Иерусалимский Клуб Политической Песни «Зимрат aАрец»

Новости

Возвращение еврейской песни

Цур Эрлих
Опубликовано на сайте Аналитической группы МАОФ
Текст на иврите

Традиция пения вокруг костров развилась на тайных фестивалях, за которыми охотились агенты КГБ. Репатрианты из России решительно настроены возвратить еврейскую культуру к ее настоящим корням. И если вы хотите разозлить их, попробуйте спеть возле них "Калинку" («Макор ришон» 10.11.06) Принято считать, что олимы из России создают для себя высокомерное руссковорящее гетто. Пришло время разрушить этот миф. Возможно, кому-то это покажется странным , но именно они способны вернуть «израильской» культуре её утерянную индивидуальность, сделать её такой, какой она когда-то собиралась быть. (прим.пер., понятие «израильское/ий/ая» взято в кавычки как спорное, т.к. автор имеет в виду культуру еврейского ишува и современного государства, а не исконное значение этого слова – см. книгу М.Карпеля «Революция сознания», ч.2-ая, глава «Терминология».) «Израильские» песни, поэзия и театральное исскуство вышли из русской культуры. Имелось в виду, что отсюда же пойдут еврейские корни. Но в Израиле народная песня повстречала западную поп-музыку, поэзия в пятидесятые годы стала жертвой постмодернизма, частично превратившись в тайный шифр, используемый маленькой, оторванной от общественности группой; а театр, как бы это помягче выразиться, немножко забыл, что такое евреи. Во всех этих трёх областях сегодня работают люди, воспитанные русской культурой, которые не только переводят русские произведения на иврит, но создают собственно израильское творчество, используя привезенные из России средства самовыражения. Так что мы имеем возможность наблюдать живой процесс становления «израильской» культуры, какой она могла бы быть сегодня, если бы продолжила идти по первоначальному пути... «Вхождение в ивритскую культуру с нашими «русскими» корнями - для нас самая естественная вещь», - говорит Саша Крупицкий, - «благодаря патриотизму, неравнодушию к происходящему в стране, ощущению того, что все мы живём здесь вместе и что мы должны сопереживать с нашими братьями. Поэтому люди тяжело работают для создания авторской (бардовской) песни на иврите, хотя у них от этого одни расходы. Во всём мире русские барды создают песни по-русски, и только у нас пробуют заниматься этим на языке страны». Что же это за «авторская песня», о которой рассуждает Крупицкий (43) - в свободное время бард, в рабочее - декан проекта «Наалэ»? Речь идёт о жанре, родившемся в качестве реакции на советскую власть, это поэзия, положенная на музыку и принесшая в Советский Союз запретные настроения: пели о личности, о чувствах, которые нахально не являются социалистическими, о любви, о свободе и даже о вере в Б-га. Как правило, поэт был и композитором, сам пел и аккомпанировал себе на гитаре. Жанр распространялся, устраивались подпольные фестивали в лесах, он стал языком десятков миллионов интеллигентных людей, презиравших коммунизм. Крупицкого в молодости за сионистскую деятельность исключили из аспирантуры. Авторская песня для него была тогда неотделима от сионизма: оба эти занятия, объясняет он, были подпольными, незаконными и выражали стремление к свободе. Он помнит фестивали в лесу с десятками тысяч участников в палаточных городках и агентами тайной полиции, иногда зарезавшими праздник. «У нас был бардовский клуб, игравший в кошки-мышки с властями. Мы раздавали кассеты, организовывали выступления. Многие активисты были евреями, и с началом алии клуб заглох». Но бард – обладатель «сионистской» души и в другом смысле. Бардовское искусство родственно «посиделкам вокруг костра» и «песне как исскуству», а именно эти две вещи, впоследствии почти исчезнувшие, отличали «израильскую» культуру в период влияния на неё русской. Возьмите их, добавьте всемирный компонент «автор-исполнитель» плюс такую редкую в современном Израиле вещь, как альтернатива властвующей культуре и вызов политической диктовке, и получите русского барда. Создать здесь сегодня жанр авторской песни на иврите - означает одним махом выбросить из «израильской» музыки годы влияния поп-культуры, поместить на их место отсутствующие десятилетия естественного развития и продолжать, как будто ничего не случилось. Бардовская песня время от времени наведывалась в Израиль. В шестидесятых сюда вернулся посланник Мосада Яаков Шарет. За железным занавесом он открыл для себя подпольный жанр, пришёл от него в восторг и перевёл избранные песни, лёгшие в основу популярной программы 69-го г. «Идёт-бредёт компания». В 89-м появился первый диск Аркадия Духина, посвящённый Высоцкому. Оттуда помнят главным образом песенку «Тембель» («недотёпа»). Звезда вышеупомянутой «Компании» Лиор Йени в 95-м г. тоже выпустил диск с песнями Высоцкого. Сегодня он подумывает ещё об одном таком диске. Чем притягивает его бардовская песня? «Я просто люблю это. Красота, искренность, правда, а не только деньги». Конечно, больше всего барды поют в Израиле по-русски. На Кинерете, в Кармиэле и в других местах проходят фестивали, где участвуют тысячи людей. В СССР такие фестивали были общей тайной интеллигенции, презиравшей режим. "В Союзе бардовская песня помогала людям выстоять против официальной культуры, "спущенной сверху" через СМИ, и объединяла десятки миллионов», - объясняет Зеэв Гейзель, в прошлом узник Сиона, теперь математик и деятельный переводчик и популяризатор бардовской песни на иврите. «Она пробуждает солидарность и чувство, не очень поддающееся определению, что-то вроде ностальгии по несуществующему». И сегодня в Израиле она объединяет олимовскую интеллигенцию. В Израиле живут двое из её легендарных отцов-основателей – Юлий Ким и Яков Коган. Жестокий идол левых Хотя бардовская песня на иврите ещё не вышла из пелёнок, она уже очень упрямая. Марк Павис взялся растить её. Он находит бардов, готовых петь на иврите, и открывает их для ивритоязычной публики с помощью инициированных им концертов и дисков, например, «Пока земля ещё вертится». «Бардовская песня – это не только культура, это ещё и способ высказаться, поделиться личным опытом. Нам важно рассказать ивритоязычным о том, что имеет для нас такое большое значение». Павис сообщает о предложениях выступлений, получаемых его артистами, о растущей заинтересованности и о тёплых откликах. Такое впечатление произвёл и вечер в Иерусалиме несколько месяцев назад. В ещё большей степени волнение чувствовалось среди выступавших: как и следовало ожидать от детей «России-мамы», они полны чувства, душевности и почтения к песням. Несколько отличались от всех две бардессы без русского акцента, в чьих песнях вместо искреннего страдания, драматичности и сердечной тоски слышалась радость. Хедва Гольдшмит и Наоми Орен являются, может быть, единственными в мире бардессами без русских корней. Они - участницы ансамбля Саши Крупицкого, исполняющего бардовские песни на русском и на иврите. В 1990-м обеим было около двадцати лет и они активно помогали олимам обустраиваться. Ансамбль родился, когда они с Крупицким проводили занятия в «Гешер алия» - отдел организации «Гешер», занимавшейся сближением израильтян с олимами. Хедву Гольдшмидт впервые увлекла песня «Зелёная карета». Это было в самом начале волны алии. Она начинала работать с олимовской молодёжью и собиралась выехать в Россию для работы среди будущих олим. Потом она работала в «Гешер алия» и в ансамбле. На одном из выступлений, на внутреннем вечере «Гешера» познакомилась с будущим мужем, будущим режиссёром Гиладом Гольдшмидтом. Там он увидел её и заинтересовался, кто это. «Зелёная карета» ещё напомнит им о себе. Так называется новый фильм Гольдшмидта о молодом оле, который накануне свадьбы узнаёт, что не является евреем по Галахе. Песня под этим названием звучит в фильме. «Мы хотели, чтобы в фильме был кусочек культуры, песни, чего-то из жизни героя», - объясняет Хедва. «Израильтяне не всегда понимают глубину и богатство русской культуры. В их представлении это язык, еда и водка. Вот одна из причин моих попыток познакомить их с бардовской песней. Часто на моих встречах с выходцами из России, когда я рассказываю им о своих занятиях бардовской песней, у них раскрываются глаза и падают стены между нами. Сказывается разница между бардовской песней и известными нам, израильтянам, т.н. «русскими песнями» типа «Катюши». Не говоря уже об относительно низком уровне последних, они проникнуты «советчиной», идентифицируются с советским режимом. Когда мы пели их олимам, они кривились, их лица бледнели на глазах». З.Гейзель говорит об этом так: «Люди думают, что мне нравится, когда они поют мне «Калинку» и прочие красноармейские песни. Я в таких случаях просто выхожу из зала. Это почти то же самое, что еврею – выходцу из Германии петь «Хорст Вессель» (песню, идентифицируемую с нацистской Германией)». Для Наоми Орен, коллеги Х.Гольдшмидт, знакомство с бардовской песней явилось частным случаем более общей влюблённости в русский язык, начавшейся, когда она учила молодых олим в ульпане. С того времени её жизнь накрепко связана с русским языком. «Песни подходили к моим занятиям русским и к поездкам в Россию, и я поняла, что это культурный код для общения с интеллигенцией. Эти песни как-то очень небанальны, универсальны, близки многим. Они напоминают определённый тип израильских песен, и это покорило меня. Я всегда думала, что песни вокруг костра – изобретение израильтян, и вдруг оказывается, что это оттуда». «Для вас важно познакомить с этим жанром как можно больше израильтян?» «15 лет назад я бы ответила, что чрезвычайно важно, ведь это может сломать отрицательные стереотипы насчёт олим. Сегодня, кажется, большинство израильтян уже знают о богатстве их культуры, хотя и не очень много. Меня очень радует, когда на таких выступлениях я вижу израильтян». Зато Юрия Липмановича (38) из еврейско-русского бардовского клуба «Зимрат а-Арец» - «Иерусалимского клуба политической песни» не особенно трогает вопрос ознакомления израильтян с авторской песней. Для него большее значение имеет идея, которую он передаёт ею. Вот, к примеру, один из куплетов песни «Я обвиняю»: "Пош'им, hистаклу беэйней а-школь, Бифней а-эвель hаркину рашим, Коль од а-шалом, э-алиль э-ахзар шель а-смоль Дореш корбанот хадашим" («Злодеи, посмотрите в глаза траура, опустите головы перед скорбью, пока мир – этот жестокий идол левых, требует всё новых жертв» (см.слова песни на сайте). Юрий Липманович Рифма отправлена в гетто В «Иерусалимском клубе» главное место отводится актуальным, часто сатирическим песням, которые, в отличие от традиционных бардовских, бывают откровенно политическими. Антикоммунизм классической бардовской песни здесь перешёл в антилевацкость. За шесть лет существования клуба были выпущены два диска на иврите, проводятся выступления по всей стране, ежегодно организуется «Пуримшпиль». О нём даже писали в «а-Арец», причём в начале статьи читателей призвали запастись крепким желудком. Вопрос к Липмановичу – откуда у него способности рифмовать на иврите. «Я всегда играл в рифмы на русском. На иврите вначале не осмеливался, но в какой-то момент это просто вырвалось наружу». Ещё удивительнее рифмы в ивритских сатирических песнях Шауля Резника, сатирика из газеты «Вести». «Русский язык музыкален и в отличие, например, от английского и подобно ивриту предлагает широкий простор для рифм», - объясняет Резник. Вот мы и съехали с бардовской песни на стихотворчество. На самом деле обе эти области очень близки благодаря литературности бардовских песен и, с другой стороны, музыкальности русской поэзии. В израильской культуре нет большой связи между лёгкой музыкой – царством певцов,и поэзией, и именно в этом новшество, предлагаемое русской культурой: сблизить их между собой. Вернуть поэзии музыку, кайф, лёгкость и популярность; вернуть песне уважение к словам, многогранность и глубину. Олимы с небольшим стажем изъяснения на иврите умудряются так искусно с ним обращаться, как немногие израильтяне, и активно участвуют в попытках группы израильских поэтов оживить поникшие рифму и метр. «Я каждый раз поражаюсь большому количеству рукописей от русскоязычных», - говорит поэт Дори Манор, редактор журнала «О!» этого направления. «Можно, конечно, объяснить это их близким знакомством с поэзией. Но кажется уместнее вспомнить о том, что современная ивритская поэзия в начале возрождения языка писалась поэтами, знакомыми со славянской: Бялик, Рахель и модернисты, поколение ПАЛМАХа. У многих «русских», пишущих на иврите, я вижу убедительное и органичное продолжение ивритской поэзии, какое теоретически могло бы иметь место, если бы не американское и европейско-немецкое влияние в пятидесятых годах». Эли Бар-Яалом (38), хайфский лектор математического мышления, может подать пример сближения бардовской песней с поэзией, что, как мы уже говорили, может привнести важный вклад в ивритскую песню и в ивритскую поэзию. Бар-Яалом – поэт, который пишет «удобоваримые» для читателя стихи на русском и на иврите. Он также ивритский бард. Он был ведущим концерта «Пока земля ещё вертится» и исполнителем около половины песен в последнем диске «Иерусалимского клуба». Не случайно они же названы «литературными» в его книге, которая должна сейчас выйти в свет. Эли Бар-Яалом Он приехал в Израиль в шесть лет и рос как израильтянин, но во время алии девяностых раскрыл в себе русскую жилку. С другой стороны, Бар-Яалом познакомился с тем, что он считает советским свойством израильской культуры: диктовка властей. Имеются в виду «революционеры» пятидесятых годов, компания «Ликрат» Натана Заха и его последователей, выступавших против традиционно музыкальной стороны поэзии: «Эти политруки прервали естественную связь между формой, содержанием и идеей в стихах. Они отказались от волшебства поэзии, от ритма и рифмы, и не только от них. Они говорили, что это устарело и теперь запрещено, а если ты так пишешь, тебе нельзя заходить во «дворец поэзии», а можно только писать куплетики. Ситуация в Израиле напоминает диктаторский режим, и поэзия – только пример: кто-то жмёт на кнопку и решает, что считать поэзией и публиковать в журналах, а что – нет. Поэтов волшебной музыкальной поэзии с рифмами засадили в культурные гетто». Здесь, по мнению Бар-Яалома, русская культура влияет в положительную сторону. «Поэт Иосиф Бродский сказал в своей Нобелевской речи, что пока существует русский язык, существование поэзии неизбежно. Россия сохраняла магическую форму поэзии для того, чтобы теперь она могла быть вновь задействована в Израиле. Внедрение «по капельке» бардовской песни и вообще русской поэзии в Израиль на протяжении всех этих лет было, возможно, своего рода впрыскиванием лекарства, чтобы больной держался, но настоящая революция просиходит теперь, когда подрастают дети алии девяностых. Они – бомба замедленного действия. Люди, чей язык – иврит, но обогащённые русской культурой и неудовлетворённые существующей в Израиле». Сиван Баскин (30), уроженица Литвы, из лучших ивритских поэтесс последней алии: «Русская поэзия никогда по-настоящему не расставалась с размером и рифмой. Мне кажется, главная причина в восторженном отношении к языку, к творившим на нём поэтам, и в особенности к его многочисленным возможностям виртуозно работать с размером и рифмой. Поэта, пишущего на русском и отказывающимся от этого богатства, можно сравнить с поваром, у которого полно отборных продуктов, а он обязательно хочет готовить только корнфлекс с молоком. Иногда это тоже нужно, но если так продолжается долго, чувствуется, что мы что-то теряем. Кому хочется так жить?» Баскина отдаёт должное и "русскому" воспитанию. «Идеалом была любовь к чтению. В школе учили стихи наизусть, они стали частью нас. Были профессиональные переводы зарубежной литературы. Когда я стала писать на иврите, у меня появился "бонус": на иврит всё звучит так свежо, что я не перестаю восхищаться». "Ло сихакти шеш-беш бетиюлей кита, ло hаити мелах, шамна, сальта, о моцар ахер авур арци а-яфа, hаити шишим ахуз коэль им таам мар шель труфа" («Я не играла в шеш-беш в классе, не была солью, пончиком в масле, ни другим продуктом для своей страны. Шестьдесят процентов спирта с горьким вкусом хины»). Так начинается одно из стихотворений Баскиной, созерцающее Израиль снаружи и изнутри, со стороны присутствующей и чужой. В частности и по этой причине её на первый взгляд шуточные стихи весьма поучительны. «Вы пытаетесь превратить чтение стихов в обязательную часть жизни каждого израильского интеллигента, как это было в России?» «Безусловно. Не льщу себя большими надеждами, но в этом суть. Думаю, что в отстуствии интереса к поэзии виноваты в некоторой степени и сами поэты, многие из которых подались в замкнутую поэзию, в белый стих, стали писать непонятные, не звучащие и не запоминающиеся стихи, и здесь опять мы можем говорить о важности рифмы и ритма, главных помощников памяти. Важнее для меня, чтобы люди читали Лею Гольдберг и Рахель, нежели меня, но если я нужна кому-нибудь, чтобы он просто начал читать стихи – я здесь, стараюсь дать ему радость и восторг поэзии». Дон Жуан и "Песнь Песней" Глубинное опъянение, ощущаемое в вытесанном из камня малюсеньком зале №2 театра «Хан» лишь в малой степени подготавливает вас к тотальному шоку, в который собираются повергнуть вас актёры театра «Микро». Без шума и фокусов. Без конфузящих постмодернистических опытов. Здесь говорит сама игра, игра и жизнь. Полное отождествление актёров с персонажами. Внимательное до боли слушание себя и действия. Мычания до кончиков нервов, знаки кантелляции,закрадывающиеся в речь, живая игра на скрипке. Русский акцент актёров. Яаков и Рахель на сцене у колодца в Харане. Обман, готовность быть обманутым, семь лет, как страшно трудно быть Яаковом, Рахелью, Леей, Йосефом, женой Потифара четыре тысячи лет назад и в данный момент. Потрясённые молодые зрители. Еврейская единение древних элементарных частиц. Русская абсолютность игры. Спасибо вам, за то что пришли на спектакль «Обеты». Театральная труппа «Микро» - лаборатория по поискам сущности еврейского театра на русский манер. «Недарим» - «Обеты», основанный на романе Томаса Манна «Иосиф и его братья» - ступень в этом направлении. «Мы попытались найти самые чистые, самые древние составляющие еврея», - объясняет Ефим Риненберг (26), играющий праотца Яакова, - «раскрыть первоначальный смысл таких понятий, как любовь или Б-г, отбросив наши прежние знания. За работой у актёров появилось ощущение, что они дотронулись до чего-то очень основного, без оттенков. Радость – это радость, гнев – это гнев. Очистившись от психологических стандартов Запада, освободившись от секулярных европейских постулатов, от общепринятых масок и церемониалов, мы нашли в этой прямоте нечто очень еврейское». «Габима», первый современный еврейский театр, первоначально был театром русской школы, в частности Станиславского. Он был создан с целью ислледовать, что такое еврейский театр. От этого мало что осталось в сегодняшней «Габиме», зато иерусалимский «Микро» продолжает опыт как раз с того этапа, на котором «Габима» его забросила. «Микро» начал с театральной студии под руководством режиссёра Ирины Горелик. Учились там олимы всё по тому же Станиславскому, требующему от актёра исследовать реальность и вкладывать в игру всю свою эмоциальную жизнь. По подобным причинам театр должен быть труппой с постоянными актёрами, которые вместе растут и совершенствуются. В итоге студия по окончании учёбы стала театральной труппой. Это актёры-добровольцы, которым приходится подрабатывать другими занятиями. И вновь абсолютизм: ежедневно они посвящают около шести часов репетициям. Они следуют и другим принципам русской школы, например, высказыванию режиссёра Мейерхольда о необходимости того,чтобы любая пьеса, которую ставит театр, совершенно отличалась по стилю игры от предыдущей, и что зрители приходят не для получения удовольствия, а для того, чтобы задуматься. «Микро» ставит не готовые произведения, а переводит материалы из литературных и еврейских источников на язык театра. Он еврейский не по букве Галахи (например, на сцене в одной группе играют и мужчины, и женщины), а скорее на уровне идеи. Поиски «Микро» утерянного еврейского театра начались с пьесы по роману Ицхака Башевиса-Зингера «Ненавистники, повесть о любви». Актёры были и хором, певшим молитвы из «Махзора» на Рош-а-Шана и Йом Кипур. Риненберг рассказывает: «Мы стали думать, каким должен быть еврейский хор. Нам не хотелось лёгкого решения – петь как в синагоге. Не могу сказать, чтобы мы нашли стопроцентно верное решение. В традициях русского театра нет однозначных ответов – это закон. Если актёры думают, что уже знают, как работать, значит, как люди исскуства они кончились. Мы уже три года ставим эту пьесу по Башевису-Зингеру, и всякий раз по-другому. Поиск важнее исполнения. Поставив спектакль по Зингеру, мы стали думать дальше: ну ладно, мы играем евреев, поём из еврейского «Махзора», но разве в еврейском театре должны быть только еврейские пьесы? Поэтому наша следующая пьеса, «Разлука с дон-Жуаном», противопоставляет дон-Жуана, классику западного театра, Песне Песней. Затем «Обеты». Следующий этап – завершение «Обетов». Ведь сегодняшний еврей является полной противоположностью герою ТАНАХа, у которого не было масок, как показано в «Обетах».Поэтому мы сделали пьесу, которая будет называться, наверное, «Хелемские мудрецы», по хасидским текстам Люблинского Провидца и Мартина Бубера, сказкам о хелемских мудрецах Башевиса-Зингера и рассказах о Гершеле Острополере. С одной стороны, еврейская толпа, с другой –еврейская философия и мистика. Две противоположности, которые в иудаизме очень здорово сочетаются. В связи с этим постоянно вспоминается мысль РАМБАМа, что маленький мальчик соблюдает заповеди по-простому, подрастает – учится, исследует и достигает высот, потом доходит до высшей точки, где понимает, что соблюдает заповеди просто для того, чтобы соблюдать заповеди; понимает, что надо пройти всё это для того, чтобы достичь простоты. Возродить «Пуримшпиль» В «Микро» ищут также традицию еврейской игры. «Существует немного древних еврейских пьес, написанных во времена Гаонов, в золотой век Испании, в Италии в эпоху Ренесанса, вплоть до религиозной драматургии РАМХАЛя. Но это тексты, а театр – не текст, не литература, и трудно найти описание еврейского театра. Есть описания Пуримшпилей, но поздних времён. Что-то пытаемся найти. Что найдём –не знаю, мы в процессе». «Театр в религиозных слоях населения, как например театр «Таир», имеет отношение, по Вашему мнению, к этим поискам?» «Хорошо, что религиозные занимаются этим. Еврейство было травмировано греческим театром, так что театр казался средоточием греческих идеалов, и, к сожалению, из-за этого произошло отдаление от театра. Взгляните на список лучших актёров начала века в России – увидите, из них половина евреи-выкресты. Ведь нас, евреев, отличает способность понимать другого и искать духовность. Не знаю, все ли сегодняшние опыты углубляют и ищут ли что-нибудь, кроме еврейского содержания. Попытки найти корни еврейского театра, например, в «Цахут бдихута декидушин» Йегуды Сомо из театра "Таир", очень хорошие и радуют. Я работаю над такими вещами – например, над возрождением чудесной древней традиции Пуримшпилей. Буду срадостью сотрудничать со всяким, кто захочет делать Пуримшпили. Из этого может получиться настоящий еврейский театр». Перевела Лиора Мильман МАОФ 2007

Традиция пения вокруг костров развилась на тайных фестивалях, за которыми охотились агенты КГБ. Репатрианты из России решительно настроены возвратить еврейскую культуру к ее настоящим корням. И если вы хотите разозлить их, попробуйте спеть возле них "Калинку"

(«Макор ришон» 10.11.06)

Принято считать, что олимы из России создают для себя высокомерное руссковорящее гетто. Пришло время разрушить этот миф. Возможно, кому-то это покажется странным , но именно они способны вернуть «израильской» культуре её утерянную индивидуальность, сделать её такой, какой она когда-то собиралась быть. (прим.пер., понятие «израильское/ий/ая» взято в кавычки как спорное, т.к. автор имеет в виду культуру еврейского ишува и современного государства, а не исконное значение этого слова – см. книгу М.Карпеля «Революция сознания», ч.2-ая, глава «Терминология».)

«Израильские» песни, поэзия и театральное исскуство вышли из русской культуры. Имелось в виду, что отсюда же пойдут еврейские корни. Но в Израиле народная песня повстречала западную поп-музыку, поэзия в пятидесятые годы стала жертвой постмодернизма, частично превратившись в тайный шифр, используемый маленькой, оторванной от общественности группой; а театр, как бы это помягче выразиться, немножко забыл, что такое евреи.
Во всех этих трёх областях сегодня работают люди, воспитанные русской культурой, которые не только переводят русские произведения на иврит, но создают собственно израильское творчество, используя привезенные из России средства самовыражения. Так что мы имеем возможность наблюдать живой процесс становления «израильской» культуры, какой она могла бы быть сегодня, если бы продолжила идти по первоначальному пути...

«Вхождение в ивритскую культуру с нашими «русскими» корнями - для нас самая естественная вещь», - говорит Саша Крупицкий, - «благодаря патриотизму, неравнодушию к происходящему в стране, ощущению того, что все мы живём здесь вместе и что мы должны сопереживать с нашими братьями. Поэтому люди тяжело работают для создания авторской (бардовской) песни на иврите, хотя у них от этого одни расходы. Во всём мире русские барды создают песни по-русски, и только у нас пробуют заниматься этим на языке страны».

Что же это за «авторская песня», о которой рассуждает Крупицкий (43) - в свободное время бард, в рабочее - декан проекта «Наалэ»? Речь идёт о жанре, родившемся в качестве реакции на советскую власть, это поэзия, положенная на музыку и принесшая в Советский Союз запретные настроения: пели о личности, о чувствах, которые нахально не являются социалистическими, о любви, о свободе и даже о вере в Б-га. Как правило, поэт был и композитором, сам пел и аккомпанировал себе на гитаре. Жанр распространялся, устраивались подпольные фестивали в лесах, он стал языком десятков миллионов интеллигентных людей, презиравших коммунизм.

Крупицкого в молодости за сионистскую деятельность исключили из аспирантуры. Авторская песня для него была тогда неотделима от сионизма: оба эти занятия, объясняет он, были подпольными, незаконными и выражали стремление к свободе. Он помнит фестивали в лесу с десятками тысяч участников в палаточных городках и агентами тайной полиции, иногда зарезавшими праздник. «У нас был бардовский клуб, игравший в кошки-мышки с властями. Мы раздавали кассеты, организовывали выступления. Многие активисты были евреями, и с началом алии клуб заглох».

Но бард – обладатель «сионистской» души и в другом смысле. Бардовское искусство родственно «посиделкам вокруг костра» и «песне как исскуству», а именно эти две вещи, впоследствии почти исчезнувшие, отличали «израильскую» культуру в период влияния на неё русской. Возьмите их, добавьте всемирный компонент «автор-исполнитель» плюс такую редкую в современном Израиле вещь, как альтернатива властвующей культуре и вызов политической диктовке, и получите русского барда. Создать здесь сегодня жанр авторской песни на иврите - означает одним махом выбросить из «израильской» музыки годы влияния поп-культуры, поместить на их место отсутствующие десятилетия естественного развития и продолжать, как будто ничего не случилось.

Бардовская песня время от времени наведывалась в Израиль. В шестидесятых сюда вернулся посланник Мосада Яаков Шарет. За железным занавесом он открыл для себя подпольный жанр, пришёл от него в восторг и перевёл избранные песни, лёгшие в основу популярной программы 69-го г. «Идёт-бредёт компания». В 89-м появился первый диск Аркадия Духина, посвящённый Высоцкому. Оттуда помнят главным образом песенку «Тембель» («недотёпа»). Звезда вышеупомянутой «Компании» Лиор Йени в 95-м г. тоже выпустил диск с песнями Высоцкого. Сегодня он подумывает ещё об одном таком диске. Чем притягивает его бардовская песня? «Я просто люблю это. Красота, искренность, правда, а не только деньги».

Конечно, больше всего барды поют в Израиле по-русски. На Кинерете, в Кармиэле и в других местах проходят фестивали, где участвуют тысячи людей. В СССР такие фестивали были общей тайной интеллигенции, презиравшей режим. "В Союзе бардовская песня помогала людям выстоять против официальной культуры, "спущенной сверху" через СМИ, и объединяла десятки миллионов», - объясняет Зеэв Гейзель, в прошлом узник Сиона, теперь математик и деятельный переводчик и популяризатор бардовской песни на иврите. «Она пробуждает солидарность и чувство, не очень поддающееся определению, что-то вроде ностальгии по несуществующему». И сегодня в Израиле она объединяет олимовскую интеллигенцию. В Израиле живут двое из её легендарных отцов-основателей – Юлий Ким и Яков Коган.

Жестокий идол левых

Хотя бардовская песня на иврите ещё не вышла из пелёнок, она уже очень упрямая. Марк Павис взялся растить её. Он находит бардов, готовых петь на иврите, и открывает их для ивритоязычной публики с помощью инициированных им концертов и дисков, например, «Пока земля ещё вертится». «Бардовская песня – это не только культура, это ещё и способ высказаться, поделиться личным опытом. Нам важно рассказать ивритоязычным о том, что имеет для нас такое большое значение».

Павис сообщает о предложениях выступлений, получаемых его артистами, о растущей заинтересованности и о тёплых откликах. Такое впечатление произвёл и вечер в Иерусалиме несколько месяцев назад. В ещё большей степени волнение чувствовалось среди выступавших: как и следовало ожидать от детей «России-мамы», они полны чувства, душевности и почтения к песням.

Несколько отличались от всех две бардессы без русского акцента, в чьих песнях вместо искреннего страдания, драматичности и сердечной тоски слышалась радость. Хедва Гольдшмит и Наоми Орен являются, может быть, единственными в мире бардессами без русских корней. Они - участницы ансамбля Саши Крупицкого, исполняющего бардовские песни на русском и на иврите. В 1990-м обеим было около двадцати лет и они активно помогали олимам обустраиваться. Ансамбль родился, когда они с Крупицким проводили занятия в «Гешер алия» - отдел организации «Гешер», занимавшейся сближением израильтян с олимами.

Хедву Гольдшмидт впервые увлекла песня «Зелёная карета». Это было в самом начале волны алии. Она начинала работать с олимовской молодёжью и собиралась выехать в Россию для работы среди будущих олим. Потом она работала в «Гешер алия» и в ансамбле. На одном из выступлений, на внутреннем вечере «Гешера» познакомилась с будущим мужем, будущим режиссёром Гиладом Гольдшмидтом. Там он увидел её и заинтересовался, кто это. «Зелёная карета» ещё напомнит им о себе. Так называется новый фильм Гольдшмидта о молодом оле, который накануне свадьбы узнаёт, что не является евреем по Галахе. Песня под этим названием звучит в фильме.

«Мы хотели, чтобы в фильме был кусочек культуры, песни, чего-то из жизни героя», - объясняет Хедва. «Израильтяне не всегда понимают глубину и богатство русской культуры. В их представлении это язык, еда и водка. Вот одна из причин моих попыток познакомить их с бардовской песней.

Часто на моих встречах с выходцами из России, когда я рассказываю им о своих занятиях бардовской песней, у них раскрываются глаза и падают стены между нами. Сказывается разница между бардовской песней и известными нам, израильтянам, т.н. «русскими песнями» типа «Катюши». Не говоря уже об относительно низком уровне последних, они проникнуты «советчиной», идентифицируются с советским режимом. Когда мы пели их олимам, они кривились, их лица бледнели на глазах». З.Гейзель говорит об этом так: «Люди думают, что мне нравится, когда они поют мне «Калинку» и прочие красноармейские песни. Я в таких случаях просто выхожу из зала. Это почти то же самое, что еврею – выходцу из Германии петь «Хорст Вессель» (песню, идентифицируемую с нацистской Германией)».

Для Наоми Орен, коллеги Х.Гольдшмидт, знакомство с бардовской песней явилось частным случаем более общей влюблённости в русский язык, начавшейся, когда она учила молодых олим в ульпане. С того времени её жизнь накрепко связана с русским языком. «Песни подходили к моим занятиям русским и к поездкам в Россию, и я поняла, что это культурный код для общения с интеллигенцией. Эти песни как-то очень небанальны, универсальны, близки многим. Они напоминают определённый тип израильских песен, и это покорило меня. Я всегда думала, что песни вокруг костра – изобретение израильтян, и вдруг оказывается, что это оттуда».

«Для вас важно познакомить с этим жанром как можно больше израильтян?»

«15 лет назад я бы ответила, что чрезвычайно важно, ведь это может сломать отрицательные стереотипы насчёт олим. Сегодня, кажется, большинство израильтян уже знают о богатстве их культуры, хотя и не очень много. Меня очень радует, когда на таких выступлениях я вижу израильтян».

Зато Юрия Липмановича (38) из еврейско-русского бардовского клуба «Зимрат а-Арец» - «Иерусалимского клуба политической песни» не особенно трогает вопрос ознакомления израильтян с авторской песней. Для него большее значение имеет идея, которую он передаёт ею. Вот, к примеру, один из куплетов песни «Я обвиняю»:
"Пош'им, hистаклу беэйней а-школь,
Бифней а-эвель hаркину рашим,
Коль од а-шалом, э-алиль э-ахзар шель а-смоль
Дореш корбанот хадашим"
(«Злодеи, посмотрите в глаза траура, опустите головы перед скорбью, пока мир – этот жестокий идол левых, требует всё новых жертв» (см.слова песни на сайте).

Юрий Липманович

Рифма отправлена в гетто

В «Иерусалимском клубе» главное место отводится актуальным, часто сатирическим песням, которые, в отличие от традиционных бардовских, бывают откровенно политическими. Антикоммунизм классической бардовской песни здесь перешёл в антилевацкость. За шесть лет существования клуба были выпущены два диска на иврите, проводятся выступления по всей стране, ежегодно организуется «Пуримшпиль». О нём даже писали в «а-Арец», причём в начале статьи читателей призвали запастись крепким желудком.

Вопрос к Липмановичу – откуда у него способности рифмовать на иврите. «Я всегда играл в рифмы на русском. На иврите вначале не осмеливался, но в какой-то момент это просто вырвалось наружу». Ещё удивительнее рифмы в ивритских сатирических песнях Шауля Резника, сатирика из газеты «Вести». «Русский язык музыкален и в отличие, например, от английского и подобно ивриту предлагает широкий простор для рифм», - объясняет Резник.

Вот мы и съехали с бардовской песни на стихотворчество. На самом деле обе эти области очень близки благодаря литературности бардовских песен и, с другой стороны, музыкальности русской поэзии. В израильской культуре нет большой связи между лёгкой музыкой – царством певцов,и поэзией, и именно в этом новшество, предлагаемое русской культурой: сблизить их между собой. Вернуть поэзии музыку, кайф, лёгкость и популярность; вернуть песне уважение к словам, многогранность и глубину.

Олимы с небольшим стажем изъяснения на иврите умудряются так искусно с ним обращаться, как немногие израильтяне, и активно участвуют в попытках группы израильских поэтов оживить поникшие рифму и метр. «Я каждый раз поражаюсь большому количеству рукописей от русскоязычных», - говорит поэт Дори Манор, редактор журнала «О!» этого направления. «Можно, конечно, объяснить это их близким знакомством с поэзией. Но кажется уместнее вспомнить о том, что современная ивритская поэзия в начале возрождения языка писалась поэтами, знакомыми со славянской: Бялик, Рахель и модернисты, поколение ПАЛМАХа. У многих «русских», пишущих на иврите, я вижу убедительное и органичное продолжение ивритской поэзии, какое теоретически могло бы иметь место, если бы не американское и европейско-немецкое влияние в пятидесятых годах».

Эли Бар-Яалом (38), хайфский лектор математического мышления, может подать пример сближения бардовской песней с поэзией, что, как мы уже говорили, может привнести важный вклад в ивритскую песню и в ивритскую поэзию. Бар-Яалом – поэт, который пишет «удобоваримые» для читателя стихи на русском и на иврите. Он также ивритский бард. Он был ведущим концерта «Пока земля ещё вертится» и исполнителем около половины песен в последнем диске «Иерусалимского клуба». Не случайно они же названы «литературными» в его книге, которая должна сейчас выйти в свет.

Эли Бар-Яалом

Он приехал в Израиль в шесть лет и рос как израильтянин, но во время алии девяностых раскрыл в себе русскую жилку. С другой стороны, Бар-Яалом познакомился с тем, что он считает советским свойством израильской культуры: диктовка властей. Имеются в виду «революционеры» пятидесятых годов, компания «Ликрат» Натана Заха и его последователей, выступавших против традиционно музыкальной стороны поэзии: «Эти политруки прервали естественную связь между формой, содержанием и идеей в стихах. Они отказались от волшебства поэзии, от ритма и рифмы, и не только от них. Они говорили, что это устарело и теперь запрещено, а если ты так пишешь, тебе нельзя заходить во «дворец поэзии», а можно только писать куплетики. Ситуация в Израиле напоминает диктаторский режим, и поэзия – только пример: кто-то жмёт на кнопку и решает, что считать поэзией и публиковать в журналах, а что – нет. Поэтов волшебной музыкальной поэзии с рифмами засадили в культурные гетто».

Здесь, по мнению Бар-Яалома, русская культура влияет в положительную сторону. «Поэт Иосиф Бродский сказал в своей Нобелевской речи, что пока существует русский язык, существование поэзии неизбежно. Россия сохраняла магическую форму поэзии для того, чтобы теперь она могла быть вновь задействована в Израиле. Внедрение «по капельке» бардовской песни и вообще русской поэзии в Израиль на протяжении всех этих лет было, возможно, своего рода впрыскиванием лекарства, чтобы больной держался, но настоящая революция просиходит теперь, когда подрастают дети алии девяностых. Они – бомба замедленного действия. Люди, чей язык – иврит, но обогащённые русской культурой и неудовлетворённые существующей в Израиле».

Сиван Баскин (30), уроженица Литвы, из лучших ивритских поэтесс последней алии: «Русская поэзия никогда по-настоящему не расставалась с размером и рифмой. Мне кажется, главная причина в восторженном отношении к языку, к творившим на нём поэтам, и в особенности к его многочисленным возможностям виртуозно работать с размером и рифмой. Поэта, пишущего на русском и отказывающимся от этого богатства, можно сравнить с поваром, у которого полно отборных продуктов, а он обязательно хочет готовить только корнфлекс с молоком. Иногда это тоже нужно, но если так продолжается долго, чувствуется, что мы что-то теряем. Кому хочется так жить?» Баскина отдаёт должное и "русскому" воспитанию. «Идеалом была любовь к чтению. В школе учили стихи наизусть, они стали частью нас. Были профессиональные переводы зарубежной литературы. Когда я стала писать на иврите, у меня появился "бонус": на иврит всё звучит так свежо, что я не перестаю восхищаться».

"Ло сихакти шеш-беш бетиюлей кита, ло hаити мелах, шамна, сальта, о моцар ахер авур арци а-яфа, hаити шишим ахуз коэль им таам мар шель труфа" («Я не играла в шеш-беш в классе, не была солью, пончиком в масле, ни другим продуктом для своей страны. Шестьдесят процентов спирта с горьким вкусом хины»). Так начинается одно из стихотворений Баскиной, созерцающее Израиль снаружи и изнутри, со стороны присутствующей и чужой. В частности и по этой причине её на первый взгляд шуточные стихи весьма поучительны.

«Вы пытаетесь превратить чтение стихов в обязательную часть жизни каждого израильского интеллигента, как это было в России?»

«Безусловно. Не льщу себя большими надеждами, но в этом суть. Думаю, что в отстуствии интереса к поэзии виноваты в некоторой степени и сами поэты, многие из которых подались в замкнутую поэзию, в белый стих, стали писать непонятные, не звучащие и не запоминающиеся стихи, и здесь опять мы можем говорить о важности рифмы и ритма, главных помощников памяти. Важнее для меня, чтобы люди читали Лею Гольдберг и Рахель, нежели меня, но если я нужна кому-нибудь, чтобы он просто начал читать стихи – я здесь, стараюсь дать ему радость и восторг поэзии».

Дон Жуан и "Песнь Песней"

Глубинное опъянение, ощущаемое в вытесанном из камня малюсеньком зале №2 театра «Хан» лишь в малой степени подготавливает вас к тотальному шоку, в который собираются повергнуть вас актёры театра «Микро». Без шума и фокусов. Без конфузящих постмодернистических опытов. Здесь говорит сама игра, игра и жизнь. Полное отождествление актёров с персонажами. Внимательное до боли слушание себя и действия. Мычания до кончиков нервов, знаки кантелляции,закрадывающиеся в речь, живая игра на скрипке. Русский акцент актёров. Яаков и Рахель на сцене у колодца в Харане. Обман, готовность быть обманутым, семь лет, как страшно трудно быть Яаковом, Рахелью, Леей, Йосефом, женой Потифара четыре тысячи лет назад и в данный момент. Потрясённые молодые зрители. Еврейская единение древних элементарных частиц. Русская абсолютность игры. Спасибо вам, за то что пришли на спектакль «Обеты».

Театральная труппа «Микро» - лаборатория по поискам сущности еврейского театра на русский манер. «Недарим» - «Обеты», основанный на романе Томаса Манна «Иосиф и его братья» - ступень в этом направлении. «Мы попытались найти самые чистые, самые древние составляющие еврея», - объясняет Ефим Риненберг (26), играющий праотца Яакова, - «раскрыть первоначальный смысл таких понятий, как любовь или Б-г, отбросив наши прежние знания. За работой у актёров появилось ощущение, что они дотронулись до чего-то очень основного, без оттенков. Радость – это радость, гнев – это гнев. Очистившись от психологических стандартов Запада, освободившись от секулярных европейских постулатов, от общепринятых масок и церемониалов, мы нашли в этой прямоте нечто очень еврейское».

«Габима», первый современный еврейский театр, первоначально был театром русской школы, в частности Станиславского. Он был создан с целью ислледовать, что такое еврейский театр. От этого мало что осталось в сегодняшней «Габиме», зато иерусалимский «Микро» продолжает опыт как раз с того этапа, на котором «Габима» его забросила. «Микро» начал с театральной студии под руководством режиссёра Ирины Горелик. Учились там олимы всё по тому же Станиславскому, требующему от актёра исследовать реальность и вкладывать в игру всю свою эмоциальную жизнь. По подобным причинам театр должен быть труппой с постоянными актёрами, которые вместе растут и совершенствуются. В итоге студия по окончании учёбы стала театральной труппой. Это актёры-добровольцы, которым приходится подрабатывать другими занятиями. И вновь абсолютизм: ежедневно они посвящают около шести часов репетициям. Они следуют и другим принципам русской школы, например, высказыванию режиссёра Мейерхольда о необходимости того,чтобы любая пьеса, которую ставит театр, совершенно отличалась по стилю игры от предыдущей, и что зрители приходят не для получения удовольствия, а для того, чтобы задуматься.

«Микро» ставит не готовые произведения, а переводит материалы из литературных и еврейских источников на язык театра. Он еврейский не по букве Галахи (например, на сцене в одной группе играют и мужчины, и женщины), а скорее на уровне идеи. Поиски «Микро» утерянного еврейского театра начались с пьесы по роману Ицхака Башевиса-Зингера «Ненавистники, повесть о любви». Актёры были и хором, певшим молитвы из «Махзора» на Рош-а-Шана и Йом Кипур. Риненберг рассказывает: «Мы стали думать, каким должен быть еврейский хор. Нам не хотелось лёгкого решения – петь как в синагоге. Не могу сказать, чтобы мы нашли стопроцентно верное решение. В традициях русского театра нет однозначных ответов – это закон. Если актёры думают, что уже знают, как работать, значит, как люди исскуства они кончились. Мы уже три года ставим эту пьесу по Башевису-Зингеру, и всякий раз по-другому. Поиск важнее исполнения.

Поставив спектакль по Зингеру, мы стали думать дальше: ну ладно, мы играем евреев, поём из еврейского «Махзора», но разве в еврейском театре должны быть только еврейские пьесы? Поэтому наша следующая пьеса, «Разлука с дон-Жуаном», противопоставляет дон-Жуана, классику западного театра, Песне Песней. Затем «Обеты». Следующий этап – завершение «Обетов». Ведь сегодняшний еврей является полной противоположностью герою ТАНАХа, у которого не было масок, как показано в «Обетах».Поэтому мы сделали пьесу, которая будет называться, наверное, «Хелемские мудрецы», по хасидским текстам Люблинского Провидца и Мартина Бубера, сказкам о хелемских мудрецах Башевиса-Зингера и рассказах о Гершеле Острополере. С одной стороны, еврейская толпа, с другой –еврейская философия и мистика. Две противоположности, которые в иудаизме очень здорово сочетаются. В связи с этим постоянно вспоминается мысль РАМБАМа, что маленький мальчик соблюдает заповеди по-простому, подрастает – учится, исследует и достигает высот, потом доходит до высшей точки, где понимает, что соблюдает заповеди просто для того, чтобы соблюдать заповеди; понимает, что надо пройти всё это для того, чтобы достичь простоты.

Возродить «Пуримшпиль»

В «Микро» ищут также традицию еврейской игры. «Существует немного древних еврейских пьес, написанных во времена Гаонов, в золотой век Испании, в Италии в эпоху Ренесанса, вплоть до религиозной драматургии РАМХАЛя. Но это тексты, а театр – не текст, не литература, и трудно найти описание еврейского театра. Есть описания Пуримшпилей, но поздних времён. Что-то пытаемся найти. Что найдём –не знаю, мы в процессе».

«Театр в религиозных слоях населения, как например театр «Таир», имеет отношение, по Вашему мнению, к этим поискам?»

«Хорошо, что религиозные занимаются этим. Еврейство было травмировано греческим театром, так что театр казался средоточием греческих идеалов, и, к сожалению, из-за этого произошло отдаление от театра. Взгляните на список лучших актёров начала века в России – увидите, из них половина евреи-выкресты. Ведь нас, евреев, отличает способность понимать другого и искать духовность. Не знаю, все ли сегодняшние опыты углубляют и ищут ли что-нибудь, кроме еврейского содержания. Попытки найти корни еврейского театра, например, в «Цахут бдихута декидушин» Йегуды Сомо из театра "Таир", очень хорошие и радуют. Я работаю над такими вещами – например, над возрождением чудесной древней традиции Пуримшпилей. Буду срадостью сотрудничать со всяким, кто захочет делать Пуримшпили. Из этого может получиться настоящий еврейский театр».

Перевела Лиора Мильман
МАОФ

2007

MP3

При цитировании обязательны ссылки на автора и сайт; в Интернете - линки.
© Лев Ари Судаков 2001-2021		Обратная связь LJ / ЖЖ

Эта страница обновлена 12.10.2021

Возвращение еврейской песни

Цур Эрлих Опубликовано на сайте Аналитической группы МАОФ Текст на иврите

Цур Эрлих
Опубликовано на сайте Аналитической группы МАОФ
Текст на иврите