 Главная |  Новости |  Авторы |  Песни |  «mp3» |  Каталог |  English |  בעברית |
| Иерусалимский Клуб Политической Песни «Зимрат aАрец» | ||||||||||
|
||||||||||
| Публикации и ссылки | ||||||||||
|
Евгения Кравчик
30 января, на другой день после теракта в автобусе 19-го маршрута, я стояла в Рехавии, в двух шагах от резиденции главы правительства - на том месте, где сутками раньше было изуверски убито 11 наших соотечественников, а десятки – искалечены. На улице Газы – ни души. Два венка, букетов цветов, поминальные свечи...
- Где встретимся? – спросил Шовман с готовностью.За 10 лет, истекшие с момента подписания Норвежских соглашений, ничего подобного на местах терактов я еще не видела: обычно там несколько дней подряд толпятся люди, звучат слова молитвы, развеваются бело-голубые флаги. Что происходит? Чтобы получить хотя бы частичный ответ на этот вопрос, я созвонилась с Михаилом Шовманом, одним из членов иерусалимского Клуба политической песни - «русского» интеллектуального андеграунда, сформировавшегося в стране, декларирующей свободу слова одним из основополагающих принципов своего демократического устройства - В Старом городе, - предложила я. - Подождите нас минут сорок: доктор Евгений Мерзон должен успеть добраться до Иерусалима из Карней-Шомрон. Первым в прохладе подземелья древнеримского квартала Кардо появился Марк Эпельзафт. Вскоре подъехали Юрий Липманович и Михаил Шовман, затем к нам присоединился Евгений Мерзон. Инженер-программист Лев Судаков, «отец-основатель» сайта клуба, держался в тени, как и полагается профессиональному подпольщику. - Как вы провели вчерашний день? - спросила я Липмановича. - Утром сел в машину, включил радио и услышал сообщение о теракте, - говорит он. - В Иерусалиме я живу восемь лет, многого навидался. Впрочем, впервые Юрий оказался на месте теракта не в столице, а в Тель-Авиве, 19 октября 1994 года, когда около площади Дизенгоф в результате взрыва в автобусе пятого маршрута было убито 22 человека. - Я тогда служил в армии и мне нужно было утрясти организационные проблемы, - вспоминает он. - На площади Дизенгоф оказался случайно минут через двадцать после взрыва. Полицейские уже успели оцепить эпицентр. Я подошел со стороны улицы Эстер ха-Малка: вокруг – сотни шокированных, кричащих от боли и отчаяния людей. «Это не мир, это – террор!» - скандировала толпа. И еще: «Рабин получил «награду» за уступчивость»... Тогда, в первой половине девяностых, каждый теракт воспринимался крайне остро, болезненно. А как еще можно было реагировать на два подряд теракта в Иерусалиме - в двух автобусах восемнадцатого маршрута, взорвавшихся зимой 1996 года на улице Яффо?.. А потом... Потом, когда взрывы стали «серийными», наступило нечто вроде привыкания. В последнее время на теракты обычно отзываются так: звонят родным и близким, справляются, все ли в порядке. И если на сей раз «пронесло» - люди продолжают заниматься своими делами, как будто ничего не случилось... - Но ведь «реакция» такого рода страшна. Свидетельствует ли она о том, что у значительной части народа снизился порог чувствительности? - Наверное, это - естественный процесс, - предполагает Липманович. – К сожалению, наш народ нередко напоминает мне стадо баранов. Ну, предположим, зарезали одного, зато остальные - пока! - уцелели. Вот и славненько! - Но ведь мы люди, а не бараны! - Да, но в ситуации полного абсурда некий животный элемент присутствует. - С другой стороны, даже за период существования государства Израиль наш народ немало пережил.... - Но коллективная память достаточно избирательна: она хранит события давно минувших дней, причем тоже - в достаточно селективном «ассортименте». Ну, подумаешь, в 1993 году, вскоре после подписания «ословских» соглашений, Арафат в своей речи в мечети в Южной Африке грозился стереть Израиль с лица земли, а выступая в Стокгольме заявил, что Организация освобождения Палестины будет вести с «сионистскими оккупантами» борьбу до победного конца... Но кто сегодня помнит те речи и кто задумывается об истинных намерениях «партнеров»?! Каждый нормальный человек мечтает о мире и спокойствии - причем немедленно, сейчас, «ахшав»! А когда тебе чего-то очень хочется, ты поневоле отметаешь факты, разрушающие твою мечту. Липманович убежден, что волна «ахшавизма» с головой накрыла и нынешнее правительство: - Арабы стремятся уничтожить Израиль? Значит, надо их задобрить - передать им еще какую-то часть земли, пойти на новые уступки... Например – освободить из израильских тюрем толпу террористов, как это было сделано в день теракта в Иерусалиме, - говорит он. – Главное, чтобы у меня в Савьоне или в Герцлии-питуах было тихо, а тот факт, что на соседней улице взорвался автобус, меня не касается... 
Вспоминаю одну из песен Липмановича, впервые услышанную в середине 90-х. Она так и называлась: «Песнь о мирном процессе». Есть в ней и такие слова:
Вам, евреи, хватит Тель-Авива - В Иерусалиме климат слишком сух. А из Тель-Авива видно перспективу : Шаг назад, - и в море плюх ! - На иврите ничего подобного я никогда не слышала... - Отчего же? - возражает Липманович. - В аналогичном жанре работает, к примеру, Шалом Плиссер. - В жанре песенного «самиздата»?! По телевидению и по радио он не выступает... - Увы... К мейнстриму творчество Плиссера никак не отнесешь. Видимо, таковы уж особенности израильской культуры, - предполагает Липманович. – Нам ведь известно, на базе какой идеологии эта культура сформировалась. Если в недалеком прошлом господствующей концепцией считался сионизм, то в последние годы мы живем в обществе победившего постсионизма, что, впрочем, ничего не меняет: до плюрализма и свободы слова нам пока далеко. Распространенные в обществе психологические стереотипы формирует правительство при активной поддержке средств массовой информации. И если человек по сто раз в день слышит слово «шалом» («мир»), он невольно – на уровне подсознания – начинает бредить этим самым «шаломом» и готов ради него в огонь и в... воду! - Как появилась в Израиле политическая песня? - В 1994 году мы готовились к выступлению в четвертьфинале КВНа. И я посвятил саркастические куплеты «раису» Арафату. Правда, капитану команды они показались «чернушными» и кое-какие строки были из них выброшены... Выпускник радиофизического факультета университета, Липманович (35) репатриировался в 1991 году из Дзержинска Нижегородской области. С детства, как и положено вундеркинду, занимался музыкой, окончил школу по классу фортепиано. Играть на гитаре научился самостоятельно («Строил аккорды на семиструнке, сам их конструировал, это было ужасно»). С интеллектуалами, ставшими впоследствии «боевыми соратниками по еврейскому подполью», Юрий познакомился в студенческом клубе Иерусалима (к тому моменту он уже писал полные горькой сатиры стихи и распевал их на мелодии популярных песен). Тем не менее, первой своей политической песней-нетто Юрий называет известный многим выходцам из СНГ речитатив «Товарищ Перес», написанный в преддверии выборов 1996 года (строки: «Когда шалом прикажет быть хавером, у нас хавером может стать любой» - сходу стали крылатыми). - В столичном студенческом клубе я познакомился с Марком Шовманом, сыном Михаила, - вспоминает Липманович. – К февралю 2000 года наше сообщество окончательно оформилось в Клуб политической песни. Иерусалимский КПП объединяет представителей разных возрастов и профессий, каждый из которых – яркая личность, страстная натура. Марк Эпельзафт (32) - уроженец Гомеля, в Израиле с 1990 года. Филолог (русский язык и литература), он в последнее время переводит на иврит песни Владимира Высоцкого. Лев Судаков (30) репатриировался из Санкт-Петербурга. Инженер-программист, компьютерный гений, Лев создал и поддерживает сайт клуба – уникальный в своем роде (для двадцать первого века!) «самиздат». - Как рождаются песни – опишите, пожалуйста, причинно-следственные связи, - прошу я Липмановича. - В принципе, мы откликаемся на текущие события, - говорит он. - Например, стихотворение «Товарищ Перес» родилось из каламбура, а уж затем зажило самостоятельной жизнью. А дальше пошло и поехало: народу наши куплеты понравились, их поют на пикниках, днях рождений, вечеринках, выпущенные нами диски слушают в автомобилях... Инакомыслие: «за» и «против» Нет, полиция, к счастью, членов Клуба политической песни не гоняла. По крайней мере - до сих пор. Зато многие редактора всевозможных СМИ нервно вздрагивают, когда в их присутствии произносят фамилии Липмановича, Эпельзафта или Мерзона. - После совершенного летом прошлого года теракта, в результате которого в Иерусалиме погибли верующие, нас пригласили на телевидение, - вспоминает Марк Эпельзафт. - Редактор передачи - женщина крайне доброжелательная, к тому же знавшая наши песни. Когда мы приехали в студию, кто-то из сотрудников походя заметил: вы, мол, правые – правее Либермана... Пришлось мне начать свое выступление издалека – со ссылок на Библию. Затем я попытался спеть свою песню о бумажном солдате, а там есть такие слова: «Ведет нас на берег Леты бумажный один солдат, Господь мой Всевышний, где ты! Не дай отступить назад!» Перед началом съемки я пропел эти строки ответственному редактору, и тот сказал: «Хорошо – вы зайдете в кадр, а пока сидите в наушниках». В ходе передачи, однако, я успел произнести всего одну фразу: «А эта песня посвящена авторам преступных мирных соглашений»... После чего сразу пошли титры... Еще один эпизод: другой телеканал готовит передачу об авторской песне. Приглашают Марка и Юрия. - Я по наивности признался журналистам, что мы не участвуем ни в каких бардовских тусовках типа фестиваля в Дуговке, - рассказывает Марк. – И нас тут же «забраковали»... Еще один случай: сотрудница ивритского телеканала (кстати, девушка верующая) услышала нас на концерте, который мы давали на доступном ей языке, и решила подготовить передачу. Сняли нас достаточно подробно, проинтерьюировали, а потом звонит нам автор и сообщает: возникла проблема с редактором. Он, понимаете ли, убежден, что наши песни - подстрекательство. Более того: к Юре тут же послали двух журналистов, которые стали задавать ему вопросы относительно убийства Рабина. - Вопросы касались моей песни, посвященной нынешнему поколению израильтян, - уточняет Липманович. - Приехали ко мне журналисты и стали допрашивать: что я подразумевал, когда писал слова той песни, к чему клонил, на что намекал... Я разъяснил, что в свое время в Советской России был вождь мирового пролетариата по фамилии Ленин. И после того, как он умер, тело его забальзамировали и поместили в Мавзолей, то есть превратили в культовый предмет. В СССР на каждом углу висели плакаты: «Ленин умер, но дело его живет». Опасаюсь, чтобы и с Рабином не произошло что-то в этом роде... - И вот, - продолжает Эпельзафт, - в эфир выходит передача. Ей предшествует разговорный блок и ведущий заявляет буквально следующее: «А вот это - «русские». С времен коммунистического Кремля в России существует традиция проводить концерты подпольно - в подвалах или в убежищах. Вот и эта группа занимается тем же». Затем показали меня. Я пою очень тихо, практически без звука свой перевод песни Высоцкого «Он не вернулся из боя». Затем показывают Юру, сопровождая кадр примерно таким текстом: «И они еще жалуются на то, что пресса не уделяет им внимание. Правильно! Ведь то, что они исполняют, на грани подстрекательства!» В общем, у зрителя должно было создаться впечатление, что такие песни, как наши, и привели к убийству главы правительства. - Интервью, которое я дал журналистам, в передачу, естественно, не вошло, - продолжает Липманович. - А когда я позвонил автору и спросил, почему, она ответила: ты повел себя слишком интеллигентно. Я спешил на армейские сборы (служу в артиллерийском батальоне), так что времени на выяснение истинных причин «художеств цензуры» не хватило. Марк Эпельзафт приводит еще один факт «сотрудничества» КПП с прессой. Показывают по Первому каналу ТВ передачу «Сделано в Израиле». - Снимали меня для этой передачи в магазине, где я по-русски пел куплет из баллады о Бараке и Либермане, а в нем – такие строчки: «Да, он солдат с ружьем на взводе, он генерал и фаворит. Идет на левых – песнь заводит, на правых – сказку говорит...» Но видели бы вы, в каком «аккуратном», выхолощенном переводе эти строки появились в ивритских титрах!.. - Тем не менее, вас показали. - Да. Но кадр снабдили комментарием: вот, мол, есть в Израиле бард, который переводит на иврит Высоцкого. И все, ни слова более! Принцип политкорректности соблюдается строжайше и повсеместно - на всех, без исключения, телеканалах. Не дай тебе Бог помянуть Щаранского или кого другого - все твои слова будут вырезаны. - На иврите, кстати, название нашего клуба звучит весьма минорно и нейтрально: Клуб актуальной песни, - говорит Липманович. Впрочем, несколько песен, написанных «русскими» интеллектуалами на иврите, не оставляют и тени сомнения в гражданской позиции их авторов. Так что нашего брата-журналиста «нейтральным» названием не проведешь! Ведь если в одной из них упоминается (страшно подумать!) организациях «Четырех матерей», значит, на сцене - «русские фашисты». - Зато в американской газете «Новое русское слово» наши интервью не кастрировали, - констатируют мои собеседники. - Одна из статей так и называлась: «Гитара против арабского кошмара». И по нью-йоркской радиостанции «Народная волна» мы выступали в прямом эфире, без цензуры и купюр, - вел беседу замечательный журналист Михаил Эдич. В студию звонили десятки радиослушателей, восхищались, благодарили, просили выступить еще... - В таком случае что вы ощущаете, когда в родном Израиле вас постоянно одергивают и призывают к порядку? - Да ничего - продолжаем выступать, - говорит Михаил Шовман. - Вот и недавно дали концерт для обитателей квартала Рас Эль-Амуд в Восточном Иерусалиме - Слава Шерензон пригласил. Огромное удовольствие получили, когда пели в двух шагах от Масличной горы! - Во время Великой Отечественной войны – в целях укрепления морали советского народа - творили такие талантливые поэты, как Константин Симонов, - говорит Евгений Мерзон. - В Израиле вот уже десять лет продолжается война, однако такой патриотичной, боевой, наступательной поэзии, какая существовала в тяжелые времена в России, здесь нет. Вот мы и пытаемся заполнить вакуум своей политической сатирой. Доктор Евгений Мерзон 11 лет назад репатриировался из Донецка. Сдал экзамен на получение израильской лицензии, работал во многих поселениях Самарии. В настоящее время консультирует больных в Ариэле. 
Кроме уже известных нам бардов и исполнителей, в Иерусалимском клубе политической песни выступают Евгений Камбур, Натан Перчиков и другие таланты-подпольщики. Ансамбль, достойный профессиональной сцены, - в другие времена и в другом месте... Запретный жанр сладок Концерты Иерусалимского клуба политической песни обычно проходят в весьма и весьма скромных залах. Никакой рекламной шумихи (денег на «пиар» нет), но народ валом валит: запретный плод сладок. Цена билетов - чисто символическая, зато эмоции хлещут через край. Правда, музыковедам и прочим критикам на празднестве эвфемизмов делать нечего: творчество основателей «крамольного» жанра наверняка начнут анализировать лет этак через 20-30, при условии, что в нашей маленькой, но демократической стране восторжествует свобода слова, а кнессет тридцатого или сорокового созыва отменит, наконец, Указ о чрезвычайном положении 1948 года в целом и, в частности, - его параграф 4 «алеф» - «Подстрекательство». Сегодня же эта статья чуть не 60-летней давности успешно продолжает затыкать рты гражданам, мыслящим иначе, чем велят правящие партии, стоящие у власти правительства и законопослушная «независимая» пресса. Впрочем, удостоверившись, что свобода слова нам только снится, и сами «подпольщики» стали вести себя намного осмотрительнее, чем каких-нибудь 6-7 лет назад. Например, в ходе нашей встречи в Старом городе мой диктофон задокументировал и такую фразу: «К 80-летию Переса Юра написал новую песню - абсолютно непечатную». - Тем не менее, несмотря на запреты, жанр политической сатиры продолжает развиваться, - уточнил Марк Эпельзафт, - а происходящие в стране события подсказывают новые - крайне острые - темы. Но «эфир» перед нами пока так и не открыли. - Да какой же мы андеграунд?! - возмущается Евгений Мерзон. - Напротив, мы - «аль ха-хар» (те, кто стоит на вершине горы), мы - интеллектуальная элита! - Сказанное тобою и есть первейший признак андеграунда! - успокоили Мерзона товарищи. - Ничего подобного, - возразил он. – Сейчас, например, мы показываем концерт, посвященный талантливейшему барду Александру Алону, благословенна его память. И у него есть песня, в которой «стихосложение» названо «стихосРАжением». По-моему, очень точно сказано. То, чем мы занимаемся, - это стихосражение: когда начались разговоры об отступлении с Голанских высот, у нас прошел концерт в защиту Голан, как только вознамерились разделить Иерусалим – мы выступили в защиту Иерусалима. Мы постоянно что-то защищаем! Есть у нас и такая песня: «Я не отдам Холон - ни по частям, ни сразу: пусть все вокруг берут, Холон я не отдам». 
В последние годы, кроме сайта, появились и записи песен Иерусалимского КПП: барды выпустили два диска. Еще три – записано.- Одну кассету с записью наших песен я подарил Ариэлю Шарону, - сообщает Евгений Мерзон, член Центра правящего Ликуда. - В 2000 году мы были приглашены в усадьбу Хават Шикмим, и Юра исполнил там «Левый марш». - Но ведь Шарон понимает по-русски. Как он реагировал? - Сказал: «Тода раба леха!» («Большое тебе спасибо!»), хотя во время выступления и сидел с абсолютно непроницаемым лицом. Мероприятие предшествовало «праймериз» в Ликуде, и на том этапе Ариэль Шарон был настроен по-боевому. Кстати, и пресса была весьма щедро представлена, даже Аяла Хасон присутствовала... - говорит Мерзон. - А в дни последнего праздника Суккот я снова оказался гостем в сукке главы правительства, но на сей раз уже не пел, а слушал и задавал вопросы, так как приглашен был в качестве редактора русской газеты Ликуда «Голос», чтобы проинтервьюировать главу правительства. Когда беседа подошла к концу, я сказал Шарону, что хочу подарить ему кассету «Фестиваль рыб» с записями новых песен Иерусалимского клуба, и добавил: «Надеюсь, под вашим руководством Израиль не постигнет участь главных героев этой песни и мы не окажемся, как рыбы, в море». Ариэль Шарон поблагодарил и обещал кассету прослушать. Но ни той ночью, ни на другое утро он так и не перезвонил мне, чтобы поделиться впечатлениями... - А если честно, то наши концерты всегда с успехом проходят на территориях - в Кирьят-Арбе, Карней-Шомроне, Бейт-Эле, Ткоа, и многих других поселениях, - говорит Михаил Шовман, инженер-программист, репатриант 1990 года. Напоследок задаю Евгению Мерзону (по случаю его опоздания на «стрелку») тот самый вопрос, который, собственно, и стал поводом к нашей спонтанной встрече: - Какие чувства вы испытали в тот день, когда Израиль освободил из тюрем 436 террористов, а в Иерусалиме был совершен чудовищный теракт? - Меня не оставляло ощущение, что сейчас, наконец, все встанет на свои места, - говорит он. – Взрыв в автобусе девятнадцатого маршрута дал реальный повод для того, чтобы развернуть боевые самолеты и нанести решающий удар по Мукате: ведь к тому моменту было уже доподлинно известно, что трое наших солдат, оказавшихся в лапах «Хизбаллы», мертвы, так что толпу террористов меняют на одного-единственного Тененбаума, чьи заслуги перед страной весьма и весьма сомнительны. - Когда Израиль принимал переданные из Ливана трупы троих солдат, а в Институте судебно-медицинской экспертизы в Абу-Кабире шло опознание погибших в Иерусалиме, в Бейруте от души веселились: там устроили всенародные торжества по случаю возвращения террористов на родину. И этим все сказано... - подвел черту Юрий Липманович. Фото автора Публикация сопровождается текстами песен О Мирном Процессе, Товарищ Перес и Большой Барак |
Главная |
Новости |
 О нас |
Авторы |
Каталог |
 Песни о мире |
 На иврите |
Песни |
MP3 |
 Диски |
 Друзья |
 Ссылки |
 История |
 Наши концерты |
 Игра |
 Поиск |
 Напишите нам |
עברית |
English |
| При цитировании обязательны ссылки на автора и сайт; в Интернете - линки. | ||
|
© Лев Ари Судаков 2001-2021 |
Обратная связь LJ / ЖЖ |
|
Эта страница обновлена 12.10.2021