Авторский сайт Раисы Эпштейн

Раиса Эпштейн

ИЗРАИЛЬСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ И ЕЕ ВРАГИ

(10 октября 2002)

   Не так давно отгремевшая (не в первый и не в последний раз в истории Израиля) анти-тоталитарная кампания левых против правых не была самой тяжелой из всех, которые пережили здесь даже мы, репатриировавшиеся кто в 70-е, а кто в 90-е годы только что завершившегося века. Новым было в ней довольно активное участие «русских» левых.

В весьма позабавившей меня статье под названием «Решут а шидур» (Гостелерадиоуправление), опубликованной 23 апреля 2002 в интернет-сайте газеты Едиот ахронот (Ynet) Роман Бронфман пишет:

«Израиль Ариэля Шарона (выделено мною – Р.Э) отличился в последний год тяжелейшими нарушениями прав человека и пересек все красные линии, которые обязан поставить перед собою истинно  демократический режим».

Забота об израильской демократии моему сердцу весьма близка. Потому, если бы я верила, что процитированный мною автор и впрямь искренен в этой своей тревоге и если бы я считала для себя морально допустимым вступать в диалог с человеком, претендующим быть защитником демократии, получая при этом деньги на  финансирование своей антигосударственной и антинациональной деятельности от враждебной Израилю международной организации, я бы непременно задала ему несколько вопросов:

   Я спросила бы , например,  удовлетворило ли его свое время – и я говорю сейчас только лишь о демократическом аспекте проблемы -  то, каким образом Израиль Ицхака Рабина, Шимона Переса, Йоси Бейлина, Йоси Сарида, Шуламит Алони и прочих образцовых израильских демократов, принял девять лет тому назад соглашение Осло. Я поинтересовалась бы, способствовали ли в тот незабываемый период укреплению израильской демократии (разрушенной впоследствие антидемократическими правительстами Нетаниягу и Шарона?!) сокрытие от общества жизненно важной информации разного рода (например, о не слишком скрывавшихся самими палестинцами и тогда их подлинных намерениях в отношении государства Израиль и его еврейского населения), грубое подавление легитимного гражданского протеста  политике правительства, подстрекательство против «врагов мира» и поистине большевистское  затыкание ртов, имевшие место как до, так и после эксцесса с Барухом Гольдштейном в пещере Махпела в Хевроне и убийства Рабина -  а также некоторые другие, не менее грубые, жестокие и изощренные проявления откровенного политического и психологического террора против инакомыслящих  со стороны тогдашней власти, верных ей СМИ и подконтрольных ей полиции и служб внутренней безопасности.

Между прочим, в те веселые времена (когда, между прочим, запросто можно было попасть под арест даже за не слишком едкий анекдот о Рабине, непродусмотренно рассказанный еще до его убийства, но сохраненный в памяти кого надо, чтобы после убийства принять соответствующие меры в связи с ним в целях наказания и предотвращения подстрекательства - "асаты" ) – сторонников национального лагеря, и особенно религиозных поселенцев и раввинов, тоже обвиняли в том, что они угрожают израильской демократии.

  Только, как всегда при левых правительствах, в тот период демократия и самая главная угроза ей трактовались иначе, чем таковые трактуются при правительствах правых. Если во втором случае угроза "нашей (то есть Пересов, Саридов и Бронфманов) демократии" - это воплощенная в правительстве   "деспотия большинства " по отношению к представленному оппозицией меньшинству, то в первом случае угроза всей той же "нашей (отнюдь не Либерманов, Эфи Эйтамов, и даже не Шаронов и Бегинов) демократии" приходит всегда со стороны "беснующегося меньшинства "оппозиции, занимающегося на своих демонстрациях и в своих экстремистских газетах и журналах преступной "антиправительственной деятельностью ."

Сегодня государство Израиль находится в ситуации номер 2 (для пущего удобства мы обозначим ее, воспользовавшись формулой из статьи Бронфмана, как ситуацию "Израиль Ариэля Шарона"), а потому даже то обстоятельство, что весь цвет журналистской элиты Израиля откровенно мобилизовался на поддержку противозаконных действий отказников-резервистов ЦАХАЛа и на моральное оправдание их абсолютно безнравственной позиции, не мешает салютующим им на демонстрациях  "коалиции мира" русским демократам восклицать  в своих многочисленных и неограниченно публикуемых в израильскойпрессе статьях:

«Что еще должно произойти, чтобы мы поняли, что являемся свидетелями массированной и хорошо организованной кампании, цель которой – нанести удар  по свободе прессы!» (Роман Бронфман, Там же)

В противоположность этому все-таки достаточно благоприятному для нынешней оппозиции положению, в ситуации номер 1 ("Израиль Ицхака Рабина ") демонстрации движения ненасильственного неповиновения «Зо арцейну» подавлялись с жестокостью, достойной, как любят выражаться наши левые демократы, «мрачных режимов 20-го века», но при этом изображались в СМИ  в качестве акций грубого  насилия. Журналисты, разумеется, имели в виду  не насилие разогретой ее тогдашним начальством  до полного озверения полиции, -  а якобы имевшее место насилие демонстрантов, в действительности выходивших на площадь с символично поднятыми кверху связанными руками.

Свободная пресса тех добрых времен настолько преуспела в лепке мифологического образа Моше Фейглина в качестве "правого экстремиста и фашиста "  и в представлении демонстраций «Зо арцейну» как вершины политического насилия , что даже теперь  вы можете наткнуться в газете русскоязычной интеллигенции Вести-2 на период типа: «Сегодня куда более агрессивная организация (чем Ках – Р.Э) "Зо арцейну – Манхигут йехудит "  под руководством  М.Фейглина, которого собственные сторонники любовно именуют "дуче", открыто действует внутри правящей партии Ликуд – и никаких демонстраций, никаких протестов» (Александр Этерман. Гамбургский счет, Вести-2, 10.10.02).

Не знаю, какие собственные сторонники называют Моше Фейглина "дуче", но автор статьи совершенно определенно представляет возглавляемое Фейглиным движение в качестве примера еврейского фашизма. Меня совершенно не интересует, верит ли он сам в эту отвратительную, мерзкую ложь. Я не знакома и не хочу быть знакомой с этим человеком и не намерена копаться в его личности. Проблема не в нем, а в израильской демократии – точнее, в том, что израильские левые  называют этим словом здесь, в нашей общей с ними стране.

Это верно, что Моше Фейглин, в отличие от нынешних отказников-резервистов, действовал не против своей страны и ее народа – а во их спасение. Поэтому нет ничего странного в том, что в глазах левых радикалов, противопоставляющих демократию патриотизму, государству, сионизму и даже самому еврейству, эта позиция  является "националистической" и "фашистской."В этом нет ничего странного относительно израильских псевдо-либералов, чье понятие о демократии заимствовано ими (как это убедительно показано, например, в статьях Амнона Лорда и Зеэва Галили из газеты Макор ришон и в еще более основательных ислледованиях авторов журнала Натив) от коммунистов, бывшей очень близкой к ним по своей идеологии и политической культуре партии  МАПАМ и близких к тем и другой по духу и мысли организаций, движений и партий. Разумеется, нынешние идейные преемники этих старых демократов-марксистов-ленинистов-сталинистов основательно сменили свою терминологию, но строй души и мысли, безусловно, остался  тем же. Без группового образа врага – называется ли он "фашистами", "правыми экстремистами" или "убийцами Рабина " – они существовать просто не в состоянии. Но если эта тенденция вполне понятна в отношении "демократов", сформировавшихся в качестве таковых на местной, далеко еще не просохшей от  местного же большевизма  мапамных, а порою даже мапайных поклонников Иосифа Виссарионовича Сталина (не говоря уже о бывших здесь его прямыми и непосредственными агентами коммунистах) почве, то в отношении присоединившихся к этому варианту демократизма выходцев из бывшего СССР мне – как бы это покорректнее выразиться – понятно не все. Далеко не все.

Моше Фейглин и организованное им движение «Зо арцейну» боролись в период власти правительства Рабина, заключившего норвежские соглашения, не только за спасение страны и ее народа, но и за демократию. Это была чистой воды демократическая  борьба в самом адекватном, классически- либеральном – и в этом смысле, если угодно, анти-фашистском, анти-тоталитарном смысле понятия демократии. Борьба,  выражающая не только право, но и демократическую и моральную обязанность оппозициционного меньшинства противостоять деспотии большинства, воплощенной в игнорирущей ее основополагающие права, и тем превращающей себя в диктатуру власти.

Кстати, к вопросу о диктатуре в контексте мира (шалома) и Осло. Интересные слова довелось мне в свое время прочесть в интервью Ари Шавиту в газете     Ха-Арец, данному как-то бывшим министром абсорбции, а еще раньше – бывшей активисткой движения «Шалом ахшав» - профессором Юли Тамир.Я процитирую – думаю, это будет интересно не только мне, но и нашим русской выпечки израильским демократам:

«Мы ведь все были страшно рады соглашению Осло, несмотря на то, что оно родилось не демократическим образом. Контакты были тайными, не было открытости и обществу лгали. В этом отношении то, что говорили правые, было верно. ...Только в последний  момент соглашение было представлено как уже заключенная сделка – мол, принимайте или отказывайтесь (Р.Э: Решать относительно принятия или отказа позволено было,разумеется, отнюдь не тем, кого тогдашний премьер имел в виду, говоря - на фоне огромных массовых демонстраций осени 1993-го года - «Гем ло мезизим ли» и не тем ,кого он называл впоследствии "пропеллерами"). С точки зрения демократии в нем были явные дефекты. И все же мы приняли его с воодушевлением, с моей точки зрения абсолютно справедливо. Я предполагаю, мы не хотим мира через диктатуру. Этого – нет. Но все-таки и это не легкий вопрос, если попытаться ответить на него искренне. Потому что если нам говорят: “О-кей, господа, здесь будет диктатура примерно на год, и потом здесь будет мир, и этот мир принесет с собой расцвет и справедливость”, - принимаем мы это или нет...» (Ха-Арец, 13.08.99)

Так по Юли Тамир. Диктатура на год – ради достижения высшей и такой справедливой цели. Это, конечно, не фашизм - и не нацизм тем более. Это  с другого конца тоталитарной радуги -  того, что назван крупнейшим исследователем истории политической мысли профессором Яковом Тальмоном (тоже, кстати, бывшим при жизни большим сторонником мира с арабами)

  левым – в отличие от правого – тоталитаризмом. И еще он называл это явление политическим мессианством, и религией революции, и ....тоталитарной демократией.

А это уже близко к нашей теме. Совсем близко. Потому что тоталитарная демократия – по Тальмону и по жизни – это такое воззрение (и также осуществляющая его политическая практика),  которые исходят из непререкаемой веры в существование одной и единственной истины в политике.

(Вот, например, истины Шалома , то есть Мира , когда говорят - и это, уже задолго после смерти Тальмона, говорят зачастую те, кто как будто должны были, обучаясь в университетах, "проходить"   его теорию –

  «Эйн альтернатива ле-шалом!» - Миру нет альтернативы,

«Эйн дерех ахерет!» - нет другого Пути! ).

А где одна единственная истина – там и неизбежное насилие, сначало идейное, чтоб внедрить эту веру в сознание всех, а затем и практическое-политическое, та самая юли-тамировская диктатура на годок-другой, чтоб заставить всех жить и умирать по этой вере, беспрекословно  подчиняясь ей.

Но если кто-нибудь не захочет подчиняться и погибать для нее или из-за нее? – справедливо спросите вы.

Посмотрим, как объясняет логику подобной ситуации Яков Тальмон:

«В случае, если они (несогласные упрямцы - например, враги демократии и мира – Р.Э) уклоняются от абсолютного идеала, то позволительно игнорировать их, можно осуществлять по отношению к ним диктат и угрожать им – все это для того, чтобы они приспособили себя ко всеобщему идеалу. При этом подобные действия не будут проинтерпретированы как нарушение принципа демократии (выделено мною – Р.Э)» (Яков Тальмон. Начало тоталитарной демократии. Изд-во Двир, 1987, сс. 1, 3)

Я очень хорошо помню, как в годы принятия, а точнее, грубого навязывания обществу соглашений Осло-1 и Осло-2 , в наших тогда еще очень свободных и не затыкавших инакомыслящие рты, уши, сердца и мозги СМИ было принято устраивать показательные интервью-допросы-разоблачения врагам демократии, смевшим утверждать, что как раз-то демократия нуждается в основательном лечении.

- А что  это по-твоему "демократия" ? – хитренько так улавливали этим простецким вопросом в заранее подставленную рыбью сеть какую-нибудь очередную наивную рыбку -  раввина, поселенца или даже обыкновенного светского правого.

И когда выяснялось, что с непросвещенной точки зрения допрашиваемого демократия – это такая политическая система, в которой есть место, легитимация, свобода мнения и протеста также несогласным между собою и с политикой государства обыкновенным гражданам , ему тотчас сообщали не слишком вежливо, что вот он и продемонстрировал таким своим ужасным ответом свою враждебность настоящей и правильной демократии. Потому что настоящая и правильная демократия – это вовсе не такая система, заявляли ему и радиослушателям (телезрителям) , а  в первую очередь "демократическое мировоззрение", идея, ценность, принцип демократии, в который надо верить одинаковой верой всем как одному и который, как мы видели из объяснения Тальмона, не может считаться нарушенным , какой бы диктат не осуществляли по отношению к несогласным те , кто убежден, что демократия – это они, и только они.

Моше Фейглин как-то написал, что если бы протест «Зо арцейну» не был подавлен, то Рабин остался бы жив. Он имел в виду, что политические убийцы вырастают чаще всего в ситуации, когда легитимный протест политике властей оказывается невозможным. Разумеется, в связи со статьей, где была высказана эта мысль, Фейглина тотчас же обвинили в оправдании Игаля Амира и в подстрекательстве к новому политическому убийству. Разумеется , это обвинение было выдвинуто от имени демократии. Разумеется, выдвинувший его – был типичный израильский киббуцник-демократ, почти  профессиональный разоблачитель израильских правых фашистов, учивший демократию если и не по Ленину, то уж наверняка по мапамным учебникам бывших, а может и нынешних почитателей марксизма.

К этим мы уже привыкли, и их демократический разоблачительный пыл нас вовсе не удивляет. Но вот то что называется «наши», формировавшие вроде свою интеллигентность на презрении к советскости, на понимании природы тоталитаризма  и  на своем ему хотя бы душевном противостоянии? Неужто честно и искренно видят они демократами, скажем,  Сарида, Рана Когена, а то и Ури Авнери – а восставшего против  диктатуры Осло Моше Фейглина врагом демократии и опасным фашистом? 

Как это пишет в уже цитированной нами выше статье русский демократ Роман Бронфман?

«Когда я репатриировался в Израиль в 1980-м году из тоталитарного государства, которое ныне уже не существует, я верил, что затыкание ртов и промывка мозгов как средство в руках власти остались в моем прошлом навсегда. Но похоже ,что я ошибся. 22 года после этого я вижу в Израиле то, что, как я верил, исчезло вместе с тем самым государством – попытки властей ограничить свободу слова в целях их политического выживания».

Почти все, кроме дат, совершенно соответствует моему не столь уж давнему восприятию и отношению к происходившему. Я, репатриировавшаяся в Израиль в 1990-м году из тоталитарного государства, увидела уже в 1993-м, то есть через 3 года после своей репатриации, то, что, как я верила, исчезло вместе с оставленным мною тоталитарным государством – преследование инакомыслящих, индоктринацию, охоту за врагами народа и выворачивание наизнанку понятий и смыслов слов: представление лжи – правдой; аморального – нравственным; жестокости к собственному народу – гуманизмом, тоталитаризма - демократией; процесса, подготавливающего войну ,слезы ,кровь и смерть – миром.

Даже теперь,  после тысячи жертв насильно навязанной ими народу  утопии Осло, они говорят нам , что мы – да, именно мы - фашисты.

Хватит, надоело. Не пора ли попросить прощения, господа?    

Авторский сайт Раисы Эпштейн