Мои предки курносы, белесы, их прах в южнорусских степях...
Эндемическая сказка
Слезала с эвкалипта
красавица коала,
Смеялась кукабарра,
закат был ярко-ал;
Слезая с эвкалипта,
коала рисковала:
Внизу ведь может динго быть,
он любит жрать коал.
Зачем она слезала -
предвижу я вопросы.
Сидела б на верхушке,
и грызла там кору?
Ей носом утконоса
и рогом мериноса
Принесть мешок кокосов
поклялся кенгуру.
Доверчивая мишка
почистила пальтишко,
спустилась с эвкалипта
и отдалась ему.
А хахаль эндемичный
хихикнул неприлично,
И ускакал цинично
за страусом эмУ.
Сонет про Интернет
Суровый Дант не ведал Интернета.
С гусиным белым перышком в руке
Латиницей бессмертные сонеты
Строчил на итальянском языке.
Транслит - что может быть его мерзее?
Он гнусен, неудобен, как корсет...
О, дайте, дайте мне мою фузЕю!
О где мой черный, черный пистолет?
Опять в письме - хоть стойте, хоть кричите -
Заместо слов у нас одни нули...
Придется нам, наверно, на транслите
Влачить с тоской послания свои.
Но если захлестнет тебя без меры
отчаянья волны девятый вал,
Ты вспомни, друг мой, древнего шумера,
Как он на камне буквы выбивал!
* * *
(Поется на мотив "Т.Парамонова")
Напишу я почерком бисерным,
Ты ответишь почерком кругленьким,
Будем рады мы тут на выселках,
Будто подарили нас рубликом.
Может даже шекелем с Голдою,
Может даже долларом с Линкольном…
И с повеселевшею мордою
Мы в своем дерьме зачирикаем.
Вырвем перышко воробьиное,
На листочке сразу зачиркаем,
И родим письмишечко длинное,
Сверху донизу полное лирикой.
Анекдоты всякие разные
И случаи всякие глупые
И про нашу жизнь безобразную
Все подробно, точно под лупою.
…Вот сидим мы тут на балкончике,
Окружившись дымом махорочным.
Кто-то наверху жарит пончики.
Снизу кроют матом отборочным.
А вдали видно моря участочек
Небольшой, но все же с корабликами.
А над морем - пятнышки чаечек,
Это вам не голуби с зябликами!
А в местах, от нас отделённыих
Этим морем с разными суднами
Попугаи летают зеленые
На углу Пророков да с Судьями.
На кустах чудные пропеллеры,
А у пальм нога волосатая
Между пальм гуляют Рокфеллеры
И простые люди носатые…
А у нас планета не метена
И вулканы давно засорилися,
А у нас все времени нетути,
Жить мы так и не научилися.
Мечты о Париже, где мы не были...
...Где закругляется земля,
там Елисейские поля,
и там платана нежный лист
слетает, трепетен и чист.
Мы знаем все наперечет:
Там Сена медленно течет,
солидный, словно баклажан,
там на углу стоит ажан,
Жавер крадется. Растиньяк
в пижонском фраке пьет коньяк.
Не оцененная людьми,
дрожит под крышею Мими,
и грустно смотрит из окна
на разодетую Нана...
Инсектобеовульф
Над балконом нашим тесным грозно реют комарихи,
И зудят богопротивно, вентилятору подобно.
То стрелой взмывают к шее, то орлом к ноге спускаясь,
протыкают жалом насквозь, выпивая пинты крови
а взамен впускают яду пинты, литры или больше
(видно, много накопилось).
А еще жуки летают с громким шорохом противным
ударяются о стекла. Хоть они и не кусают,
но достали бесконечно и своим премерзким видом
наполняют сердце гневом, вызывают жажду мести...
Буйно машем мы руками, мельницам уподобляясь,
сонм проклятий изрыгая, но увы и ах - все тщетно!
Вместо парочки убитых налетают сотни новых
и в безумном увлеченьи продолжают злое дело.
...Раздобыть бы где-то средство, натравить их друг на друга
чтб они с ужасным писком и с большим одушевленьем
сшиблись в битве колоссальной, и, взаимно уничтожась
до последнего солдата, нас оставили в покое!
* * *
Вот и пятница снова (стемнело!) на нас наступила.
Счастлив сын Мухаммеда, но внук Исаака - стократ.
Чу! На стройке затихли и вот - не гудят уж стропИла,
И закончил паденье свое неизбежный домкрат...
Синерукие Джамбли под кактусов сень удалились,
Слышен шум пылесосов и жалобный хруст пирожков...
Жаль - на море пойти вы сегодня опять обломились,
Нету сил превозмочь утомленья тяжелых оков.
Мне б на волны полутора метров хоть глазом взглянуть бы,
Зимний ливень изведать - а как там, у ливня, внутри?
Разбросали по шарику нас наши глупые судьбы,
И надежды слабеют, как тускнут с зарей фонари.
* * *
(перевод с мысленного)
Мои предки курносы, белесы, их прах в южнорусских степях,
Где мечи о кольчуги звенели.
Почему же тревожит мне душу библейское слово "бдолах"
И колодцы, что имя имели?
Прапрапрадеда бабка баюкала "Лель ты мой, Лель",
Словеса зело бяше красивы.
Почему ж мне засели на сердце Шамай и Гилель
С несгибаемым рабби Акивой?
Я читаю прекрасную красную землю, как Книгу Царей -
Не проходит их слава земная!
Но пока лишь стою у дверей, где поют "Коль Нидрей",
Все обеты свои вспоминая.
