Текст второго интервью на радио «Нового Русского Слова»

Читатель и радиослушатель — наши неизменные соавторы. Без обратной связи, без отклика очень неуютно за компьютером и у микрофона.. К счастью, НРСлово вот уже 93 года не жалуется на невнимание читателей. А «Народная волна», как метко подметил один из моих коллег, «всегда народу полна».

На очередной выпуск «Еврейских диалогов», в которых я познакомил вас с творчеством членов Иерусалимского клуба политической песни, пришло более трех десятков писем. В том числе из-под Лос-Анджелеса. Виктор Воронель, читающий газету НРСлово, без малого, почти четверть века, даже предложил помощь в организации гастролей иерусалимских бардов по Калифорнии. Я тут же перебросил письмо из своего электронного ящика в ящик Михаила Шовмана, отца-основателя этого клуба. Может быть, дело и сладится.

Остальных авторов писем интересовали условия, в которых живут и работают иерусалимцы, маршруты выступлений клуба, реакция аудитории, возможность приобрести диски или кассеты, жизнь в поселениях, мнение наших собеседников о «Дорожной карте», о пресловутой «удне», то есть перемирии. И во всех без исключения письмах, пришедших по компьютерной связи и в конвертах, выражалось желание услышать новые песни израильских бардов. Так что сегодня мы проведем второй раунд «Еврейских диалогов», в центре которых будет как творчество ребят из Клуба политической песни, так и сама политическая ситуация в Израиле. Тем более что барды отдают дань и публицистике. Впрочем, не лишены публицистической ноты и песни ребят. Ну вот, к примеру, «Военная песня» Марка Эпельзафта, в которой есть такие строки: «Все мы смеем, а как не сметь: / жизнь за жизнь или смерть за смерть. / Враг не страшен и смерти нету, / судьбы наши ждут нас где-то...

- А кем вы работаете, когда откладываете гитару, Марк? Я знаю, что репатриировались вы из Гомеля. И в Израиле уже 13 лет. В «той жизни» участвовали в фестивалях бардовской песни и выступили как-то в Театре на Таганке.

Эпельзафт: Преподаю в Иерусалимском университете русскую литературу. Ну и... охрана.

— На иврите — шомер... Работка нервная — палестинцы скучать не дают...

Эпельзафт: В Израиле никто в этом смысле не скучает...

— А в свободное время чем занимаетесь?

Эпельзафт: Словом.

— Емко сказано. А вы, Женя? Наши общие знакомые «донесли», что вы супермен: горные лыжи, верховая езда. А чем зарабатываете на еврейский хлеб с маслом?

Мерзон: Супермен работает семейным врачом в поселениях Западной Самарии.

— На фотографиях, которые я снял с сайта клуба, вы то «верхом» на бронетранспортере, то на подножке военного джипа, — жизнь в дороге?

Мерзон: К сожалению, реалии израильской жизни вынуждают передвигаться на боевых видах транспорта. Два месяца в году я ухожу в армию.

— Ваше звание?

Мерзон: Капитан резерва, служу в боевом подразделении: то в Рамалле, то в Шхеме, то в Хевроне...

— Сколько вы в стране и откуда приехали?

Мерзон: В Израиле я 11 лет, репатриировался из Донецка.

— Один из моих близких приятелей родом из Донецка, до сего дня помню его строку про «чумазые донецкие копры». И какой же израильский город вытеснил из вашего сердца эту милую сердцу чумазость?

Мерзон: Поселение Карней-Шомрон.

— Это то самое поселение, где обитают мои сравнительно недавние собеседники: публицист Ася Энтова и член Центра партии Ликуд Виталий Вовнобой. В этом поселении есть улица имени Рехавама Зеэви (Ганди), министра, убитого террористами. Может быть, вы написали стихи о Карней-Шомроне?

Мерзон: Я пытаюсь, это тяжело... А Виталий и Ася — мои соседи. Мы еще одну улицу назвали именем жертвы «мирного» процесса — улица Гилада Зара.

— Он был отцом восьмерых детей, отвечал за охрану поселений в Самарии, а себя не уберег...

Мерзон: Гилад был офицером безопасности, на него повели настоящую охоту арабы. Первый раз его подстрелили за два месяца до убийства. Я его буквально вынес с поля боя, он выжил, вернулся на работу, а через два дня Гилада не стало...

— Жуткая израильская действительность, и как только вам удается сохранить оптимизм!

Мерзон: Оптимизм нам предками завещан...

— Вспомнил, кстати, ваше рацпредложение оптимиста: заменить стикеры «Нет арабов —нет терактов!», против которых возражает юридический советник правительства Рубинштейн, на стикеры «Есть арабы — есть теракты!»...

Мерзон: Я еще предложил: «Нет арабов — нет резервистской службы!», но это пока из области мечты...

— Юра Липманович, вы радиофизик. В Израиль, как и Марк, попали с Большой алией. Из Нижнего Новгорода. Первые свои песни о Земле обетованной исполнили в Иерусалимском студенческом клубе, так?

Липманович: Да, это был первый официальный концерт — в 1996 году.

— Где живете и чем зарабатываете на жизнь?

Липманович: Работаю программистом. Живу в Иерусалиме, вернее в той его части, которая была присоединена после Шестидневной войны, —то есть тоже поселенец...

— Знакомство состоялось, а теперь обнародую координаты вашего «песенного дома». Телефон: 011-972-53-52-53-68, Интернет: www.rjews.net/jsc

Липманович: К слову, на сайте Иерусалимского клуба еще на прошлой неделе появилось вот это объявление: «05.08.2003, в 23:15 по израильскому времени, в эфир американской радиостанции «Народная волна» выйдет вторая передача Михаила Эдича о нашем клубе, — интервью в открытом эфире и песни. «Народную волну» можно слушать и в Израиле, набрав www.nrs.com».

— Спасибо за «паблисити». «Народная волна» и НРСлово в долгу не останутся. Марк Эпельзафт как-то афористично заметил, что «помогает писать Бог, а мешает — быт». Кто из вас еще холостякует? Может, мы вам найдем Музу из наших слушательниц и читательниц?..

Мерзон: Я задержался в холостяках...

Эпельзафт: Я тоже холостякую...

— Грустновато прозвучали оба признания. А ведь, если верить реалистической песенке вашего товарища Ильи Кутузова, девушек, подобных израильским студенткам, в мире нет... «И ты идешь на остановку, / поправляя обновку, / ты вчера ее купила в магазине «Донна Ин». / Она тебе идет ужасно, / ты утром выглядишь прекрасно. / Твое бедро сбивает с толку проезжающих мужчин. / И эти встречные мужчины / тормозят свои машины, / и опускают стекла, несмотря на жару. / На самом деле, послушай, / такая жара поутру». Зарисовка с натуры... В Израиле очень популярен песенный жанр, мы в свое время писали о «Дуговке» —фестивале бардовской песни. А знакомы ли вы с Александром Довом, который работает на радио РЭКА и известен как израильский бард? Саше Дову принадлежит афоризм: «Не только мы сочиняем песни, но и песни сочиняют нас!». Вы можете это сказать о себе?

Эпельзафт: Сочинительство — это мой образ жизни.

Мерзон: Бывает так, что я слушаю песни Высоцкого или Окуджавы и ловлю себя на мысли: это про нас. Строки о верности другу, о верности своей земле как будто написаны про нас. Иногда они дают толчок собственному творчеству. Однажды оттолкнулся от строк Есенина...

— Например?

Мерзон: «Нам осталось немного Шхема / да Рамаллы — сгореть ей дотла. / Появилась дурная схема, / схема «Газа, Бейт-Лехем, Тхила». / Ах, какая дурная затея, / сколько было таких затей! / А еще говорят евреи / всех других народов умней. / И хотя я глупей Фуада, / я бы смог принести успех. / Уходить из Бейт-Лехема надо! / Уходите, гасите всех! / Ах, какая простая идея, — / жаль что мало таких идей: / «Чтоб араб не убил еврея, / его должен убить еврей!» / И плевать, что скажут в мире: / не до жиру — остаться б в живых, / террористов замочим в сортире / и возьмемся за остальных... / Вот такие мои идеи, чтоб в стране прекратить бардак. / Жаль сейчас побегут евреи / на меня доносить в ШАБАК. /И найдут на меня управу, / и посадят под шум и свист. / По Израилю пустят славу, / будто правый я экстремист. / И решили эту забаву Жаботинский, Кахане рав. / Пусть кричат, что я ультраправый, — / это значит одно: я прав!».

Липманович: Пишут ли меня мои песни? С определенной долей вероятности могу сказать: да. Наверное, я сейчас другой, чем был бы, если бы не писал песен.

— Ну а теперь от личного перейдем к общественному: какую оценку вы, граждане Израиля, выставили своему премьер-министру по результатам его восьмого уже, кажется, визита в Вашингтон?

Эпельзафт: Моя оценка — отрицательная. «Дорожная карта» — это продолжение «Норвежских соглашений». Возможно Ариэлю Шарону и удалось нейтрализовать результат визита Абу Мазена в Вашингтон, но ведь марш по «Дорожной карте» продолжается. А это движение со знаком минус.

Мерзон: Оценка —двойка! Шарон не смог нейтрализовать впечатление, произведенное на американскую администрацию Абу Мазеном. Буш считает, что «с этим парнем» можно иметь дело. И если Шарон хочет быть «хорошим парнем», то он должен выпустить из тюрем палестинских парней, у которых вроде бы нет крови на руках. А в итоге бойцам Армии обороны придется снова гоняться за этими экс-арестантами, вылавливать их в Рамалле, Шхеме, Калькилии, чтобы водворить за решетку, где им и место.

— Но ведь в регионе царит «удна» — перемирие... Может быть, ваши соседи решили, наконец, искать путь мирного урегулирования арабо-еврейского конфликта?

Мерзон: «Удна» между кем и кем? Между ХАМАСом, «Исламским джихадом», «Танзимом» и... Палестинской автономией. «Удна» воцарилась между террористами. То есть они не будут в течение трех месяцев убивать друг друга.

— Но ведь Израиль тоже получил передышку. К сожалению, не удалось полностью избежать терактов, но их стало значительно меньше.

Мерзон: -— Но кто и когда верил обещаниям преступников! Палестинцы нас ненавидят. Сдержать их может только мощь Армии обороны Израиля.

Липманович: Я не хочу выставлять оценку по результатам визита Шарона в Вашингтон. Но его стремление убедить Буша в том, что Израилю позарез необходимо строить забор безопасности, —- это из области редкостной суеты. У Буша свои интересы на Ближнем Востоке. А вот хорошо ли это для евреев — вопрос вопросов. Пока, мне кажется, это плохо.

— А что вы думаете о новом законе, который принял Кнессет на одном из последних заседаний? Я имею в виду Закон об отмене автоматического предоставления израильского гражданства или статуса постоянного жителя арабам ПА, которые заключили брак с израильскими арабами.

Эпельзафт: Я поддерживаю решение депутатов Кнессета: к чему Израилю лишние убийцы — у нас своих, израильских арабов, на эту роль в избытке!..

Мерзон: Этот закон принят для укрепления безопасности страны. Давно пора уже положить предел попыткам арабов из Иудеи и Самарии проникать в Израиль и создавать здесь свои террористические ячейки.

— На этих днях агенты ШАБАКа взяли двух жителей Иерусалима с израильскими удостоверениями личности. Один из них признался, что получил задание следить за перемещениями Шарона... Оба помогали террористам, причастным к двум взрывам пассажирских автобусов...

Мерзон: Да и вообще пора уже давно разобраться в том, насколько арабские граждане Израиля лояльны своему государству. Не секрет, что они все более и более проникаются экстремистскими настроениями и способствуют проведению террористических акций. Вопрос в том, почему же их до сих пор не лишают гражданства.

Липманович: В мой первый год на исторической родине был у меня сосед по общежитию. Он рвался в Америку, где у него была жена. И он никак не мог получить разрешения на въезд. Ему сказали, что ждать придется около семи лет. То есть Вашингтон не предоставляет автоматически гражданства супругу американки, так почему же Иерусалим должен идти навстречу такому желанию, тем более желанию откровенных недругов Израиля!

— Интересно, что бы ответили вам русскоязычные израильские арабы, получившие, как и вы, образование в советских и постсоветских вузах? Они создали общество «Арбат» и недавно подготовили выставку, в которой приняли участие не только арабские, но и еврейские художники. Как вы думаете, смогли бы вы выступить в этой аудитории? Выступить и хотя бы в чем-то убедить сограждан?

Эпельзафт: Мне сложно представить себя с гитарой в такой аудитории. Может быть, перед друзами я бы еще и сыграл, но перед израильскими арабами!.. Думаю, меня ждало бы фиаско. Не знаю, что они предпочитают — помидоры или тухлые яйца, — но что-то бы в меня полетело...

— Особенно после строфы Юры Липмановича: «Мирный араб обнажил свой кинжал...»

Мерзон: А у меня есть знакомый араб, который получил диплом медика в бывшем СССР. Я дал ему как-то кассету нашего клуба, он прослушал ее с интересом, даже смеялся и сказал, что ему понравилось. Я не вижу причин отказываться от концерта перед арабской аудиторией — наши арабские сограждане должны знать, что мы думаем об их лояльности. В общении с арабами я всегда откровенен и без утайки выкладываю все, что я думаю об арабо-еврейском конфликте и о способах урегулирования этой вражды.

— В «Песне военврачей», Женя, у вас есть такие строки: «Хоть и рановато выдать Арафату / бланк, где есть диагноз и печать, / он его получит, и тогда наступят / тишь и гладь и Божья благодать». Вы смогли бы бросить эти строки в лицо израильским арабам?

Мерзон: На днях я разговаривал с арабом, который получил образование в Болгарии, и я сказал ему, что, в первую очередь следует уничтожить Арафата. А он стал объяснять мне, как много сделал Арафат для палестинцев. А я ему в ответ: «Меня не интересует, что сделал Арафат для палестинцев, — я никогда не смогу забыть, что руки его по локоть — даже по плечи — в крови евреев. И как еврей я его ненавижу! И считаю, что его нужно уничтожить!» И я не считаю нужным скрывать свое мнение ни от арабов, ни от евреев, ни от россиян.

— Не менее темпераментно и откровенно высказалась о «раисе» в одном из выпусков «Еврейских диалогов» Лариса Герштейн, друг вашего клуба, блестящий автор и исполнитель песен под гитару, — она тогда еще работала заместителем мэра Иерусалима. Лариса убеждена в том, что Арафата нужно сохранить для потомства. Он уже нерелевантен для Белого дома. Буш отлучил его от политики. А придет другой лидер, которого Вашингтон сочтет реальным партнером Шарону, и Запад израильского премьер-министра будет толкать к столу переговоров. И сегодня это происходит, Буш свел в Аккабе Шарона с Абу Мазеном...

Липманович: Мне ближе точка зрения Ларисы Герштейн, а не Жени Мерзона. Готов подписаться под каждым ее словом.

Эпельзафт: Арафат — это частность, он инструмент арабской политики. Голда Меир говорила, что на Ближнем Востоке есть два государства: арабское и еврейское — Иордания и Израиль. Но ее однопартийцы-преемники все перевернули с ног на голову.

Липманович: Голда Меир сказала еще: «Я не знаю такого народа — палестинцы. Я — палестинка!». И была абсолютно права.

— Инструмент политики под названием Ясир Арафат ныне отложен в долгий ящик, арабский мир пустил в ход другой инструмент — Абу Мазена. Верите ли вы в то, что этот премьер приступил, наконец, к разоружению террористических группировок? Я имею в виду арест 20 боевиков, которых взяли не где-нибудь, а в резиденции самого Ясира Арафата? Правда, их упрятали в местные тюрьмы, в которых, как мы уже знаем, стоят «вращающиеся» двери — как вошел, так и выйти можно. Но этой акцией Абу Мазен и Дахлан тут же завоевали симпатии администрации Белого дома, которая и раньше считала, что с ними можно иметь дело. А это значит, что Палестина получит американские миллионы, и Америка усилит нажим на Шарона, дабы он тоже ускорил марш по «Дорожной карте», то есть демонтировал поселения, выпустил заключенных-арабов и перевел Палестине так называемые налоговые деньги. То есть — диалог продолжается. И очень злободневно звучит байка, на которую я наткнулся в одной из израильских газет: «Продается еврейско-арабский разговорник. Два тома патронов прилагаются»...

Мерзон: Я же говорил, что придется, наверное, Армии обороны продолжить операцию «Защитная стена», в которой мне, между прочим, пришлось принять участие.

— Теперь мне понятна географическая привязка некоторых ваших текстов. В том числе привязка вашего текста, Женя, который стал парафразом на знаменитую «Гренаду» Михаила Светлова. В одной из своих статей вы, тогда еще лейтенант медицинской службы резерва, полковой врач, обещали, что когда через много лет будете держать на коленях внуков или правнуков, то расскажете им не о налогах и не о безработице. А расскажете им о том, что вам выпала высокая честь стать «Защитной стеной» еврейской страны. А может быть, и не только еврейской. Но содержательнее любого воспоминания может стать песня о тех временах. Дайте «списать слова»...

Мерзон: «Хочу у арабов забрать насовсем / Хеврон и Бейт-Лехем, Рамаллу и Шхем! / Со мной о земле неуместен тут торг, / коль я сказал «в морг» -- значит, я сказал «в морг»».

— А еще у вас есть «Песня военврачей» на музыку Матвея Блантера. Стихи Константина Симонова — о военных корреспондентах.

Мерзон: «В Шхеме и в Рамалле / мы с тобой бывали, / хоть у нас и самый мирный джоб. / Приходилось браться / нам за М-16, / в сторону отбросив стетоскоп. / Били террористов / мы конкретно, чисто. / Ну а если ранен, но живет, / клятву Гиппократа / исполняли свято, / но летальный наступал исход. / Хоть и рановато / выдать Арафату / бланк, где есть диагноз и печать, / он его получит, / и тогда наступят / тишь и гладь и Божья благодать. / В мусорной корзине / предложенья Зинни. / Нам пока что рано отступать. / Есть еще Муката. / Есть еще Балата. / И Дженин — едрить евонну мать! / Жаль, что потеряли / мы ребят в Рамалле, / в Шхеме и Дженнине – все равно / не кричать о мире, / а мочить в сортире / террористов надо бы давно. / Стоя у могилы, / спросим: «Что же было / в Осло? То ль измена, то ль просчет?» / Ничего, ребята, / кончим Арафата / и возьмем у Переса отчет...».

— Лауреат нобелевской премии Шимон Перес, кажется, не оставит Иерусалимский клуб политической песни без работы. Недавно он предложил сделать Иерусалим столицей мира, мэром назначить Кофи Аннана и, конечно же, ввести в город контингент «голубых касок». На сайте вашего клуба я нашел пересказ весьма нравоучительной истории: Наполеон потребовал прислать ему подкрепление в тысячу солдат, а услышав, что это невозможно, приказал: «Тогда пришлите тысячу экземпляров ’Марсельезы’». Лучшие песни — хиты Клуба политической песни востребованы «русской» улицей Израиля, да и ивритской, пожалуй, не меньше, чем «Марсельеза» во время оно. «Когда развернулась кампания против возврата сирийцам Голан, —вспоминает продюсер Михаил Шовман, — мне пришла в голову сумасшедшая идея, навеянная, наверное, советским Первомаем: а что если вооружить демонстрантов песней на злобу дня?! С тех пор и шагаем, и поем...».