Как-то раз был приказ: отделиться, -
Гнать евреев с насиженных мест.
И пошли мы с друзьями в столицу
Выражать легитимный протест.
И стоял я в оранжевом свитере,
Где написано «Гуш Катиф».
Но к приезду начальства со свитою
Повязали весь наш коллектив.
Начал следователь допросы
Без особых, впрочем, затей:
Оккупанты, мол, кровососы,
Палачи палестинских детей.
«Вы упёрлись в идею подлую,
Как бараны, - ни шагу вспять...
Но начальник наш знает доподлинно,
Как с баранами поступать:
Кто не мёртвый баран, тот баран живой
До тех пор, пока не убьют...
Что ж ты, мальчик, такой оранжевый.
Докажи-ка, что не верблюд!
Не придут к тебе папа с мамою,
Так как были слишком упрямые.
Так что небо тебе будет, деточка,
Пусть не оранжевым, зато в клеточку.
Ваша зелень настолько кошерная,
Что честнОму народу противно.
Море – мокрое, песни скверные.
Негативные, ох негативные.
В общем, вы нам - не братья, братцы.
Как ни жгите сердца глаголом.
Впрочем, поздно теперь отпираться.
Ознакомься вот с протоколом: |
Выкрикивал ругательства
Обидные весьма,
А это - подстрекательство,
За это есть тюрьма.
Из умысла злодейского
Пошёл на рецидив:
Напал на полицейского,
Телесно повредив.
Кусался агрессивно,
Устраивал скандал...
Да как это пассивно?
Да как не нападал?
А кто своею мордою
Попал ему в кулак?
Какие руки твёрдые,
Какой архипелаг?
Так что можешь проститься с волею,
Твои шансы ничтожно малы.
Нам велели найти подполье.
И найдём, хоть из-под полы.
Твой проступок года не сотрут ничуть.
Подпиши: мол, извлёк урок,
Сознаю, обязуюсь сотрудничать...»
Отказался. Добавили срок...
Покорные бараны,
Надёжная охрана,
Усатого тирана
Незримый силуэт.
Еврейское подполье
И Русское Подворье.
Такого Лукоморья
Не видывал поэт.
Но как легко в ученьи,
В бою же всё иначе.
Там паче в Палестине,
Где самый разный люд...
Забыв предназначенье,
Устав от сверхзадачи,
Идёт назад в пустыню
Оранжевый верблюд.
Оранжевый, оранжевый
Оранжевый верблюд. |
Оранжевые песни
