ХРОНИКИ ИЕРУСАЛИМА. Моти Карпель. Революция сознания

Глава 7. Арабо-израильский конфликт

Арабы хотят одного – чтобы нас здесь не было

Начиная анализ источников арабо-израильского конфликта на Ближнем Востоке, мы сразу должны понять, что с объективной точки зрения, мы агрессоры. Историческим фактом является то, что мы появились в конце девятнадцатого века на Ближнем Востоке, который был полностью арабским, или, по крайней мере, мусульманским, и начали овладевать страной. В этом контексте поселенческая деятельность тоже является «захватом». Для арабов совершенно не важно, что у нас есть исторические права на эту землю или что здесь жили наши предки. С их точки зрения ничего не меняет тот факт, что у нас нет другой страны и что мы две тысячи лет мечтали вернуться сюда и заявляли об этом при всяком удобном случае, любым способом, каждому, кто хотел слышать. С точки зрения арабов, это агрессивное вторжение на территорию, находящуюся в сердце их цивилизации. Мы должны признать это не для того, чтобы пасть духом и отчаяться, а для того, чтобы обосновать наше завоевание страны правильным пониманием происходящего.

Бесполезно аргументировать арабам нашу точку зрения потому, что:

Во-первых, если мерить наши завоевания западными мерками или даже просто общечеловеческими, то действия наши трудно оправдать. С западной точки зрения мы, как уже было сказано, агрессоры.

Во-вторых, даже если бы мы могли оправдать своё поведение на основе соображений морали, если бы даже нашли подходящие для арабов аргументы, то и это было бы бесполезно – эти соображения их не интересуют. Для арабов мы – чужаки на Ближнем Востоке, в сердце их цивилизации, и никакие соображения морали не способны примирить их с тем, что они считают агрессией.

В-третьих, нравственное обоснование необходимо именно нам самим, чтобы мы могли успешно завершить это завоевание. Но мы не должны заблуждаться, полагая, что соображения морали напрямую влияют на исход исторических битв. Мы понимаем, что, в конце концов, чувство собственной правоты приведёт к победе. Но не потому, что заставит врага сложить оружие, а потому, что благодаря ему мы сможем мобилизоваться внутренне и внешне и усмирить врага, а потом – и заставить признать нашу правоту.

Хотим ли мы своей аргументацией добиться того, чтобы арабы признали нашу историческую миссию и предназначение народа Израиля, и то, что повеление Всевышнего обязывает наш народ завоёвывать свою землю для осуществления этой миссии? Да ведь мы сами до сих пор полностью не убеждены в этом, как же мы можем рассчитывать убедить в этом наших врагов?! Заметим, что никакой исторический процесс не происходит, если он не основан на Высшей справедливости. Но чтобы эта справедливость превратилась в исторический факт, нужна основанная на ней сила – духовная, а также военная и политическая. Моральная правота выражается в силе. Когда эта сила добивается поставленных целей, то это приводит к признанию её моральной правоты. Мораль – это основа победы, но достигается победа при помощи силы.

Итак, с точки зрения арабов мы – агрессоры и враги, с которыми нельзя примириться. Именно так надо понимать реакцию арабов на сионизм, и такой она будет и в обозримом будущем. Такой она и должна быть, если мы не ожидаем, что арабы проявят себя большими идеалистами, чем мы сами.

Агрессивность арабов – это реакция на сионизм. Это не конфликт на национальной почве, поскольку палестинцы, ни в каком смысле не являются нацией. У нас с ними нет и территориального конфликта, так как арабов не беспокоит тот или иной конкретный участок земли, который мы у них забрали. Главная проблема для них – это само наше присутствие. Они не хотят ни палестинское государство, ни равноправие, ни «право на возвращение», ни даже завладеть нашим государством. Они не стремятся к исправлению несправедливости, которая, по их мнению, была им причинена. Они хотят одного – чтобы нас здесь не было! Чтобы мы взяли чемоданы и исчезли. И поскольку они видят, что по собственной инициативе мы этого пока что делать не собираемся, они пытаются заставить нас силой. Говоря об арабах, мы обобщаем и в данном случае обобщаем справедливо. Нет разницы между палестинцами и иракцами, египтянами и саудовцами. Вся арабская цивилизация, во всех местах своего обитания, со всеми своими культурными и религиозными оттенками, все входящие в неё государства и народы – все они, как один, видят в нас чужеродное тело и мечтают, чтобы мы исчезли из этого пространства. Есть конфликт между народом Израиля и всей арабской цивилизацией, а не теми или иными её частями.

Таково положение вещей, на первый взгляд – простое и ясное, и нам стоит принять его таким, а не тешить себя иллюзиями, которые только мешают нам справиться с ситуацией.

Противоречия нашего сознания

Но имеется еще один фактор, из-за которого конфликт – по сути, простой, несмотря на то, что он кровопролитный, – становится сложным и запутанным, по крайней мере, с нашей точки зрения. Этот усложняющий фактор – неполнота нашего сознания по отношению к Возвращению в Сион, к нашей сущности, к нашим ценностям и целям.

Эта неполнота сознания создаёт противоречия, затрудняющие понимание конфликта, вследствие чего усложняется и сам конфликт.

Во-первых , мы сами глубоко убеждены в том, что стремимся к миру, и всячески расхваливаем его. Поэтому мы не можем понять отсутствие мирных устремлений у арабов и то, что мы определяем как агрессию с их стороны.

Арабы же считают, что если бы мы действительно желали мира, то должны были бы упаковать вещи и убраться отсюда. И не менее этого. Для них само наше присутствие и существование на Ближнем Востоке – это объявление войны. Поэтому наши декларации о мире они воспринимают как обман (и мы должны понять, что с их точки зрения они, безусловно, правы). Арабы не понимают, не могут понять и поверить, что если мы и обманываем кого-то в этих декларациях, то лишь самих себя. Они полагают, что мы обманываем их. Противоречие между нашими заявлениями о мире и тем, что следует из наших поступков – это первое осложнение. Когда мы говорим, что стремимся к миру, мы совершенно искренни. Мы действительно так думаем, однако при этом мы не замечаем противоречия между нашим сознанием и нашими действиями. Убеждённость в том, что мы хотим мира, связана не только с последними десятилетиями и характерными для них мирными соглашениями. Она сопровождает сионистское сознание с самого начала его пути. С тех пор, как началось осуществление сионистской идеи, сионисты жили и живут с ханжеской уверенностью в своём стремлении к миру, не желая признать, что вся их жизнь и поведение неизбежно говорят об обратном.

Ведь если мы хотим мира, мы должны отказаться от завоевания страны. Оставить не только Бейт-Эль и Офру, но и Мишмар ха-Эмек и Дганию^[24]. Арабы не видят между ними никакой разницы. Если же они говорят, что это не так, то это тактический обман, и к их чести надо сказать, что они сознают это и используют этот обман в качестве оружия. В противоположность нам, они обманывают не себя, а противника. Их успехи в использовании лжи в тактических целях в большой степени построены на том, что наша пропаганда мира промыла нам мозги до полной потери правильной оценки фактов, здравого смысла и способности видеть историческую перспективу.

Если мы хотим, чтобы государство Израиль продолжало существовать и продолжал действовать практический сионизм, мы должны прекратить декларировать продолжение мирного процесса, освободиться от внушенного пропагандой самообмана и заново, искренне и четко сформулировать для себя, чего же мы действительно хотим на Ближнем Востоке.

Так следует разрешить первое противоречие, которое делает конфликт таким сложным.

Второе противоречие, которое вытекает из первого, заключается в том, что мы уверены, что арабы поймут все преимущества нашего присутствия на Ближнем Востоке. Речь идёт о хорошо известной иллюзии сионистов, отражающей общеевропейские колониальные настроения начала 19 века. Из того факта, что сионизм несёт в Палестину западный прогресс, развитие технологий, повышение уровня жизни и западную культуру, сионисты делали вывод о том, что арабы должны ценить эти достижения больше, чем свои собственные стремления. Когда в двадцатые годы сионисты поняли, что арабы не собираются принимать нас с распростёртыми объятиями, они начали формулировать причины для самооправдания: «Мы ведь несём им все преимущества Европы». Это оправдание было обращено и к арабам, но, прежде всего – к нам самим и к нашим внутренним нуждам. Оно должно было дать нам возможность одновременно и продолжать завоевание страны и чувствовать своё моральное превосходство. Сионисты уже убедились в прошлом, что арабов нельзя купить подарками Запада. Несмотря на это, мы вернулись в последнее десятилетие к попытке продать им тот же товар, правда, в новой обёртке: идеал «нового Ближнего Востока», «идеал мира», изобилия и прогресса, которые евреи принесут арабам за то, что те примирятся с нашим присутствием. Опять наблюдается уже упомянутое нами противоречие: мы не желаем признать, что же на самом деле означают наши действия. Только тот, кто не уважает арабов как людей, может вообразить, что они пойдут на подобную сделку^[25].

У нас нет ответа на вопрос, являются ли такие попытки более оскорбительным для арабского или для еврейского ума. Уважая человеческое достоинство арабов, несмотря на то, что они наши враги, невозможно было в здравом уме сделать такое оскорбительное для них предложение. Муса Алами, один из самых образованных арабских лидеров в Израиле, объяснил Бен-Гуриону в тридцатые годы, что арабы предпочтут прожить ещё сто лет в состоянии так называемой примитивности, но не примут такое предложение.

Третье , и самое главное. В противоположность нам, арабы прекрасно знают, кто такой и что такое народ Израиля. Они понимают, что если народ Израиля вернулся в свою страну, он не сможет удовлетвориться меньшим, чем попытаться осуществить всё то, к чему он стремился в течение всей своей истории. В противоположность нам, неспособным из-за своего частичного сознания как следует понять собственные действия и их значение, арабы это понимают. Они отдают себе отчёт в том, что если в самом деле сбываются библейские пророчества о возвращении народа Израиля в свою страну – пророчества, хорошо знакомые им по их собственным источникам, – то дело не ограничится границами 47-го или 48-го года. Здесь не помогут никакие наши заявления об ограниченности наших притязаний. Напуганные мощью исторического процесса, они со страхом ожидают в будущем ещё более сильного его размаха. Любое предложение компромисса с нашей стороны воспринимается ими как обман или как желание сделать передышку перед новыми завоеваниями. Они понимают, что если потомки Авраама, Ицхака и Яакова вернулись на свою землю, то они не удовлетворятся частичными достижениями. Они, очевидно, гораздо лучше нас знают, в чём состоит задача еврейского народа, каковы его цели и перспективы. Когда Ясер Арафат увидел современную израильскую монету, на которой была выгравирована карта с границами, напоминающими границы, обещанные нам в Торе, он увидел в этом выражение израильского стремления к расширению (единственное, что ему может быть понятно).

Итак, агрессивность арабов – это реакция, продиктованная страхом перед нашим появлением в регионе, перед нашей силой, перед историческим размахом нашего возвращения и его значением, как они его понимают. Они боятся, что если они не остановят нас сегодня, пока мы ещё владеем небольшой территорией, то завтра-послезавтра окажется, что государство Израиль медленно, но верно расширяется до обещанных в Торе границ. Именно этот страх является движущей силой арабской агрессивности, а причиной страха является их оценка наших стремлений, которая разительным образом отличается от того, как мы сами их оцениваем. Тут вновь проявляется противоречие, возникшее в результате нашего частичного осознания своих действий и их значения.

Историческая схема

Всевышний ведёт нас к нашим целям замысловатым и чудесным образом, вопреки нашему частичному сознанию, вопреки нашим сознательным устремлениям. В «Притчах» сказано: «Много помыслов в человеческом сердце, но исполнится то, что замыслил Господь» (Притчи 19:21). И в данном случае он осуществляет свой замысел именно с помощью реакции арабов. Анализируя процесс Возвращения в Сион, мы сталкиваемся со следующей увлекательной исторической схемой, основываясь на трудах Шабтая Бен-Дова. Евреи возвращаются в Эрец Исраэль, осознавая значение этого факта только частично. Их цели, политические и территориальные, в которые они верят и которые провозглашают, частичны. Вначале они готовы удовлетвориться культурным центром, всего лишь еврейским поселением под британским мандатом или каким-либо другим частичным политическим решением, которое обеспечит им существование в Эрец-Исраэль даже и без полной государственной независимости. В территориальном плане они готовы принять предложенные ООН в 47-м году «границы разделения», а перед этим – ещё менее этого. Но у Всевышнего абсолютно другие планы насчёт Возвращения в Сион. Арабы, боящиеся еврейского присутствия, отвечают агрессией и вынуждают евреев достичь большего, чем то, что те подразумевали при своём ограниченном осознании. Евреи вынуждены ответить на арабское насилие, закрепить и расширить свои позиции – в плане государственном, военном и территориальном – и всё потому, что «нет другого выхода». Таким образом, арабская реакция становится пророчеством, которое само себя осуществляет, она заставляет евреев достичь того, к чему по своей инициативе они никогда бы не пришли. Сионизм вынужден осуществлять идеал, который, хоть и является его внутренней сущностью, но не осознается им.

Начался этот процесс во время «беспорядков» двадцатых и тридцатых годов. Арабское насилие вынудило нас начать создавать военную силу, чего бы мы не сделали, если бы Всевышний советовался с сионистским руководством. Продолжение последовало в 48-м году, когда мы были согласны на «границы разделения», предложенные ООН, но в результате оборонительной войны оказались в границах 48-го года^[26]. Та же схема повторилась в 67-м году. Сионисты никогда бы не осмелились сами начать завоевывать территории Иудеи, Самарии и Газы – сердце Эрец Исраэль. Исторические перспективы сионистских руководителей были частичными и узкими, так же как и осознание ими процесса, во главе которого они стояли. Но то, чего не могли предпринять, как следует, евреи, стало возможным вследствие арабской агрессии в 67-м году. Их нападение заставило нас, против нашей воли, вернуться к наследию наших праотцев в Хевроне и Бейт-Лехеме^[27] и, в особенности, на Храмовой Горе. Наши руководители никак не могли увидеть в неожиданно свалившихся им с неба территориях освобождение частей Эрец Исраэль. Они хотели видеть их в качестве «разменной карты», которую можно обменять на мир. Арабы, конечно, не приняли это щедрое предложение, потому, что они хотели и хотят не мира, а нашего исчезновения из региона. Любой такой «мир», даже если бы они получили за него все территории Иудеи, Самарии и Газы, является для них унижением и сдачей позиций. Он означает, что они должны смириться с нашим существованием на Ближнем Востоке, которое нарушает все их принципы. Опять мы недоумеваем и не можем понять, почему это арабы не жаждут принять от нас такое щедрое предложение.

Та же схема повторяется в 99-ом году и на сей раз принимает поразительную форму. Израильские левые предлагают арабам все территории в Иудее, Самарии и Газе, создание палестинского государства, восточный Иерусалим в качестве его столицы и даже, в замаскированном виде, частичную реализацию «права на возвращение». На этот раз – думает наше руководство, замороченное своей же мирной пропагандой, – на этот раз арабы примут предложение. Определённые круги в левом лагере, хорошо понимающие, что и это предложение не удовлетворит арабов, идут еще дальше. Они советуют арабам учиться стратегии Бен-Гуриона: взять то, что можно сейчас, чтобы сделать это основой для будущих завоеваний. Историческая схема действует точно так же, как это было на заре сионизма. Арабы отказываются, начинают военные действия и вынуждают нас вопреки нашему желанию снова войти на все «территории». Более того, из-за непрекращающихся терактов мы не можем выйти из арабских городов ни на один день, поскольку любое такое отступление сразу приводит к усилению террора.

Итак, перед нами предстаёт историческая схема, повторяющаяся снова и снова. Страх арабов перед расширением наших границ не позволяет им принять наши мирные предложения. Они расценивают их как попытки соблазнить их смириться с нашим присутствием, что с их точки зрения является поражением и капитуляцией. Более того, они боятся, что любое мирное соглашение – это для нас только передышка, позволяющая нам заново сорганизоваться и занять более удобные позиции для дальнейших захватов. Единственное, что, по их мнению, им остаётся делать – продолжать то, на что их толкает страх перед нами и перед нашим распространением – попытаться силой прогнать нас отсюда раз и навсегда. Они считают, что время работает на нас: чем дальше, тем прочнее мы врастаем в эту землю. Их агрессивность вынуждает нас отвечать адекватно, т.е. завоёвывать все новые территории и достигать того, о чём мы вовсе не думали. Мы участвуем в процессе Возвращения в Сион наперекор нашему желанию, к нашему неудовольствию, вразрез с нашим сознанием. Нас как бы насильно заталкивают сюда.

Террор арабов как стимул для евреев

Что может остановить эту исторический процесс, навязываемый обеим сторонам против их воли и сознания? Если следовать исторической динамике конфликта, то он закончится тогда, когда у арабов исчезнет надежда изгнать нас. Мы уже говорили, что арабы упорствуют в своих попытках прогнать нас из региона потому, что они надеются на успех. Не отчаяние, а надежда толкает арабов на насилие. Для того чтобы арабы окончательно отчаялись прогнать нас, сдались и смирились с нашим присутствием, необходимо укрепление нашей военной и государственной позиции на Ближнем Востоке настолько, чтобы мы превратились в сверхдержаву региона, любая попытка уничтожить которую была бы изначально обречена на провал.

Для этого необходимы две вещи: во-первых, формирование соответствующего сознания, которое позволит нам справиться с этой насущной задачей. Во-вторых, укрепление мощи государства Израиль, включая соответствующее территориальное расширение.

Начнём в данном случае со второго, геополитического, условия. Мы уже говорили об историческом механизме, когда арабы вынуждают нас завоёвывать территории наперекор нашему желанию. Каких границ нам придётся достичь, чтобы арабы не надеялись больше на наше исчезновение? (Естественно, рассуждая об этом, мы помним, что геополитические границы – недостаточное условие для достижения мощи, и даже не главное условие, хотя и необходимое). В прошлом границы, отвоеванные в результате Шестидневной войны, часто называли «защищаемыми границами»^[28] . Здесь речь идёт о границах, проходящих по Иордану, Голанским высотам и Синаю. – Это понятие было введено американцами после Шестидневной войны, когда они ещё считали нас сильными. Возможно, эти границы действительно «защищаемы», но мы говорим не о защищаемых границах, а о таких, которые заставят арабов признать невозможность избавиться от нас. Вся история войн, которые мы вели, доказывает, что даже границы Шестидневной войны не заставили арабов признать, что им не удастся прогнать нас с Ближнего Востока. Напрашивается вывод: для того, чтобы арабы смирились, нам нужны новые территории, сверх границ Шестидневной войны. Видимо, и на севере, на ливанской границе, ещё не соблюдается искомое геополитическое условие. Арабы пока что нападают на нас и там, так же как и на Голанских высотах и на иорданской границе. Похоже, что они будут делать это и в будущем, и так заставят нас расширяться и за эти пределы. Можно предположить, что не за горами тот день, когда вразрез с нашими намерениями и искренними заявлениями о стремлении к миру мы окажемся в Гильаде, на территории Сирии за Голанами и в Ливане. В этом не будет ничего нового - на двух последних из упомянутых территорий мы уже были длительные промежутки времени, и даже в Заиорданье довелось побывать израильским войскам. И опять события будут разворачиваться по той же схеме, по которой они развивались до сих пор. Так же, как в эти дни мы против своей воли вновь вошли в Шхем и Рамаллу^[29] , так дальнейшая агрессия арабов заставит нас пойти на это. Вопрос о границах, лишающих арабов надежды нас уничтожить, относится и к Синаю.

Тут вновь важно подчеркнуть, что речь идёт о длительном историческом процессе и что всё это может происходить в течение нескольких поколений.

По-видимому, почти любой читатель, дочитав до этого места, будет совершенно обескуражен такими выводами, даже если он принадлежит к Гуш Эмуним. Возможно, что читатель не согласится с нашей логикой, ведь наши выводы действительно трудно принять. Но мы всё же просим попытаться отнестись к нашему анализу рационально. Ведь честный читатель не станет отрицать, что ничего из происходившего до сих пор на Ближнем Востоке не укладывалось в рамки рациональных теорий или, по крайней мере, не соответствовало никаким логическим прогнозам.

Вывод, следующий из этого анализа, поражает своей неожиданностью. Сами того не желая, не имея таких намерений и вопреки своим якобы мирным стремлениям, мы дошли до границ, обещанных нам Всевышним, и вынуждает нас к этому не кто иной, как наш противник – арабы. Поистине, «много помыслов в человеческом сердце, но исполнится то, что замыслил Господь» (Притчи 19:21).. У него, оказывается, имелись другие планы, о которых мы не знали, насчёт необходимых государству Израиль геополитических границ.

Дважды мы допустили здесь неточность. Во-первых, сказав, что это границы, обещанные в Торе. Возможно, что нам не нужно будет завоёвывать все обетованные земли для того, чтобы заставить арабов признать государство Израиль региональной сверхдержавой, чьё существование является необратимым геополитическим фактом. Естественно, мы начертили общую схему, и, конечно, ещё обнаружатся дополнительные факторы, которые повлияют на окончательное положение границ, отвечающих поставленному нами требованию. Заметим снова, что здесь речь шла лишь о геополитической стороне процесса. В любом случае, она отнюдь не единственная; и не одни только наши территориальные завоевания и новые границы заставят арабов сдаться. Во-вторых, необходимость выстоять в навязываемых нам арабами военных испытаниях, заставляет нас раскрыть весь имеющийся у нас потенциал в области технологии, экономики, сельскохозяйственно-поселенческой деятельности и других областях, необходимых для выживания. А главное, военная угроза заставляет нас заняться поисками глубинных духовных оснований нашей борьбы, источников нашей силы.

Идеал и историческая необходимость

Вывод, к которому мы пришли, содержит в себе важнейший принцип в понимании истории с точки зрения эмуни, а именно – соединение идеала с исторической необходимостью. Идеал не спускается к нам готовым с неба. Вначале возникает насущная историческая необходимость в решении некой проблемы. И тогда идеальное решение должно произрасти из «земли», как ответ на объективную необходимость. Когда общая идея прилагается для решения некой исторической задачи, то она «пускает корни в землю», в объективную действительность с её насущными нуждами – и благодаря этому «вырастает» естественным путём и превращается из абстрактной в конкретную. Мы видели, что именно так появился сионизм. Пока возвращение в Эрец Исраэль оставалось заповедью, идеалом, мечтой поколений, а не насущной жизненной необходимостью, оно не могло осуществиться практически. В исторический процесс его превратила реальная необходимость, когда возвращение сюда евреев оказалось единственным приемлемым решением «еврейского вопроса» в Европе конца девятнадцатого века.

Так и сейчас. Пока завоевание Эрец-Исраэль до обещанных в Торе границ было абстрактным национальным идеалом из книг, не имеющим отношения к реальным историческим условиям и к их объективно насущным нуждам, оно оставалось таковым и даже казалось странным и неприемлемым. Описывая динамику исторической схемы, по которой развивается возвращение, мы попытались показать, как может идеал завоевания страны в обещанных границах превратиться из абстрактной и туманной идеи в насущную жизненную необходимость вследствие актуальных исторических процессов. Вырастая снизу, из объективных обстоятельств жизни, абстрактный идеал принимает соответствующую действительности форму и историческую возможность для своего воплощения.

Сознание эмуни - источник новой силы

Всевышний открыл нам цель Возвращения в Сион, но мы не были готовы ее воспринять. В Торе указаны границы земли обетованной, но мы со своим частичным сознанием не могли отнестись к этому серьёзно. Чтобы понять суть происходящего нам необходимо совершить революцию в сознании, переход от сионистского сознания к сознанию эмуни. Очевидно, что сионистское сознание не может больше справляться с трудными задачами, которые ставит навязываемая нам война. Эта война с сионистской точки зрения кажется бессмысленной, непонятной и необъяснимой, а у нас нет сил переносить бессмысленные тяготы. Человек не готов умирать за бессмысленность, а именно такой стала наша война за выживание в глазах сионистов. Всем уже ясно, что даже отступление к границам 67-го года не положит конец войне, а для сионистского сознания перспектива вечной войны является слишком высокой ценой за существование государства. Вопрос «вечно ли будет убивать меч?» ( Шмуэль 2, 2:26) стал уже легитимным, и он приводит многих к выводу, что дело сионизма не стоит их жизни или жизни их детей.

О необходимости сознания эмуни мы уже говорили подробно. Поставим вопрос: как это сознание поможет нам преодолевать возникающие перед нами препятствия? Напомним, что источниками духовной силы израильтян являются связь с миссией народа Израиля, с процессом возвращения евреев в Сион, каким он представлен в Торе, с государством Израиль в качестве начала Геулы и т.п. Новое сознание даст возможность проникнуться смыслом жизни народа в Эрец Исраэль и жизни каждого отдельного человека, что должно породить новые силы, несравненно большие, чем прежние. Когда мы осознаем величие и сущность стоящих перед нами задач, нам покажется приемлемой и цена, которую требуется заплатить для их решения. Философу Ницше приписывают высказывание, в свободном изложении звучащее так: «Если я пойму для чего, то сумею справиться с любым как».

Чем лучше мы поймём значение нынешней войны за освобождение страны, чем твёрже будет наша готовность вести её, отдавая жизнь за исполнение этой заповеди – тем меньше на самом деле понадобится нам применять наши военные силы. Чем скорее поймут наши враги, что перед ними решительный народ, знающий свой путь, тем меньше нам придётся доказывать это на деле. В войнах побеждают силой духа: если мы будем сильны духовно, если будем ощущать свою нравственную правоту, то наши враги это почувствуют и дрогнут. Это поможет сохранить жизни – наши и наших врагов. На вопрос: «вечно ли будет убивать меч?» следует отвечать: да, если понадобится. Эта готовность (моральная и техническая) – единственное, что может заставить наших врагов прекратить агрессию против нас. В известной римской пословице этот принцип выражен словами «хочешь мира – готовься к войне». У мира, очевидно, те же свойства, что и у почёта. Наши мудрецы, благословенна их память, учат нас, что того, кто бежит от почёта – почёт преследует, а от того, кто гонится за почётом, он убегает.

Нам ясно, что только наличие у нас духовной силы и нравственного обоснования способно заставить арабов смириться с нашим существованием, только такая сила может представлять основу для прочного существования региональной сверхдержавы на Ближнем Востоке. Новое сознание, сознание эмуни поможет нам увериться в нравственности наших действий, укрепит наш дух и, вследствие этого, заставит наших врагов отказаться от попыток уничтожить нас и смириться с нашим существованием. Только полное израильское сознание сможет предоставить нам этот элемент духовной мощи, необходимый нам, как душа необходима телу. Военная, экономическая, политическая и техническая мощь без соответствующего сознания не только не может принести пользу, но и вообще не сможет существовать в устойчивой форме в течение продолжительного времени.

Конфликт как стимул нашего развития

Объясняя исторический механизм арабского сопротивления процессу возвращения евреев и показывая, как получается, что мы достигаем того, о чём и не помышляли, мы обсуждали только узко территориальный аспект. На самом деле эта динамика наблюдается во всех сферах израильского существования. Если бы не было арабского сопротивления нашему возвращению, похоже, нам пришлось бы создать его. Без арабского противодействия мы не смогли бы раскрыть весь свой потенциал. Похоже, оставив нас в покое, арабы добились бы своего. Мы бы представляли собой сегодня левантийское ближневосточное государство, быть может, Гонконг Ближнего Востока, лишённый всякой национально-исторической принадлежности, жили бы сегодняшним днём, изнывая от банальной скуки, государство, как все остальные, наверняка не еврейское, ничего выдающегося, без всякого предназначения и смысла.

Не будем себя обманывать: в этом случае не существовало бы даже технологической мощи, далеко не последнего предмета нашей гордости и одного из основных элементов нашей экономики. Постоянная борьба против арабов заставляет нас прилагать усилия для раскрытия своих способностей и в этой сфере. Немало фирм хай-тек были основаны выходцами из технологических частей ЦАХАЛа, где они вынуждены были искать и находить новейшие технологические решения для проблем в области безопасности. Не существовало бы мощных военной и авиационной промышленностей. Не проявилось бы экономическое влияние этих технологических факторов. ЦАХАЛ, который является, быть может, лучшим нашим творением за последние сто лет, не сформировался бы на таком уровне. Не развились бы сельскохозяйственные и рабочие поселения, в большой степени служившие инструментом для завоевания страны. Под каким бы углом мы ни посмотрели на себя в качестве нации, нам придётся признать, что именно вызов, который бросили нам арабы, явился катализатором нашего развития. Все наши международные отношения складывались на этом фоне. Если бы не борьба против арабов, вполне возможно, что наш международный статус и связи до сих пор были бы на уровне Конго.

Но главное, что вследствие противостояния с арабами появляется необходимость в духовных поисках. Наши войны ставят такие вопросы в области морали, с которыми не сталкивается ни один народ в наше время. Они не дают нам остановиться и застыть на месте, а заставляют снова и снова задумываться о значении нашего существования как народа, смысле нашей жизни, о наших моральных ценностях и о других вечных проблемах, которые в Бельгии, к примеру, почти никого не волнуют. Необходимость мобилизовать духовные силы для противостояния в этом конфликте приводит к тому, что мы начинаем заниматься своей культурой и историей, начинаем докапываться до корней нашего бытия. Вопросы о нашем праве на существование, проблемы нашего национального и культурного отождествления, первичные проблемы бытия, с которыми не приходится сталкиваться почти никакому народу, для нас – это неотъемлемая часть повседневной жизни. Нельзя переоценить огромную важность духовного поиска, порождённого конфликтом с арабами. Как видно, только отсутствие у нас способности оценить этот интенсивный поиск не даёт нам понять, что без противостояния с арабами мы давно бы выродились в средиземноморской жаре этой страны.

Итак, если бы не было арабов, нам пришлось бы их изобрести. Парадокс состоит в том, что нет такого фактора, который сделал возможным развитие государства Израиль в большей степени, чем арабское противодействие ему.

Выгода конфликта для арабов

До сих пор мы обсуждали арабо-израильский конфликт в целом, не касаясь отдельно палестинцев. Мы уже объяснили, что вся арабская цивилизация на Ближнем Востоке воспринимает нас как чужеродное тело. Мы в конфликте не только с арабами, проживавшими или до сих пор живущими в пределах Эрец Исраэль, а со всем арабским сообществом, что, естественно, не делает этот конфликт более простым или менее острым. Интенсивное вмешательство всех арабских стран в этот конфликт на протяжении уже более пятидесяти лет, свидетельствует о том, что они действительно его участники. Трудно поверить, что они делают это только из солидарности с палестинцами. Такая солидарность не могла бы продержаться так долго, вызвать такое глубокое вмешательство, включающее выделение громадных ресурсов и участие в многочисленных войнах. Этот конфликт сам по себе важен для арабских стран.

Действительно, правители арабских государств заинтересованы во внешних войнах, переключая с их помощью внимание своих граждан с внутренних проблем на внешние. В этом смысле мы для них «дар небес». Что, например, может позволить правителю Сирии, принадлежащему к алавитскому меньшинству, продолжать властвовать над арабским населением страны, если не общий враг, на которого можно направить народный гнев. Население Сирии не является отдельным народом, это конгломерат арабских кланов и общин, лишённый общей национальной основы, так же, как «иорданский народ» – не народ, а смесь, состоящая из бедуинских племён и «палестинских беженцев».

У арабских правителей есть ещё одна явная заинтересованность в конфликте с нами – внешнеполитическая. Кто в мире обращал бы на них внимание, если бы не их постоянные угрозы нарушить мир в регионе? Основной товар, который они в состоянии предложить Западу, – это своё согласие снизить ближневосточную напряженность и сократить угрозы, чтобы Запад мог продолжать спокойно грабить ресурсы нефтяных стран. Сирия – бедное и неразвитое государство вроде Конго. Сирийский правитель не мог бы удостоиться международного внимания, если бы он вновь и вновь не угрожал устойчивости Ближнего Востока, создавая тем самым необходимость всячески ублажать его, чтобы он немного снизил уровень угроз. А Иордания – государство, в котором нет даже нефти, – получила щедрые дотации от американцев только за своё согласие подписать с Израилем мирные соглашения, ничего ей не стоившие. Уступки, которые от неё требовались по условиям этих соглашений, – это только прекратить военную пропаганду против Израиля. Таким образом, арабским правителям этот конфликт приносит миллионы. И всё же, несмотря на наличие такой заинтересованности, нельзя не признать, что арабские государства не просто солидаризируются с палестинцами, но и сами вовлечены в конфликт. Итак, у нас имеется противостояние со всем арабским миром; арабские жители Эрец Исраэль всего лишь стоят в первых рядах, но не являются сами сутью конфликта. Конфликт не территориальный и не национальный, это столкновение двух культур, двух цивилизаций – арабской и израильской.

Палестинские арабы

Вернёмся к вопросу о так называемых «палестинцах». Попытка определить их как народ неприемлема по ряду причин. Во-первых, сама идея нации и национального государства – это западная идея, которая становится всё менее значимой даже на своей родине. Так же, как она не подходит нам по своему духу, она не может подходить и арабам. Они живут семьями, хаммулами (кланами), или племенами, но не народами. Все они, как мы уже говорили, представляют собой единую культурную общность, одну цивилизацию. Попытка навязать им понятие нации подобна попытке навязать им коммунизм или демократию. Это просто не работает.

Что же заставило палестинцев вдруг превратиться в отдельный народ? Видимо, западное понятие «нации» они воспринимают как удобную форму представления их противостояния с нами, это дает им возможность жаловаться на якобы причиненную им национальную несправедливость. Запад, да и современное израильское сознание также, вообще не знали бы, как относиться к этому конфликту, если бы его не перевели на западные понятия, т.е. не описали так: «палестинцы воюют за национальное освобождение, за исправление причинённой их народу несправедливости». В такой форме это звучит понятно – ведь такое же поведение было бы у любого западного народа в этих условиях. Нельзя не отметить вклад израильских левых в создание национального образа палестинцев – правда, в данном случае это делалось в основном для внутриизраильских нужд, как мы объясним позднее. Итак, «палестинский народ» – не народ, прежде всего, потому, что западное понятие нации не может выразить его сущность.

«Палестинский народ» не является народом ещё и потому, что у него нет своего исторического прошлого. Сто лет назад, вопреки утверждениям арабской пропаганды, арабское население Эрец Исраэль было крайне малочисленным. Это доказывают серьёзные исторические исследования, проделанные не в пропагандистских целях и не финансированные арабами^[30] . Предки большинства арабов, претендующих сегодня на звание «сынов Палестины», родились в Хоране^[31] либо в других местах Ближнего Востока и прибыли сюда вслед за освоением Палестины евреями. Выросший уровень жизни, который евреи принесли в регион, привлёк сюда арабов. Важно пояснить, что мы не пытаемся здесь оправдаться. Даже если бы израильские арабы жили тут две тысячи лет, с того момента, как мы оставили страну, это не изменило бы нашего убеждения в своей моральной правоте. Мы желаем всего лишь освободиться от дополнительной путаницы и затушевывания конфликта с помощью привлечения к делу так называемого «палестинского национального бытия». Смесь арабских семейств и хаммул, проживающих в нашей стране, не является народом; их отношение друг к другу, насколько мы с ним знакомы, ясно доказывает это. Мы иногда поражаемся, как легко готовы арабы выдавать, предавать друг друга, убивать собственных братьев. Мы удивлены потому, что воспринимаем их как нацию, так же как и самих себя, и тогда, действительно, такое поведение непонятно. На самом же деле они не народ, они не чувствуют национальной солидарности, и предательство другого араба для них гораздо естественнее, чем для нас – наше предательство южноливанской армии. Враждующие группировки, из которых состоит сегодня палестинская автономия, представляют семейные, племенные или местные интересы, или просто стремятся к власти над другими такими же группировками, а не образуют нацию в западном смысле этого слова.

Более того, если и можно говорить о палестинцах в национальных терминах, то они – антинарод. Единственное, что их объединяет – это антиизраильское сопротивление. Кроме этого нет у них ничего, что могло бы превратить их в народ. Они являются антинародом и в том смысле, что они подражают нам^[32] , и тут им вновь помогают израильские левые. Их единственная историческая цель и задача – противостоять нам, чтобы пробудить нас и заставить вернуться к самим себе. Если бы нас тут не было, они бы «поедали» друг друга с ещё большим аппетитом, чем тот, который пробуждаем в них мы.

Конечно, это не умаляет их достоинства (в их своеобразном понимании), их боевые способности и силы сопротивления, а также уважения, которое мы испытываем к ним, как к людям вообще и как к воинам, в частности. Арабы очень умно используют понятие «палестинский народ», но это не должно вводить нас в заблуждение. У нас проблема со всем арабским миром, что, конечно, не упрощает и не облегчает нашу задачу.

Террор

Ещё одно недоразумение, которое мы навлекаем на себя – это использование понятия «террор», чтобы морально дискредитировать их борьбу. В арабской культуре такая форма войны принята, и она не считается аморальной. Они пользуются этим типом борьбы потому, что он действенен против нас. То, что мы называем это «террором», представляет собой ещё одну попытку навязать конфликту западную терминологию; это не помогает нам, а только усугубляет уже имеющуюся путаницу. Ведь если бы арабы были готовы вести борьбу в соответствии с западно-христианскими мерками, мы бы всё равно не уступили им. Мы не согласны уступить террору не потому, что он аморален. Даже на Западе, как мы уже говорили, обсуждение аморальности террора не более чем словесная дань. Арабы применяют против нас единственное действенное оружие, которое у них ещё осталось, и нам стоило бы отнестись к нему как к типу войны и бороться с ним в соответствии с еврейскими военными принципами, вместо того, чтобы бесконечно кричать, что борьба ведется аморальными и нечестными методами. Наоборот, наши попытки определить арабскую борьбу как «террор» и тем самым сделать её аморальной свидетельствуют о нашей собственной моральной слабости. Это что, единственный нравственный аргумент, который мы можем привести для обоснования нашей борьбы?! А если бы арабы не применяли террор, тогда бы иссякли все наши моральные доводы и мы бы признали их правоту?!

Историческая справедливость

Теперь поговорим о несправедливости, которую мы якобы им причинили. С нашей точки зрения, наше возвращение в страну, завоевание её и распространение на неё нашего суверенитета и господства является выполнением приказа Всевышнего, полностью моральным. Сознание эмуни, в отличие от классического сионизма времен колониальных империй, никогда не апеллировало к превосходству "белого человека" и поэтому свободно от западно-христианских постколониальных комплексов. Эрец-Исраэль – наша страна по завету Всевышнего, и никакая сила в истории не может нарушить его.

Арабам, жителям Эрец-Исраэль, действительно причинены страдания. Насколько это зависит от нас, мы старались и стараемся не приносить им эти страдания, и мы отнюдь не заинтересованы в усугублении их положения. Арабы, селившиеся в разные времена в Эрец-Исраэль и находившие её пустой, должны были знать и знали, что они проникают в принадлежащую не им страну. Они знали также, что эта страна принадлежит народу Израиля и что в один прекрасный день он может вернуться и потребовать её. Когда мы действительно вернулись и потребовали у них залог, который вовсе не был отдан им на хранение, они должны были вернуться на свои прежние места, если они ещё помнили, откуда пришли. Так как они не только не сделали этого, но ещё и попытались бороться против нас и завладеть нашей землей вопреки нашим требованиям, им пришлось заплатить за это. Это минимальная цена, которую требует история от того, кто ведёт себя не так, как следует. Продолжая сопротивляться нашему возвращению, арабы усугубляют свою ошибку, которая с одной стороны, позволяет нам расширяться, а с другой – увеличивает их страдания. Арабы должны проанализировать собственное поведение, а не пытаться взвалить на нас историческую ответственность за их неудачи и страдания, испытываемые ими вследствие их собственных ошибок.

Всё это мы говорим не для арабов, ведь, как уже было сказано, не разговоры и рассуждения движут историческими процессами. Эти слова обращены к нам самим, для того, чтобы все те, которые пытаются ослабить нас, не смогли бы ввести нас в заблуждение, извращая мораль. Если мы поймём это и будем вести войну за завоевание страны без моральных колебаний с одной стороны, и без причинения лишних страданий или пренебрежительного отношения к своим врагам как к людям, с другой, тогда победа, в конечном счёте, будет за нами. Если мы действительно удостоимся освободить страну и сделаем это благодаря нашей духовной мощи, тогда в конце концов это признают и наши враги-арабы и другие народы мира.

[24] Бейт-Эль, Офра – поселки в Самарии, построенные после войны 1967 года, когда Израиль освободил Иудею и Самарию. Мишмар ха-Эмек и Дгания – первые киббуцы, созданные в начале 20 века в Палестине задолго до создания государства Израиль.(Прим.ред.)

[25] Ср. у Жаботинского: «Покуда есть у арабов хоть искра надежды избавиться от нас, они этой надежды не продадут ни за какие сладкие слова и ни за какие питательные бутерброды, именно потому, что они не сброд, а народ, хотя бы и отсталый, но живой. Живой народ идет на уступки в таких огромных, фатальных вопросах только тогда, когда никакой надежды не осталось». "Этика железной стены, 1923 г. (Прим. ред.)

[26] Эти границы включали дополнительные территории по сравнению с «границами разделения». (Прим. ред.)

[27] Бейт Лехем – город в Иудее под Иерусалимом, по-русски называемый Вифлеем. Хеврон, Бейт Лехем и восточная часть Иерусалима с Храмовой Горой были завоеваны в Шестидневную войну. (Прим. перев.)

[28] Здесь речь идёт о границах, проходящих по Иордану, Голанским высотам и Синаю. (Прим. ред.)

[29] Арабские города в Самарии, завоеванные в 1967 году и переданные в процессе Осло под власть Арафата. (Прим. ред.)

[30] В конце 19 века арабское население Палестины составляло около 300 тысяч человек. ( Прим. ред.)

[31] Территория современной Сирии. (Прим. пер.)

[32] Возьмем хотя бы модный сегодня термин Накба – арабская катастрофа при создании государства Израиль, созданный в подражание Катастрофе, или миф о шести миллионах арабских беженцев из Палестины, повторяющий именно число еврейских жертв Катастрофы. (Прим. ред.)

< < К оглавлению < < > >К следующей главе > >

Моти Карпель "Революция сознания" Часть 3. Новое сознание - избранные темы