходящее место для обсуждения технических деталей. Рудольф Вернер внимательно слушал и делал пометки в блокноте.
  ... Усилия Макса по предотвращению тейковера дали результаты. Дитрих Хаузер прекратил скупку акций, а те, кто готов был продать их, отказались от этого намерения.

  
     Hosting by RJEWS      
TopList
Наши баннеры: Хроники Иерусалима Новости Аруц 7 на русском языке Jerusalem chroniсles Дизайн: © Studio Har Moria