<<Вернуться к содержаниюРечь на собрании инициативной группы бывших заключенных в советских лагерях.(ЦСА, А536/31. Даты нет. Публикуется впервые. Это один из вариантов декларации Союза бывших заключенных в советских концлагерях, союза лагерников. Возможно, первый вариант.) Д 0 Р О Г И Е Д Р У.З Ь Я, Мы собрались сегодня, чтобы обсудить задачи организующегося союза «йоцей-маханот рикуз советиим» и принять конкретное постановление в связи с его основанием. Каждый из присутствующих имеет за собой долгие годы заключения в советских лагерях. Каждый из нас попал туда без суда и без вины, как жертва политического преследования. Таких, как мы – десятки тысяч в странах свободного мира, а в Израиле – сотни, по крайней мере. Мы считаем необходимым организоваться, и вот основания, которые нас приводят к такому решению, Прежде всего: – есть нечто, объединяющее нас всех, – общее переживание, и переживание очень глубокое, очень значительное. С каждым из нас нечто случилось, чего мы не можем и не должны забыть. Есть в мире силы и факторы, которые бы очень хотели, чтобы мы забыли все, что видели в Советском Союзе, – чтобы и следа воспоминания не осталось в нас, свидетелях одного из величайших преступлений нашей эпохи. Общее переживание – великая вещь. Оно лежит в основании всякого настоящего братства, оно делает людей товарищами и братьями. В наше время, когда общественная жизнь так расколота и раздроблена, когда так трудно людям, живущим бок-о-бок, найти общий язык и взаимное понимание, сила общего переживания иногда оказывается крепче, чем сила общей идеи и даже общего интереса. От времени до времени я встречаюсь с товарищами по лагерю – на улице или на автобусной станции, в толпе или на собрании. Ко мне подходит человек и спрашивает с улыбкой: "Ты узнаешь меня? Мы были вместе в таком то и таком лагере" – И я не спрашиваю его, какие у него теперь политические убеждения, к какой партии он принадлежит. Я не знаю, какие общие интересы: между ним и мною. Но я чувствую мгновенно, что этот человек – мой товарищ, есть между ним и мною связь, душевная связь, связь общего опыта и общего страдания, о которых ничего не знают люди, которые там не были. Я знаю, что этот человек поймет меня там, где другие не понимают. Ему не надо объяснять известных вещей, которые так же ясны ему, как и мне. Общее переживание – в наше время великое сокровище, которое надо беречь. Оно дает возможность общего действия людям, которых сблизило общее прошлое. Итак, мы хотим продолжить ту связь, которая началась в советских лагерях, и сделать ее выражением дружбы и товарищества также и в настоящем. Ведь лагеря, в которых мы были, не исчезли, они продолжают существовать, и есть у нас естественное чувство солидарности не только во взаимных отношениях, no и по отношению к тем, кто еще в них остается, – и в первую очередь к евреям, пленникам и изгнанникам по ту сторону Железного Занавеса. Эти люди покинуты всем миром. Нет у них в мире ни защитника, ни представителя. Я хорошо помню то чувство ужаса, которое охватило меня в лагере, когда я понял, что самые близкие люди отказались от меня и примирились с моей судьбой, как если бы я уже умер для них. Союз б. лагерников есть институция, призванная бороться против лагерей, и она естественно представляет всех лагерников, похороненных заживо и лишенных своего голоса. Невозможно, чтобы у этих людей не нашлось в свободном мире защитника и борца. Мы, еврейские лагерники в Израиле, чувствуем себя связанными с теми сотнями тысяч евреев, которые до сих пор остаются в лагерях. Если спросят нас, кто дал нам право представлять их и говорить от их имени, мы ответим: наше страдание и личный опыт дали нам право и возложили на нас обязанность представлять их. До тех пор, пока они сами не могут говорить за себя,.. мы будем говорить за них и напоминать народам и правительствам, что есть на свете замкнутый мир концентрационных лагерей, где томятся сотни тысяч наших братьев. Борьба за справедливость для политических узников и пленников советской диктатуры не начинается с нас. Она началась в 1950 году, когда впервые на форуме Объединенных Наций в Экономическом и Социальном Совете был поставлен вопрос о рабском труде в СССР и выбрана комиссия для расследования и представления отчета. Я не буду рассказывать о всех стадиях этой борьбы. Довольно знать, что во Франции ее первыми застрельщиками были бывшие лагерники, члены французского резистанса, которые вышли из нацистских лагерей, и совесть их не могла примириться с тем, что лагеря, хотя и в другой форме, продолжают существовать в наше время. В Соединенных Штатах вопрос о лагерях рабского труда был поставлен Лигой Защиты Прав Человека при Американской Федерации Труда. Возникает вопрос, где же были в это время мы – бывшие заключенные в советских лагерях? Многие из нас, в индивидуальном порядке, действовали, свидетельствовали, писали книги. Однако, мы нигде не выступили как организованная общественная сила, несмотря на то, что именно нас этот вопрос касался более непосредственно и более интимно, чем, например, союзов бывших заключенных в гитлеровских лагерях. Почему так случилось? Потому что огромное большинство б. заключенных в советских лагерях боялось и еще продолжает бояться той силы, которая им причинила зло. Каждому из них ясно, что уже само основание такого союза как наш, представляет собой вызов, брошенный режиму, создавшему лагеря. К страху пред Москвой присоединился страх пред ее союзниками и адептами, находящимися во всём мире, находящимися и в нашей стране. Каждый из лагерников опрашивал себя "Зачем мне выделяться? Разве я уже не достаточно наказан? Зачем не привлекать их внимание?" Само собой ясно, что союз бывших лагерников может быть только антикоммунистической институцией, - совершенно так же, как любой союз жертв Гитлера может быть только антинацистским. Нет в глазах коммунистов большей наглости, как само упоминание о миллионах их жертв и притязание на то, чтобы представлять тех, кому отказано в праве быть представляемыми. Нет сомнения, что союз, который мы хотим основать, будет первой попыткой открытой антикоммунистической организации в Израиле. И однако «хуцпа » наша не ограничивается тем, что осмелимся собраться вместе и официально заявить о нашем существовании, осмелимся покончить с традицией страха и молчания. Одной из задач нашего союза будет предъявление к советскому правительству требований о вознаграждении за незаконное задержание в лагерях и невинных людей. Не думайте, что это требование только материальное. В основе его лежит теза, что наше задержание было преступлением против прав человека. Борьба за «пицуим» есть, следовательно, борьба за признание незаконной всей политики полицейского террора в Сов. Союзе. Эту борьбу мы можем вести в плоскости международного права, но мы можем также возбудить вопрос о правомерности тех или иных приговоров перед советскими инстанциями, которые формально должны будут дать ему ход. Не исключено, что нам удастся добиться в советском суде реабилитации целого ряда лиц, осужденных без суда в Советском Союзе. Успех наших попыток зависит от политических перемен, от перемены внутреннего курса в советской политике, которая может наступить в любой момент. Союз б. лагерников есть институция, которая призвана вести процесс за восстановление справедливости, как в общей форме, так и в индивидуальных случаях. Ни в коем случае мы не должны смотреть на требование "пицуим", как на политическую демонстрацию только… Никакая диктатура не вечна. Придет время, когда в Poссии придет к власти правительство, которое будет готово дать полное удовлетворение жертвам сталинского террора. Мы не знаем, когда это время придет – через год, или два, или десять, но мы должны приготовить наш иск. Пока живы люди, прошедшие через ад советских лагерей, они не откажутся от защиты своих прав и не оставят бeз протеста преступление, которое было совершено над ними органами советского государства. Так же, как «пицуим» выплачиваются пленникам гитлеровских лагерей, они рано или поздно будут выплачены пленникам сталинских лагерей. Следующая задача, стоящая пред нами, это создать Центр Документации и собрать все материалы, касающиеся истории евреев в лагерях. По окончании войны возникла в Лодзи и Варшаве "Еврейская Историческая Комиссия", которая проделала большую работу, издала десятки книг, собрала и обработала тысячи документов, касающихся еврейской трагедии в зоне гитлеризма. Подобная работа производилась и некоторыми другими институциями в Париже и Нью-Йорке. Но по отношению к советским лагерям было установлено своего рода "табу". Еврейская общественность признала, что эта тема находится под запретом. Не нашлось таких общественных или научных организаций, которые были бы заинтересованы в систематическом изучении вопроса, что сделали с евреями во время последней войны и еще продолжают делать – в Советском Союзе. На беду нашу – это не только вопрос исторический, но также и политический, полный актуальности, потому что советские лагеря не перестали существовать, как гитлеровские. Историки изучают прошлое, чтобы дать нам возможность лучше понять настоящее. Но в данном случае прошлое есть также и настоящее. Сотни тысяч евреев продолжают находиться в условиях, которые нам известны по личному опыту. Это делает вдвойне важной работу, которая до сих пор была так постыдно запущена. Мы, лагерники, сами начнем эту работу. Мы составим списки всех, кто был в лагере, и тех, кто освободился, и тех, кто не освободился, кто не вернулся и пропал без вести. Мы создадим картотеку заключенных и репрессированных, соберём свидетельства, отчеты и воспоминания, сгруппируем материалы, создадим архив и библиотеку. Таким образом, наш Центр Документации станет с течением времени и центром информации для всех, кто хочет знать правду о лагерях, для всех, кто потерял своих близких в Советском Союзе и хочет найти их след. Таких людей много в Израиле, и они беспомощны, каждый из них остается в своем в своей углу один со своим горем и уже принял точку зрения врага, что «ничего сделать нельзя» Действительно ли «ничего сделать нельзя»? – Это неправда! Можно многое сделать, если серьезно отнестись к делу. Что мы можем дать несчастным людям, потерявшим своих родных в России? Мы можем дать надежду, вернуть им мужество бороться за свои права. Это не легкая задача, когда имеешь дело с напуганными людьми, которые боятся назвать имена своих близких из страха, чтобы это им не повредило. Нельзя помочь людям, которые прячутся и не хотят зарегистрировать своих потерь. Их надо будет убедить, надо будет обеспечить им тайну, что имена их родственников не будут опубликованы без их согласия. Но мы также объясним им, что без конкретных данных невозможна никакая правительственная интервенция, которой мы будем требовать. Чего не делают другие, мы сделаем, до тех пор, пока израильское правительство не примет на себя прямую заботу о еврейском населении советских лагерей и мест ссылки. Таковы задачи, стоящие перед союзом бывших лагерников. Резюмируем их еще раз: Собрать людей, объединенных общим прошлым, собрать товарищей в атмосфере взаимного понимания, – это задача социальная. Включиться в борьбу, которая ведется во всем мире и в ООН против концентрационных лагерей в Сов. России и говорить от имени тех зе-ка, которые сами за себя говорить не могут: это задача гуманитарная. Требовать "пицуим" за причиненное зло – это проблема юридическая. Создать центр документации и информации – это задача исследовательская. Подготовить материал для кампании в пользу евреев, преследуемых в России, – это задача политическая и национальная. Об этой последней стороне дела – о стороне национальной – разрешите добавить несколько слов. Союз б. лагерников в Израиле имеет важную национально-еврейскую миссию. Но это не тот дикий национализм, который смеет в наши дни в Израиле проповедовать презрение к существующему государству и народу. Когда я слышу из уст некоторых деятелей слова насмешки: это государство? это народ? и декларацию «эйн лану медина » – эти слова для меня богохульство. – Нет у них государства? – Если бы они помнили о сотнях тысяч еврейских пленников и изгнанников в Сов. России, они бы поняли, что это значит на cамом деле – быть лишенным родины и государства. Нет у них народа? – Этот лозунг кажется выдуманным для людей, снимающих с себя ответственность за судьбы миллионов евреев в советском плену. Еврейский народ существует. Он находится в Израиле и на Западе и на Востоке, и эти сотни тысяч, которые сегодня похоронены в лагерях принудительного труда, они тоже часть еврейского народа. Никакой «хазон», ни социалистический, ни националистический не искупит греха людей, провозглашающих, что «нет у них государства и нет народа» только потому, что границы государства или несознательность масс их не удовлетворяет. Я не знаю большего позора, чем эта позиция полного равнодушия израильских националистов к уничтожению третьей части еврейского народа по ту сторону Железного Занавеса.
Мы, маленькая группка выходцев из советских лагерей, восстановим
духовную связь с нашими братьями, оставшимися в советском плену. И
этим мы сделаем больше, чем только "политическое" дело, или
социальное или гуманитарное дело, или дело собирания документов,
или юридической защиты интересов. Мы исполним мopaльное задание, мы
сделаем вещь, отсутствие которой, как клеймо позора, лежит на
общественной жизни нашей страны. А ведь без моральной основы – нет
никакой ценности всему, что происходит в этой стране, – нет
будущего и нет надежды для еврейского народа.
|